Укрощение строптивой (СИ) - Ростов Олег

Я, отец Кристины и Ирма смотрели на мужика. Дочка здоровенькая, это хорошо. Но почему ты, дятел, молчишь насчёт матери? Напряжение было диким, я сцепил ладони в кулак. Почувствовал, как капли холодного пота побежали по спине. Хотел задать вопрос начёт жены, но слова застряли в горле.

— Мать? — Спросил Александр Осипович.

— Кристина Александровна сейчас отдыхает после операции. Всё прошло хорошо. Удивительно и невероятно, но это факт. Второй раз наблюдаю чудо, связанное с Вашей дочерью Александр Осипович. Первый раз, когда она встала на ноги, хотя приговор был однозначным. Второй раз родила прелестную дочку и спокойно перенесла операцию. Хотя и здесь приговор был однозначным. Невероятно.

Пока он говорил, напряжение отпускало меня, словно что-то тяжёлое, липкое и тёмное отпускало мои плечи. Я опять закрыл глаза, делая глубокий вздох… Шестерня под действием пружины вновь провернулась. Минутная стрелка сдвинулась и перескочила на одно деление вперёд. Маятник качнулся, отсчитывая мгновения новой жизни. Песочные часы перевернулись, сменив пустую колбу на полную песчинок. Первая песчинка провалилась вниз и начала своё падение…

— Искупление! — Прошептал я.

Тесть, Ирма и главврач посмотрели на меня.

— Что ты сказал, Степан? Какое искупление? — Удивлённо спросил тесть.

— Искупление. Соня, это искупление Кристины. — Я закрыл лицо ладонями и впервые с далёкого детства заплакал на взрыд…

Мы с тестем вышли на крыльцо. Было утро. На улице стояли парни из мастерской. С ними была жена Ивана. У них пацану было уже пять лет. Они смотрели на нас в ожидании.

— Дочка родилась. — Сказал я им улыбаясь. — Сейчас она вместе с Кристиной. Всё хорошо пацаны. Будем жить!

Все четверо, включая и супругу Ваньки заорали, кинулись ко мне, стали поздравлять. Поздравляли и тестя.

— Ну чего раскричались? — Усмехнулся Штерн. — Детей разбудите с мамашами.

К клинике подъехал полицейский «Мерседес» с мигалками. Вышел генерал.

— Сань? Всё нормально?

— Нормально, Федя. Очень нормально, даже отлично.

Генерал вздохнул облегчённо.

— Ну слава тебе господи. — Вытащил из машины огромный букет роз. — Значит не зря я его привёз. Степан, кого в крестные возьмёшь?

— Только не тебя! — Ответил, смеясь тесть. — Ты и так крестный её матери. Тем более, уже старпёр. А ей молодые крестные нужны.

— Это ты старпер! А я всё ещё молод! Мне до сих пор семнадцать лет. Так парни, в машине шампанское, достаем! Открываем и за молодую маму и дочку!

Увидел жену только на следующий день. Надел белый халат. Пробрался к ней в палату. Она держала дочку в руках, улыбалась, целовала её и что-то говорила. Я стоял и смотрел на них. Кристина повернула ко мне лицо. Улыбка не сходила с её губ.

— Вот, доченька, и папка наш наконец-то соизволил появиться. А то шляется непонятно где!

Усмехнулся и подошёл к ним. Присел рядом, очень аккуратно обнял их.

— Здравствуйте мои дорогие девчонки. Как же я по вам соскучился. — Посмотрел в синеву любимых глаз. — Спасибо, родная. Спасибо за сыновей, за дочь! Спасибо за себя, что ты есть. Я самый счастливый человек на свете.

Кристина протянула мне дочь. Я взял младенца со всей осторожностью. Положил на сгиб руки. Глядел на малышку, и в груди стало разливаться тепло. Это была любовь, нежность к этой крошке. Кристина встала с постели. Смотрела на дочь в моих руках.

— Прелесть какая да, Стёпа?

— Да. Даже не верится. Спасибо тебе ещё раз, родная.

— А знаешь, что ещё, Стёпа?

— Что?

Кристина расстегнула халат, показала мне свою грудь, взяла их обе в свои руки, надавила. На сосках показались белёсые капли.

— У меня началась лактация. Смотрю на дочку и чувствую, как грудь начинает ломить.

— А что в этом такого? Это же нормально. У тебя и на близнецов такое было.

— Было, Стёпа. Дура была, грудь перетянула, и мои мальчики так и не попробовали моего молока. — Кристина судорожно вздохнула. На её глазах навернулись слёзы.

