Светлая Капелька в тёмной душе (СИ) - Вариун Юлия

— Чудовище… — ухмыльнулась капелька.

— Да, — обречённо признал я. — Так и есть. Глупое, влюблённое чудовище… и я не могу оставить текущий вопрос открытым. Признавайся кукла, зачем тебе врач?

— Понимаешь… — Лилия только начала и тут же задумалась, не зная с чего и начать.

— Давай я тебе помогу, — предложил я. — Что-то болит?

— Нет, Кирк, я же сказала, что в порядке. Просто неизвестность меня мучает.

— Что? — Не понял я. — Какая неизвестность? Что ты уже придумала себе?

— Я почти ничего не помню с того вечера, — вдруг севшим голосом произнесла капелька и быстро затараторила, пока не передумала, — но и тех воспоминаний, что остались мне вполне хватает, чтобы составить картинку и мою вполне предрешенную участь. Один из ударов, что мне достался от похитителя лишил меня сознания и понимания реальности.

— Лилия, хватит вокруг ходить. — Поторопил я ей, опасаясь, что она сейчас стихами заговорит лишь бы к сути не добраться.

— Я не знаю, была ли изнасилована или нет. То, что я помню … ну, это было уже совсем близко. А дальше не помню…

— И зачем тебе? — Не понял я. — Даже если и была, какая уже разница, если твоё сознание вычеркнула такой стресс из памяти?!

— Мне надо знать, — упёрлась капелька. — Я же… ну… как бы девственницей была… — смотрю кукла совсем засмущалась. И не пойму, что её больше смущает — её как бы девственность или возможное отсутствие оной. Решил не мучить крошку.

— Ты ей и осталась, лучик, не переживай, — я ласково поцеловал её макушку. Глаз девочка на меня не поднимала. В ответ получил смущенный кивок. — Но это не надолго, капелька. Долго я не выдержу…

— Ну,… еще как минимум дня четыре потерпеть придётся, — вздыхает Лилия и утыкается лицом мне в грудь. Чувствую, хихикает мерзавка.

— Что? — доходит до меня смысл её слов. — Ты шутишь, да?

В ответ лишь головой качает отрицательно, всё так же пряча лицо.

— Уже?

— К вечеру точно будут.

— Я не выдержу этих искушений, — почти стону и всё же усаживаю капельку в кресло. А то за разговорами даже не заметил, что тупо стою посреди приёмной, не в состояние соображать о чём-то кроме этой белобрысой мерзавки, раскоряченной на кресле перед каким-то мужиком. А теперь еще и этот праздник…

— Ну, как так-то, лучик? Как так-то?

— Это природа, Кирк, я тут не причём.

— Вечно ты ни причем, а мне страдать. Сиди уж ту. Сейчас Антона пошлю в аптеку.

— Зачем? — Удивляется капелька.

— Зачем, зачем? За бинтом эластичным. Вон лодыжка уже распухла. Мало мне придурка следователя, так еще ты фортели выкидываешь…

— Я так понимаю с Ортайлом пойти погулять не пустишь? — Грустно вздыхает Лилия и смотрит на меня щенячьими глазами.

— С Ортайлом можно, — отмахиваюсь я. — Он сможет тебя защитить.

— И никакой ревности? — Лукаво уточняет она.

— Ну уж не к нему, лучик, — я самодовольно ухмыльнулся и набрал номер Антона. В аптеку начальник охраны еще не бегал у меня. Вот удивится.

Это была очень тяжелая рабочая неделя. Даже если опустить момент моего постоянного воздержания, и преследуемого меня искушения… и без того проблем хватает.

Конечно в первую очередь это Левшанов сука, никак не угомонится. Предупредительной беседы ему не хватило. Пришлось подавать на него заявление за вымогательство. Поскольку никаких доказательств в вымогательстве нет, мы ж запись не вели того разговора, то и заявление наше больше, чем выговор козлу не принесло. Его даже от дела не отстранили. Хотя у него появился не менее настырный помощник, а может контролирующего ему приставили. Помощник оказался менее продажный. Я бы даже сказал неподкупный, падла! С продажными легче находить общий язык. А этот идейный. И проникся он глупой идеей, что я виновен во всём и сразу. Откуда паскудник брал инфу обо мне и моей фирме я даже представить не могу, хотя и следили за ним, разве что пытать не пробовали. Когда в очередной визит Левшанов с помощником заявились в мой офис, я был готов уже удавить их голыми руками. Но понятно, не стал мараться.

