Прах к праху - Тэми Хоуг

Мишель покачала головой.

— Да так, ничего особенного. Поздно встала, прогулялась вокруг озер… Как обычно.

Она прижала к губам руку и крепко закрыла глаза — пыталась вновь взять себя в руки. Это давалось ей явно нелегко. Бледное лицо покраснело, официантка старалась сдержать слезы. Лиска терпеливо ждала.

Немолодые мужчины за столиком у окна теперь спорили об искусстве перформанса.

— Неужели пописать в бутылку, набитую распятиями, — это, по-вашему, искусство? — вопрошал тот, что в берете.

Его собеседник с эспаньолкой развел руками:

— Но ведь это авторская позиция. А значит, искусство!

Блондин перевернул газету другой стороной — той, где размещались объявления «требуются», — и посмотрел на Мишель. Лиска в свою очередь одарила его профессиональным суровым взглядом, и блондин вновь уткнулся в газету.

— А остальная часть выходных? — спросила она, возвращаясь к теме разговора. — Что вы делали в пятницу вечером после работы?

— Почему вы спрашиваете? — тотчас ощетинилась собеседница, и в голосе послышалась агрессия и едва ли не паника.

— Рутинный вопрос. Нам требуется знать, где в ночь убийства были родные и друзья Джиллиан. Вдруг она пыталась связаться с вами.

— Она не пыталась.

— То есть вы были дома?

— Я пошла на последний сеанс в кино, но у меня всегда включен автоответчик. Если бы она захотела, то оставила бы сообщение.

— Вам когда-нибудь доводилось ночевать у нее дома?

Мишель напряглась, вытерла рукой глаза и нос и сделала очередную затяжку. Лиска заметила, что руки ее трясутся.

— Да, иногда. Мы вместе сочиняли музыку. Жаль, что Джилли не выступает на сцене, у нее классно получается.

Мишель говорила о подруге так, как будто та еще могла войти сюда. Такое часто бывает с теми, кто потерял близкого или друга.

— В комоде второй спальни мы нашли кое-какие вещи. Не похоже, что они принадлежат ей.

— Это мои. Она живет черт знает как далеко, у самой реки. Иногда мы засиживались допоздна, и тогда я у нее ночевала.

— У вас есть свой ключ?

— Ключ? Ну, вы скажете! Я ведь там не живу.

— Скажите, а дома у нее всегда был порядок?

— А какая разница? Это что-то меняет?

— У нее идеальная чистота и порядок, или она неряха?

Было видно, что до Мишель не доходит смысл вопроса.

— Наверное, все-таки неряха. Вещи разбросаны повсюду — одежда, посуда, пепельницы. Но какая разница? Ее ведь все равно уже не вернуть.

Мишель вновь опустила голову, залилась краской и попыталась сдержать новую волну душевных мук, которая не заставила себя ждать.

— Он сжег ее! О господи!

Сквозь накрашенные ресницы просочились две слезинки и упали на бумажную салфетку.

— Нам до сих пор не известно, что с ней случилось.

Файн оставила сигарету дымиться в пепельнице, а сама уткнулась лицом в ладони. Никаких рыданий. Просто пыталась сдержать слезы.

— Может, она просто уехала из города на несколько дней, — предположила Лиска. — Мы пока что не знаем. А вы?

— И я нет.

— Вам известен кто-то, кто мог бы обидеть Джиллиан?

Мишель покачала головой.

— У нее был бойфренд? Пусть даже бывший. Парень, который бы проявлял к ней интерес.

— Нет.

— А вы сами? У вас есть бойфренд?

— Нет, — прошептала Мишель, глядя на дымящуюся сигарету. — Зачем он мне понадобился?

— Джиллиан когда-нибудь рассказывала, что к ней пристает какой-то мужчина? Следит за ней или что-то в этом духе? — спросила Лиска.

Смех ее собеседницы был полон горечи.

— Можно подумать, вы не знаете, какие они, мужики. Им ведь всем нужны трофеи, чтобы хвастаться перед другими.

Мишель шмыгнула носом, сделала глубокий вдох, медленно выдохнула и вновь потянулась за сигаретой. Лиска обратила внимание, что ногти ее обкусаны до мякоти.

