Босс с причудами (СИ) - Варвара Корсарова

А там как раз из темноты выскакивает страшный как черт Фредди Крюгер с обожженной мордой, крики, жуткая музыка!

От неожиданности взвизгиваю, закрываю глаза одной рукой и роняю ведро с попкорном. Ремезов едва успевает его подхватить.

Мое сердце колотится, но хочется узнать, что там происходит на экране, я раздвигаю пальцы и подглядываю.

Ладно, пока крови нет. Можно смотреть. Но ладонь от лица не убираю, так и сижу дальше.

Есть попкорн одной рукой неудобно, и бутылку колы не взять. Ремезов, видя мои мучения, предлагает:

— Да вы смотрите спокойно, как будет страшно, я предупрежу, закроете глаза.

Поверив, убираю руку, беру бутылку и ведро.

— Вот сейчас будет страшно! — внезапно объявляет Ремезов.

Грохочет музыка, я подпрыгиваю и забываю закрыть глаза, но Ремезов приходит на помощь — его сухая, горячая ладонь ложится на мой лоб, закрывая обзор. Другой рукой он обнимает меня за плечо и прижимает к себе.

Замираю. По коже пробегают электрические искры, но вовсе не от страха, а от того, что шеф Эдика обнимает меня и я чувствую на виске его дыхание.

— Все, можно дальше смотреть.

Он убирает руку и немного отодвигается, а я испытываю укол сожаления, что страшная сцена закончилась так быстро.

— Родион Романович, может, другой фильм посмотрим?

— А какие вы любите?

— Чтобы приключения были, и романтика.

— У меня таких нет.

— Ну так скачайте!

— В следующий раз. А сейчас смотрите этот. Ну, как вам актерская игра?

— Пока не разобралась. Мне все же непонятно, почему вам такие фильмы нравятся.

— Они уютные.

— Уютные?!

— Ну да. Глупые выдуманные кошмары, как страшная детская сказка. Забавно. Вам разве неинтересно, чем все кончится?

— Интересно, — признаюсь я и ставлю на пол ведро с попкорном. — Но все же страшно.

— Не бойтесь, я с вами, — Ремезов теснее прижимается ко мне. Я чувствую локтем твердые мышцы на его боку, и слышу стук его сердца.

Экран расплывается. Внутри у меня что-то тягуче пульсирует. Голова налилась жаром. Меня охватило сильное волнение, как лихорадка. Мои уши ничего не слышат, глаза ничего не видят, я ощущаю только одно — близость горячего, жилистого мужского тела. Осознание того, что это никто иной, как Ремезов, усиливает трепет.

Трясу головой, чтобы скинуть наваждение. Фокусирую взгляд на экране.

А там как раз началась ОЧЕНЬ страшная сцена. Истошные визги, кровь фонтаном!

Вскрикиваю и инстинктивно бросаюсь в укрытие — к Ремезову на грудь, лицом утыкаюсь в его шею.

— Ого, как вас проняло! — удивляется он, его руки ложатся на мою спину.

Его щетина покалывает мой висок, я глубоко дышу, пытаясь унять страх и волнение.

— Да все уже, все, — успокаивает Ремезов, но отпускать меня не спешит.

Я поднимаю к нему лицо и возмущаюсь:

— Ты говорил, что крови не будет!

— Тут ее немного, — отвечает он хриплым шепотом.

— А бывают фильмы ужасов без крови?

— Да, есть. Но они на самом деле еще страшнее. Включить?

— Нет… Я хочу досмотреть этот.

— Уверена?

Киваю.

Но мы не обращаем внимания на телевизор и не отпускаем друг друга. Лицо Ремезова совсем близко, я вижу каждую его морщинку, каждый волосок на щеке, каждую ресницу. Глаза у него, оказывается, не совсем черные — у зрачка едва заметные коричневые крапинки, в радужке отражается огонь светильников.

Мы замерли, время зависло.

Он опускает ладонь на мое бедро.

Я поднимаю руку и провожу по его щеке.

Не знаю, кто первым потянулся к другому, но через миг губы Родиона накрывают мои и мы начинаем страстно целоваться.

Он действительно очень напористый, как и во всем, что он делает. Перехватывает инициативу, теснит меня, вжимает в спинку дивана.

Но скоро напор сменяется тягучей медлительностью.

А я просто с ума схожу. Никогда не думала, что такое бывает! Эти поцелуи как откровение. Мне всегда казалось, что мужчины считают поцелуи необходимой обязанностью перед самым главным и спешат скорее пройти этот этап предварительных ласк.

А Родион никуда не спешит, он смакует, он тянет время. Его губы двигаются в неторопливом многообещающем ритме. Но понятно, что он сдерживает свой пыл изо всех сил — его мышцы напряжены, плечи тверды как камень, под моей ладонью на его шее бьется жилка.

Я вздрагиваю, когда его борода покалывает мои щеки и подбородок — какой контраст с мягкостью его губ!

Не помню себя, не понимаю, где нахожусь и что делаю. Мое тело — словно натянутая тетива, и каждый поцелуй натягивает струну все сильнее. Запускаю пальцы в гладкие волосы на его затылке, лихорадочно глажу плечи, перехожу к груди, забираюсь под рубашку.

Родион опрокидывает меня на спину. Теперь он целует меня сильно и глубоко. Он прижимает мои руки к дивану выше головы, ладонь в ладонь, наши пальцы сплетаются — все под его контролем, как всегда.

Я чувствую его тяжесть и забываю, как дышать. Упоенно отвечаю на поцелуи, тянусь к нему изо всех сил, извиваюсь, чтобы лучше почувствовать рельеф его тела.

Где-то фоном тарахтит телевизор, и когда в фильме кто-то особенно громко орет от ужаса, я осознаю реальность.

Что я делаю? Что я натворила?! Зачем?!

Родион почувствовал, как я замерла. Отпустил меня, приподнялся на руках, внимательно посмотрел мне в лицо.

Отталкиваю его и сажусь. Приглаживаю волосы, одергиваю юбку. Глубоко дышу, отворачиваюсь. Родион молча сидит рядом. Берет пульт, нажимает кнопку, гаснет экран. В комнате становится тихо.

— Таня, посмотри на меня.

Я поднимаю ладонь в защитном жесте.

— Молчи. Ничего не говори. Не надо. Это было ошибкой.

— Таня…

— Молчи! Прости. Я потеряла голову от страха.

— Ты целовалась со мной от испуга?

— Это… все инстинкты. А у тебя эмоции. Ты только что с невестой расстался, хочешь как-то компенсировать с первой попавшейся девушкой.

— Таня, ты не первая попавшаяся девушка и я не хочу ничего компенсировать, — сердится Родион. — Я тебя хочу. С нашей первой встречи. С того момента, как я лежал в луже коктейля, а ты стояла передо мной, как королева в красном платье.

Упрямо мотаю головой, но по телу пробежала жаркая волна.

— Ты просто расстроен разрывом с Валерией. Вот и ищешь утешения и замену…

— К черту Валерию, — говорит он грубовато. — И Эдика твоего к черту. Я только из-за тебя все это затеял. Весь наш договор.

Ну да, я догадывалась. Подтверждение догадки не приносит облегчения. Выходит, Ремезов давно решил закрутить со мной, при этом имея невесту? А сейчас, когда она его бросила, его мотивы вообще под большим вопросом.

Мельком смотрю на него. Он вошел в режим завоевателя.