Взломщики кодов - Дэвид Кан

Позже немцы заменили чернила, имевшие объем и весьма заметную форму жидкости, химическими веществами, которыми пропитывали шарфы, и другие предметы шпионской одежды. После этого их нужно было только намочить в воде, чтобы получить жидкость для тайнописи, которая была настолько тщательно составлена, что вступала в реакцию только с одним определенным химическим веществом, создавая видимый текст.

В ответ американские химики создали реагент, который выявлял тайнопись с применением любого вида чернил, даже чистой воды. Осторожно нагретые кристаллы йода при возгонке превращались в пары фиолетового оттенка, которые более плотно оседали на волокнах бумаги, нарушенных при любом намокании, и тем самым выявляли, как двигалось перо. Тогда немцы стали писать письма симпатическими чернилами и затем смачивать ими весь лист. Американцы, в свою очередь, начали подвергать полоски бумаги химическим проверкам, которые показывали, была ли поверхность бумаги намочена. Это было почти такой же уликой, как и фактическое обнаружение письма, написанною симпатическими чернилами. Кто, кроме шпиона, станет смачивать письмо специальной жидкостью для тайнописи?

Шедшая с переменным успехом борьба между немецкими и американскими химиками зашла в тупик, когда обе стороны создали универсальный химический реагент, который выявлял симпатические чернила при любых условиях. К тому времени, когда появился этот реагент, отделение тайнописи МИ-8 подвергало проверке 20 тысяч писем в неделю с целью обнаружения невидимых текстов и сумело найти 50 очень важных шпионских посланий. Среди них оказались письма, которые привели к аресту некой Марии Викторики, очаровательной немецкой шпионки, замышлявшей ввезти предназначавшуюся для саботажа взрывчатку в пустотелых статуях Девы Марии и евангельских апостолов!

Отдел МИ-8 также дешифровывал большое количество криптограмм. Он читал дипломатическую шифрпереписку Аргентины, Бразилии, Германии, Испании, Коста-Рики, Кубы, Мексики, Панамы и Чили. Служба американской цензуры присылала в МИ-8 перехваченные шифрованные письма. Большинство из них на поверку оказывались любовными посланиями, в которых применялись очень простые шифры. Хотя многие из них были настолько компрометирующими, что Ярдли часто повторял: «Меня весьма раздражает тот факт, что мужья и жены доверяют свою тайную переписку таким слабым методам шифрования».

Самая важная из разработок МИ-8 привела к осуждению Лотара Витцке – единственного немецкого шпиона, приговоренного в США к смертной казни во время Первой мировой войны. 25 января 1918 г. при обыске в его багаже было обнаружено шифрованное письмо, датированное 15 января. Оно попало в МИ-8 только весной и пробыло там в течение еще нескольких месяцев, пока криптоаналитики безуспешно пытались его дешифровать. В конце концов это письмо удалось прочитать Мэнли, который в результате выяснил, что оно было послано Эккардтом немецкому консулу в Мексике. Открытый текст письма гласил:

«Предъявитель сего является подданным Германской империи, который путешествует под именем Павла Ваберского. Он является немецким секретным агентом. Если он обратится к вам с просьбой, пожалуйста, обеспечьте ему защиту и окажите помощь. Также выдайте ему до тысячи песо золотом и посылайте его шифрованные телеграммы в наше посольство в качестве официальных консульских депеш».

Когда Мэнли зачитал этот текст в зале суда на закрытом процессе по обвинению Витцке в шпионаже, сомнений в его виновности ни у кого не осталось. Шпион был приговорен к смерти через повешение. Однако Вильсон заменил смертный приговор пожизненным заключением. В 1923 г. Витцке был помилован и выпущен на свободу.

В августе 1918 г. Ярдли отплыл на пароходе в Европу, чтобы поучиться криптоанализу у союзников США в Первой мировой войне. Однако Европа встретила Ярдли крайне негостеприимно. Двери комнаты 40 так и остались для него наглухо закрыты, а во Франции его не пустили в криптоаналитическое бюро французского министерства иностранных дел. Только у Холла Ярдли удалось «разжиться» германским военно-морским кодом и дипломатическими кодами некоторых нейтральных государств.