— Добрый день, — услышал я знакомые голоса полицаев в приёмной и поспешил к Лилии на выручку, пока её не начали допрашивать. Но потом решил понаблюдать и послушать…

— Добрый день, — пропела моя капелька в ответ с улыбкой. — Чем могу помочь?

— Мы к Чернову, — отвечает ей Никита и пристально рассматривает. До этого очной ставки с предполагаемой малолеткой, павшей жертвой коварного растлителя, не было.

— Мне очень жаль. Сегодня не приёмный день, — снова улыбается капелька, — Кирилл Аполлонович не принимает. Оставьте ваше сообщение…

— Нет, красотка, — вальяжно усаживается напротив Лилии помощник Левшанова. Как же его? Корчев Владимир, кажется. — Нас он примет, так что нажимай нужную кнопочку на селекторе и докладывай…

Я пока не вмешиваюсь. Стою в дверном проёме и смотрю на спины этих недоумков. Лилия меня заметила, но как истинная актриса, не подала вида. Умница моя!

— Извините, — вопросительно вздёрнулась бровь девушки, — вы, кажется, не расслышали меня. Сегодня Чернов не принимает. Но я обязательно доложу ему о таких тактичных посетителях. Как вас представить?

— Следователь УГРО Левшанов…

— Ах, да… наслышана… странно, не думала вас тут увидеть… снова… — перебивает его Лилия небрежно.

Я заинтересованно уставился на капельку. Где это она успела «наслышаться» об этом козле?

— Не понял, — хором ответили, полицаи.

— Не берите в голову, я должно быть ошибочно вас приняла за другого смертника… Ой! — картинно прикрывает она рот ладошкой, типа испугалась. — Вы ничего не слышали! Я вам ничего не говорила! А то знаете, какой Чернов в гневе…

— Знаю, — гулко сглотнул Никита, видимо вспомнив нашу первую встречу.

— А я так погляжу, вы девушка в курсе делишек вашего шефа… — в предвкушение откровений глупой, по его мнению, девчонки, спросил Корчев.

— Конечно я в курсе, — легко соглашается Лилия и расслабленно откидывается на спинку кресла. — Я даже ему пособничаю иногда. Ну, знаете, там патроны подать, топор от крови отмыть, пакеты мусорные, опять же кто-то должен паковать…

— Да вы издеваетесь? — Почти зарычал Левшанов. А помощник не сразу въехал в шутку девушки и продолжает допрос.

— А вы не хотите подать заявление на него? К сожалению, без заявления от потерпевшей мы не можем ничего предъявить Чернову, только на совесть капать и можем.

— И что я должна написать? Я могу красочно расписать и как он девственниц на ужин режет и кровь сцеживает для своих чёрных ритуалов, и что в доме у него живёт дикий дракон, дожирающий остатки этих девственниц…

— Ну, хватит, девушка. Я понимаю, что вы боитесь и потому покрываете своего босса. Но шутка ваша совершенно неуместна, — остановил словоохотливую сказительницу следователь. Я понимаю, что взять вас на работу можно и в вашем возрасте, прикрывшись например стажировкой или где надо возраст подделать.… Тут наверняка я не подкопаюсь в районе использования труда несовершеннолетних. Но хоть пожаловаться на приставания с его стороны вы же имеете право. Растление несовершеннолетней, а возможно и изнасилование(?) — вопросительный взгляд на мою помощницу, — это приличная статья. И вам не придётся больше терпеть Чернова ни в качестве босса, ни в качестве любовника…

Я закатил глаза и устроился поудобнее у дверного косяка, чувствую — сцена сейчас не закончится просто так. И был прав. Подобно мне, Лилия не стала развинчивать заблуждения следователя по поводу её возраста. Это всё равно не умерит пыл придурков — они найдут другой повод докапываться до меня.

— А с чего вы взяли, что я терплю Чернова? — Делает вид, что удивляется Лилия. — Может быть, это он меня терпит?

Лиц мужчин не вижу, но эмоции улавливаю чётко — охренели они.

— Не понял, — снова дружное заявление.

— Влюбилась я глупая в такого видного мужчину, красивый, богатый, умный… бегала за ним, как собачонка, всё на глаза попасть пыталась. Потом вот документы подделала, себе пару лет лишних приписала, чтобы на работу сюда взяли… а теперь домогаюсь его, пристаю грязно… соблазняю, как мне хочется верить ненавязчиво… — тяжелый вздох, — но… он непробиваем! Может быть гей или импотент?