Великая тайна Великой Отечественной. Глаза открыты - Александр Осокин

7. На Таубина поступил донос. «Более обоснованной представляется версия, что донос написан кем-то из своих, кому уход Таубина был больше всего на руку», – предполагает А. Широкорад в упоминавшейся выше статье в журнале «Популярная механика».

Подобные доносы в те времена, конечно, случались нередко, но в данном случае такой вариант весьма сомнителен. Ведущих специалистов для своего небольшого ОКБ Таубин подбирал лично, большинство из них были его давние знакомые – однокурсники и земляки. Потому обычные для сталинских репрессий «круги по воде» в виде арестов наверняка не миновали бы и автора доноса. А в ОКБ-16, кроме Таубина и Бабурина, не тронули ни единого человека.

8. Таубина арестовали якобы за то, что однажды, выйдя из кабинета вождя, он грубо выругался в его адрес.

Во-первых, согласно «Кремлевскому журналу» он всего три раза был в кабинете вождя за годы работы и каждое посещение было для него большим событием. Во-вторых, за годы работы Таубина руководителем, а это был период разгула репрессий 30-х годов, он не мог не знать о многочисленных случаях ареста людей и за куда более невинные высказывания в адрес власти и вождя, поэтому маловероятно, чтобы мог позволить себе такое. Кроме того, он был интеллигентным человеком.

9. Таубину могли поставить в вину и то, что он не был членом партии, что в 30-х годах его поддерживал и помог создать КБ «враг народа» Тухачевский, и даже то, что он был женат на бывшей сотруднице секретариата Тухачевского.

10. Таубину мог отомстить первый муж его жены Клавдии Леонидовны – кадровый чекист – за то, что тот «увел» у него жену. О возможности такого варианта мне рассказала дочь Таубина Лариса Яковлевна со слов своего единоутробного брата Юрия, который был сыном этого чекиста.

Семья Таубиных. Ноябрь 1940 г. Через 5 месяцев появится Лариса.

Я. Г. Таубин с сыном Гришей незадолго до ареста

Дочь отвечает за отца

Опознав Таубина на снимках, сделанных во время приема в честь Молотова в Берлине 12 ноября 1940 г., я решил разыскать его дочь, опубликовавшую материал о своем отце в журнале «Известия ЦК КПСС» № 6 за 1990 г. Узнав номер ее телефона, я позвонил ей и сказал, что у меня есть берлинские фото ее отца, отпечатанные с кинокадров. Она сразу же заявила, что ее отец никогда не был в Берлине, но я предложил ей все-таки взглянуть на эти снимки.

Когда мы встретились, она долго рассматривала их и признала, что, как ни странно, но, скорее всего, это ее отец, хотя и выглядит на фото старше своих сорока лет. Потом рассказала о своей семье. У Таубиных было трое детей – дочь Неля (1934–2009), сын Григорий, родившийся в 1936 г., и дочь Лариса, которая родилась в апреле 1941 г. Они жили всемером (с ними жили также Юрий 1921 г. рождения – сын Клавдии Леонидовны от первого брака и ее мать Прасковья Матвеевна) в четырехкомнатной квартире в доме в Староболвановском переулке (ныне 1-й Новокузнецкий). Три этажа этого дома Таубин надстроил хозспособом для жилья сотрудников своего ОКБ, добившись разрешения на это властей.

В доме жили многие ведущие работники ОКБ: Бабурин, Нудельман, Бергольцев, Грибков. После ареста Таубина и Бабурина их семьи из квартир почему-то не выселили (возможно, благодаря незримой поддержке А. Э. Нудельмана, бессменного начальника ОКБ-16 с 1943 по 1986 г.).

Таубины очень дружили с Бабуриными. Когда началась война, обе семьи уехали в эвакуацию в Северный Казахстан в город Уральск, где жила родня жены Таубина Клавдии Леонидовны (она происходила из яицких казаков), а в 1944 г. вместе вернулись. Арестованное при обысках «личное имущество» семьям конечно же не вернули. У Таубиных отобрали две комнаты, в них поселился со своей семьей работник НКВД. Его жена однажды на кухне сказала Клавдии Леонидовне: «Ты своего все ждешь, а зря – его ведь мой собственноручно расстрелял». Так это прозвучало или не совсем так, но только после этого Таубины жить с ними не смогли, разменялись и переехали в другое место.

Отобрали после возвращения две комнаты из трех и у Бабуриных. Семья Таубиных жила очень трудно на скромный заработок матери, которая не могла оставлять дома без присмотра троих маленьких детей и потому брала работу на дом, в основном стирала белье. По возвращении из эвакуации стали сдавать одну из двух оставленных семье комнат. Александру Ивановну Бабурину как жену репрессированного на работу долго не брали, потом удавалось устроиться только на самую низкооплачиваемую – учетчицей и диспетчером на автобазе и т. п. Только после реабилитации мужа она стала работать плановиком-экономистом в конторе научного оборудования АН СССР. А Клавдия Леонидовна Таубина стала работать в отделе кадров треста «Мосгео».

