Гарем Ивана Грозного - Елена Арсеньева

Бомелий, не дожидаясь позволения, вскинул голову, выпрямился и сверкнул своими озорными зелеными глазами, вмиг сделавшись похожим на большого черного кота.

– Осмелюсь возразить вашему царскому величеству, – сказал он по-русски, забавно, но вполне уверенно выговаривая слова. – Сейчас на дворе ест месяц эприл, и пчелы еще почивают в своих ульянах. Икскюз ми – в ульях! Что же касается мой гардероб, то мне не было доставлено времени на изменение его. Ваши стражники вывели меня из-за стола. Вашему царскому величеству должно быть известно, что каждый маэстро… мейстер… о, прошу простить – каждый мастер для своей работы облачается в нужный одежда. Кузнец надевает свой кожаный передник, епископ – стихарь, а солдат – латы и шлем. Если мне будет приказано… – Он изящно повел своей чрезвычайно белой, холеной рукой, на которой мрачно блеснул золотой перстень с печаткою, в сторону, и все увидели небольшой сундук, внесенный в приемную комнату вслед за Бомелием. – С дозволения вашего царского величества…

Иван Васильевич кивнул, и перед Бомелием тотчас распахнули дверь малого бокового покойца. Благодарно сверкнув своими ослепительными глазами, иноземец проследовал туда вслед за слугами, тащившими сундук.

Какое-то время в приемной царило молчание. И царь, и Висковатый были равно ошарашены и видом, и дерзостью незнакомца.

– Где же это он, блядослов, научился по-русски зело борзо тараторить?! – наконец разомкнул уста государь, однако в голосе его на сей раз не было ни тени издевки.

Висковатый понял, что иноземное обращение «ваше царское величество» пришлось Ивану Васильевичу чрезвычайно по сердцу. Его так изредка называли купцы и посланники, в том числе англичанин Ченслер, и благодаря этому добивались от царя чего хотели. Он был весьма падок не только на лесть, но и на утонченную вежливость. Бомелий же выглядел весьма обходительным и галантным господином. И он явно поразил воображение царя!

Висковатый не успел ничего ответить – дверь распахнулась, и на пороге предстал совершенно иной человек, чем тот, который был здесь минуту назад. Куда девались смехотворные кургузые панталоны, обуженный кафтанчик и чрезмерно большой воротник, из-за которого человеческая голова казалась капустным кочаном, лежащим на блюде?! Бомелий был облачен в черные одеяния, ниспадающие на пол тяжелыми складками, а по ним змеились, пересверкивали узоры созвездий, нанесенные на ткань с необычайным искусством. Висковатый против воли приковался взглядом к очеркам созвездий, пытаясь отыскать знакомые Кигачи, Утиное Гнездо и Становище,[23] однако, разумеется, ничего не нашел. На голове Бомелия был водружен остроконечный серебряный колпак, и даже усы казались менее дерзкими.

Да… Иван Васильевич склонен был развлекать себя разными кудесами, в его покоях вечно толклись всякие волхвы, чародеи, зелейники, обаянники, сновидцы, облакопрогонники и облакохранители, ведуны, гадальщики, бесноватые пророки, одетые на самый поразительный и диковинный лад, однако такого человека здесь еще не лицезрели!

– Ты кто же таков? – спросил царь. – Звездочтец?

– По-вашему – звездочтец и звездогадатель, а по-латыни – астроном и астролог, – величаво склонил голову Бомелий, и в руке его оказалась зрительная трубка. – Вот в сию трубу я наблюдаю звезды, слагаю гадательные таблицы и могу предсказать жизненный путь каждого человека.

– Каждого? – недоверчиво спросил Иван Васильевич.

– Безусловно, каждого, – последовал ответ.

– И мой?

Бомелий тонко улыбнулся:

– Если на то будет воля вашего царского величества…

– Хорошо, потом, – отмахнулся царь. – Сейчас у меня другая забота есть. Скажи мне… скажи, правду ли говорят, будто ты великий лекарь?

Бомелий повел бровью:

– Откуда же мне знать, что рассказывают люди?

– Они рассказывают, будто ты исцелил немецкую девку Марту от загадочной смертельной хвори.

Бомелий пренебрежительно пожал плечами:

– Эта хворь была загадочной лишь для невежественных, неученых людей. О, науки делают нас мудрыми! На самом же деле я вывел из чрева девушки поселившегося там зловредного червя, который высасывал все соки из ее тела. Taenia solium зовется он на латыни и попадает в нутро человека с мясом убоины, дурно проваренным.

– И как же ты его вывел? – недоверчиво спросил Иван Васильевич. – Играя на дудочке выманил, подобно тому, как индийские чудодеи выманивают ядовитых змей?

Бомелий так и ахнул:

– Вашему величеству известно об индийских змеечарователях, то есть факирах?!

– Большое дело! – хмыкнул царь. – Разве не наш тверской купец Афоня Никитин в Индийскую страну за три моря хаживал и оставил свои памятные записки об том путешествии? Ну да Бог с ним, с Никитиным. Поведай, как ты червя из девки Марты выманивал?

Иноземец прищурил один глаз:

– Да простит меня ваше царское величество, но где же вы видели волшебника, который раскрывал бы секреты своего волшебства?!

– Хитер! – одобрительно воскликнул царь, обернувшись к Висковатому. – Хитер, а, Иван Михайлович?

Тот кивнул, чувствуя, как отлегает от сердца. Он рисковал, многим рисковал… Но, похоже, Бомелий очень приглянулся царю.

– Ну, хорошо, – Иван Васильевич снова крепко стиснул подлокотники кресла. – А царицу вылечить можешь, если ты такой хитрый?

Бомелий задумчиво смотрел на царя. Похоже, он ничуть не удивился этому вопросу. Да и в самом деле – вся Болвановка небось беспрерывно сплетничала о судьбе несчастного Линзея и о напрасных надеждах русского царя найти другого лекаря для жены.

– Чтобы ответить, я должен взглянуть на государыню, – сказал осторожно, однако этих слов оказалось достаточно, чтобы лицо царя налилось кровью.

– Взглянуть? – воскликнул он с провизгом. – А это еще зачем? Был тут один такой… глядел, глядел… Ты же звездочтец! Вот и посмотри на звезды в свои гляделки, вот и прочти по ним, что там с царицею неладно и как ее лечить.

– Я готов составить гороскоп ее царского величества, – покладисто кивнул Бомелий. – И благодаря подсказке звезд я буду знать, сколь долгий срок жизни определен царице. Однако звезды слишком высоки и далеки от нас. Они рекут нам только самые значительные события: начало жизни и конец ее, судьбоносные беды и радости. Что же касается сугубо земных тайн, к которым относится наука врачевания…

– Будь по-твоему! – Иван Васильевич порывисто вскочил на ноги. – Пошли, доктор Елисей.

Как всегда, ветер взвихрялся по кремлевским переходам, когда по ним стремительно шел царь, но теперь вихрь этот имел серебристый шлейф – следом, шаг в шаг, не отставая, спешил Бомелий.