По возвращении из Европы в США Ярдли в полной мере использовал свое уникальное умение убеждать других людей в собственной правоте. В мае 1919 г. он добился от Фрэнка Полка, исполнявшего обязанности государственного секретаря, и от начальника штаба военного министерства согласия на создание «постоянной организации для вскрытия шифров». Эта организация, которая позже стала известна как «Американский черный кабинет», должна была совместно финансироваться двумя министерствами на сумму приблизительно 100 тысяч долларов в год, но ее фактические расходы никогда не достигали этой суммы. По закону платежи госдепартамента, которые начали поступать в июне 1919 г., не могли быть на законных основаниях израсходованы в пределах Вашингтона, и поэтому Ярдли вместе с подобранным из состава МИ-8 персоналом «Американского черного кабинета» вскоре переехал в Нью-Йорк. Вклад военного министерства в финансирование «Американского черного кабинета» был впервые выплачен лишь 30 июня 1921 г.

Одной из основных задач, поставленных перед «Американским черным кабинетом», было вскрытие кодов Японии, напряженность в отношениях с которой нарастала с каждым днем. В порыве энтузиазма Ярдли пообещал добиться их вскрытия в течение года или в противном случае уйти в отставку. Он пожалел о своей горячности сразу, как только приступил к этому делу, поскольку моментально запутался в открытых текстах на японском языке, не говоря уже о самом шифртексте.

После продолжительного предварительного анализа Ярдли выяснил, что для своих телеграфных сообщений, которые передавались буквами латинского алфавита, японцы использовали несколько видоизмененную форму иероглифической письменности, называемой «катакана». Но, несмотря на самое тщательное изучение перехваченных шифртелеграмм, прочесть их так и не удавалось. Много раз по ночам измученный и потерявший надежду Ярдли поднимался в свою квартиру по лестнице и валился на кровать только для того, чтобы через несколько часов возбужденно вскочить на ноги для проверки новой блестящей идеи, которая снова оказывалась бесплодной.

«К этому времени,

– писал он, -

я так долго работал с кодированными телеграммами, что каждая их строка, даже каждое кодовое обозначение неизгладимо отпечатались в моей голове. Я мог лежать на кровати с открытыми глазами и заниматься своими исследованиями в кромешной темноте… И вот однажды я проснулся в полночь, так как ушел с работы рано, и откуда-то из темноты пришло убеждение, что определенная последовательность двухбуквенных кодовых обозначений должна абсолютно точно соответствовать слову «Ирландия». Затем передо мной заплясали, быстро сменяясь, другие слова – «независимость», «Германия», «точка»… Великое открытие! Сердце мое замерло, я не смел двинуться с места. Было ли это со мной во сне или наяву? Не сошел ли я с ума? Решение? Наконец-то после всех этих месяцев! Я спрыгнул с кровати и в спешке (поскольку теперь я уже точно знал, что не сплю) почти скатился по лестнице. Дрожащими руками я открыл сейф, схватил папку с бумагами и торопливо начал делать заметки».

В течение часа Ярдли проверял пришедшие ему на ум гипотезы, а затем, убедившись, что начало успешному вскрытию положено, вернулся к себе домой и напился в стельку пьяным. Однако его радость была несколько преждевременной. Ярдли встретился с неожиданными трудностями, пытаясь подыскать переводчика с японского языка. В конце концов он нашел добродушного миссионера, который в феврале 1920 г. сделал для Ярдли первые переводы открытых текстов японских шифртелеграмм. Через 6 месяцев миссионер-переводчик уволился, осознав шпионский характер своей работы. Однако к тому времени один из подчиненных Ярдли совершил поистине неслыханный подвиг, выучив за полгода очень трудный японский язык.

Летом 1921 г. «Американский черный кабинет» прочел японскую шифртелеграмму от 5 июля, направленную в Токио послом Японии в Лондоне и содержавшую первые упоминания о конференции по разоружению, которая должна была состояться в ноябре в Вашингтоне. После этого чтение японской дипломатической шифрпереписки стало настолько регулярным, что за несколько месяцев до открытия конференции были введены ежедневные поездки курьеров между «Американским черным кабинетом» и государственным департаментом. Одно официальное лицо в правительстве США с улыбкой заметило, что руководители государственного департамента относились к работе криптоаналитиков из «Американского черного кабинета» с восхищением и каждое утро читали дешифрованные ими японские криптограммы, попивая при этом апельсиновый сок или кофе.

Вашингтонская конференция по разоружению должна была ограничить тоннаж крупных военных кораблей. По мере того как переговоры приближались к своему главному результату – договору пяти держав, который устанавливал определенное соотношение тоннажа для Англии, Италии, США, Франции и Японии, персонал Ярдли читал все большее количество секретных шифрованных инструкций, которые предназначались для сторон, участвовавших в переговорах.