Писем от Якова Григорьевича Таубины не получали – им объяснили, что он осужден без права переписки, а что это означает, тогда еще не знали. Жена много раз пыталась разузнать что-то о нем, ей всегда отвечали: «жив, здоров, работает». Как выяснилось позже, были работники ОКБ, не верившие в то, что их неутомимый начальник «враг народа». Один из них, замечательный человек и механик от бога – Борис Исаков, после ареста Таубина много раз ходил в райком (он был членом партии), доказывая, что арест их начальника – ошибка. (В 1943 г. Б. Исаков стал одним из первых, если не первым, рабочим страны – лауреатом Сталинской премии. В том же году он погиб на испытаниях одной из пушек.)

Бабурин имел право переписки (одно письмо в год!), но семья получила всего два или три его письма. Пока шло «следствие», жена носила для него передачи в Бутырку, потом отправляла посылки. Порядочные люди встречались и в те суровые времена – в семье Бабуриных сохранилась копия ходатайства-поручительства его друга начальника ОКБ ГАУ инженер-полковника Георгия Хрисанфова и двух инженер-полковников, его коллег, – Агаева и Соловьева (см. с. 326).

Таубин же канул в неизвестность сразу и навсегда…

Лариса Яковлевна Бессонова-Таубина с портретом отца. Август 2010 г. Фото автора

Лариса Таубина в первые послевоенные годы

В 1958 г. после окончания школы Лариса Таубина устроилась на работу в ОКБ-16 (опять же при поддержке Нудельмана, будь он против, ее бы и на порог оборонного предприятия не пустили) и проработала там пять лет, одновременно учась на вечернем факультете МГУ. В январе 1959 г. в ОКБ-16 пришел, демобилизовавшись после срочной службы в армии, и начал работать слесарем в сборочном цехе Григорий Таубин. Окончив вечернее отделение МИЭМ, он прошел путь до старшего инженера, проработав на предприятии, созданном его отцом, до 1969 г. Так оказалось, что дети Таубина долгие годы не только жили в одном доме, но и работали вместе с людьми, многие из которых прекрасно знали, помнили и даже любили Якова Григорьевича.

Из их рассказов перед ними возникал новый образ отца – не зэка, сломавшего судьбу семьи, а смелого человека, орденоносца, патриота, талантливого и страстного изобретателя, мудрого и справедливого руководителя. Человека, который всегда думал только о работе и о людях, ее выполняющих, – он даже придумал и ввел в ОКБ свою собственную систему премирования за результаты труда. Правда, все это им рассказывали как-то аккуратно и почему-то вполголоса.

К этому времени Таубин уже был реабилитирован, и стало известно, как сложилась его судьба. В постановлении Генеральной прокуратуры СССР от 20 декабря 1955 г. о реабилитации была наконец сказана правда: «28 октября 1941 года арестованный Таубин был расстрелян без суда и следствия по преступному предписанию Берии. Позднее в 1942 году задним числом Кобуловым, Влодзимирским и Родосом было сфальсифицировано заключение о необходимости расстрела Таубина, в котором ложно утверждалось, что предъявленные ему обвинения по статьям 58-1А, 58-7, 58–11 УК РСФСР доказаны».

Несмотря на это, более чем за 45 лет (в том числе за 32 года после его реабилитации) о Таубине не было ни написано, ни сказано ни слова, хотя созданное им предприятие процветало и его бывшие соратники и подчиненные становились неоднократными лауреатами Сталинских, Государственных и даже Ленинской премий и награждались самыми высокими орденами почти за каждое принятое на вооружение новое изделие.

Лариса за эти годы окончила МГУ и целевую аспирантуру при нем, защитила кандидатскую диссертацию, стала преподавателем Московского энергетического института, вышла замуж, родила дочь, получила отдельную квартиру (опять же помог Нудельман). Переехала в отдельную квартиру и семья Бабурина (не без его же помощи).

Лариса Таубина в юности

Впервые имя Таубина было упомянуто, как сказано выше, во втором издании книги «Оружие Победы» (1987), членом авторского коллектива которой был и Нудельман. Но действительно только упомянуто, а о его роли в создании ОКБ-16, а также о заслугах Таубина и Бабурина в создании 23– и 37-миллиметровых пушек, участвовавших в войне, не сказано ни слова. В книге не оказалось и фотографии Таубина, хотя помещены фотографии всех заметных сотрудников ОКБ-16 того периода, в том числе лучших рабочих. И фотография Бабурина там была. Даже столь скудные свидетельства очень обрадовали членов семей изобретателей-соавторов – значит, вклад их отцов в создание оружия Победы все же был, хотя Таубины, конечно, расстроились, не увидев в книге фотографии Якова Григорьевича. К тому же в газете «Социалистическая индустрия» за 8 и 9 и 11 сентября 1987 г. Таубины и Бабурины прочитали отрывки из готовящейся к печати книги мемуаров В. Н. Новикова, который перед войной был директором оружейного завода, изготавливавшего таубинский пулемет. В этом отрывке Таубин и Бабурин даже не упоминались.