— Крис, успокойся. Они больше не нуждаются в молоке. А вот она да.

— Всё дело в том, что в большинстве своём, дети, рождённые в результате кесарева, искусственники. А меня ведь с Соней тоже кесарили. Но у меня всё равно идёт лактация. И счастлива, что свою девочку кормлю грудью. Понимаешь?

— Понимаю. Ты молодец, Кристина.

— Пока идёт молозиво, молоко позже пойдёт.

— А им кормить можно?

— Молозивом? Конечно можно, даже нужно. Оно очень питательно.

Дочка пошевелилась, открыла маленький ротик и подала голос. Я стоял смотрел на неё и улыбался. Видел её маленькие десна, ещё беззубые. Поцеловал в лобик.

— Стёп, давай, дочка кушать хочет.

Кристина ловко перехватила у меня ребёнка, села на кровать и сунула ей правую грудь. Та сразу за сосала. Так интенсивно. Кристина нежно смотрела на дочь. Вся словно светилась. Да она и так светилась в солнечных лучах, что падали на них обеих из окна. Кристина, подняла лицо ко мне. Потянулась губами. Я наклонился к ней и поцеловал в губы. Долго не отрывался от них.

Пробыл у Кристины около часа. Потом ушёл. Кристине нужно было отдыхать. Вечером приехал тесть с мальчишками.

— Ну что, Стёпа, видел дочку? — Спросил меня Штерн-старший.

— Видел и даже держал на руках. Она просто прелесть. Хотя о чём я? Кристина другую и не могла родить. Она её грудью кормит. У неё молоко пошло.

— Ну и слава богу. Через три дня их выписывать будут. Надо бы подготовится.

— А что готовить? Кроватка уже стоит, ждёт малышку в нашей с Кристиной спальне. Игрушки ей ещё рано.

Близнецы были тут же и молча слушали нас с тестем.

— Пап, а Сонечка красивая? — Спросил Игорь.

— Конечно красивая.

— Как мама? — Спросил уже Костя.

— Как мама, даже ещё красивее.

— Красивее мамы? — Удивился Костя и посмотрел на меня недоверчиво.

— Конечно красивее. Мама уже взрослая, а Соня ещё ребёнок. Так что братцы-кроли заряжайтесь. Будете её опекать.

— Как Полину? — Тут же спросил Игорь. Я кивнул.

— Да, как Полинку. Полину же вы любите?

— Конечно. Она же наша сестра. — Близнецы заинтересованно на меня смотрели.

— Что-то хотите спросить?

— Пап, — начал Костя, — вот скажи нам, Полина наша сестра, а мама у неё тётя Ирма. Соня тоже нам сестра, но у неё мама наша с Игорем мама. Почему?

Тесть аж закряхтел. Ухмыляясь, посмотрел на меня. Покачал головой. Мол давай выкручивайся, кобель драный.

— Что я могу вас сказать, дети? Так получилось. Станете старше, всё сами поймёте.

— Так нам тётю Ирму тоже мамой звать? — Спросил Константин.

— Нет, Костя. Мама у вас одна, это мама Кристина. А тётя Ирма, так и останется для вас тётей Ирмой. И давайте разговор этот прекратим. Станете старше, тогда поговорим. Хорошо?

Оба мелких как-то ехидно заулыбались. Но головами закивали.

— Хорошо, папа. Но мы у деда потом спросим. Да деда?

Теперь уже я засмеялся. Александр Осипович покачал головой.

— У меня не надо спрашивать. У вас есть родители говорить о таком. Вот у них спрашивайте. У отца, у матери. А меня увольте от этого. Так, что стоим? Руки кто мыть будет? Бегом! — Пацаны убежали в ванную. Тесть посмотрел на меня. Покачал головой.

— Что? — спросил у него.

— Ничего. Но я не знаю, как вы с Кристиной будете объяснять наличие сестры у них от другой мамы! Тоже мне, эспериментаторы.

Часть 4. Искупление. Глава 3.

Кристину забрали через четыре дня, когда врачи окончательно уверились, что с ребёнком и самое главное с матерью всё нормально. Дома к их приезду всё было уже давно готово. Были гости. Но Крис сразу же унесла дочь наверх и никому не показала. Только отцу, как дедушке, Ирме и сыновьям. Я уже малую уже видел. Остальным гостям, кто приехал, сказала, что ребёнка покажет только через месяц.

— Крис, ты что, стала суеверной? — Спросил её вечером.

— Может быть. — Она разделась. Смотрела на себя. Шов был закрыт медицинским пластырем.