— А как насчет отношений с отцом? Они ладили?

Губы Мишель скривились в усмешке.

— Она его обожает. Правда, непонятно, почему.

— А вам он не нравится?

— Никогда его не видела. Но он контролирует каждый ее шаг, разве не так? Дом его, за учебу платит тоже он, врача выбирает он, платит ему тоже он. Совместный ужин каждую пятницу. Машина.

Лиска подумала, что не отказалась бы от такого папаши. Может, попросить Бондюрана, чтобы он ее удочерил?

«Эй, подруга, да ты опять о мужиках! Пора менять тему разговора», — мысленно одернула она себя.

— Мишель, скажите, а были на теле Джиллиан какие-нибудь приметы — родинки, шрамы, татуировки?

Собеседница смерила ее колючим взглядом.

— Откуда мне знать. Мы что с ней, любовницы?

— Значит, ничего, что сразу бы бросалось в глаза? Например, шрам на руке. Или татуировка змеи на запястье…

— Не замечала.

— Если бы была возможность еще раз побывать в квартире Джиллиан, смогли бы сказать, каких вещей не хватает? Как если бы она, например, уехала куда-то и взяла что-то с собой?

— Наверное, смогла бы, — ответила Мишель и пожала плечами.

— Отлично, в таком случае сейчас проверю, можно ли нам туда прокатиться.

Пока Мишель отпрашивалась на часик у босса, красавчика-итальянца, Лиска вышла, вытащила из кармана мобильник и позвонила Ковачу.

Воздух на улице свежий, морозный; дул ледяной ветер — в общем, стояла типичная ноябрьская погода. Можно даже сказать, день был очень даже неплох. Этакая бледная копия прекрасной погоды конца сентября — начала октября, когда Миннесота даст любому штату сто очков вперед по части красоты. Мальчишки каждый день после школы гоняли на велосипедах, пытаясь по максимуму использовать последние теплые деньки, прежде чем погода окончательно испортится, а до снега, когда из кладовки можно будет вытащить санки, тоже еще довольно далеко. Им крупно повезло, что зима еще не наступила.

— Лосиная избушка, — раздался в трубке сердитый голос.

— Я могу поговорить с Бычком? Говорят, у него член размером с мою руку.

— Господи, Лиска, неужели у тебя на уме только это?

— Да, и еще мой счет в банке. И мне не хватает ни того, ни другого.

— Кому ты это рассказываешь! А что у тебя нового для меня?

— Кроме желания трахнуться? Вопрос. Когда ты в понедельник ездил смотреть квартиру Джиллиан, ты вынул кассету из автоответчика?

— Он цифровой. Никакой пленки. И никаких сообщений тоже.

— Ее подруга утверждает, что звонила ей в субботу и оставила сообщение. Значит, его кто-то стер?

— Ага, а вот и тайна! Терпеть не могу тайн. А еще что-нибудь?

— Есть, а как же, — она заглянула сквозь окно внутрь кофейни. — Шекспир отдыхает.

— Она пыталась наладить свою жизнь, — сказала мать Лайлы Уайт. По ее лицу было видно, что она только и делала, что раз за разом повторяла ложь, в которую хотелось верить самой, но при всем желании это плохо получалось.

Мэри Мосс до глубины души жалела женщину.

Семейство Уайт проживало в небольшом поселке под названием Гленкоу. В таких местах, как это, сплетни — любимое всеми занятие, а слухи режут, как осколки стекла. Мистер Уйат работал механиком в магазине сельскохозяйственного инвентаря. Семья жила на краю поселка в аккуратном домике, перед которым выстроилось семейство бетонных оленей, а на заднем дворе болтались качели. Качели предназначались для внучки, которую они с женой воспитывали. Кайли, дочь Лайлы, четырехлетняя упрямица, которая не задумывалась над тем, куда подевалась мать. Пока.

— Она позвонила в четверг вечером. Тогда она уже слезла с наркотиков. Потому что они затащили ее на дно, — миссис Уайт поморщилась, как будто слова оставили горький осадок во рту. — А все этот мерзавец Остертаг. Он приучил ее к наркоте.

— Успокойся, Джинни, — устало произнес супруг, которому явно надоело слушать причитания жены. Это был высокий, крупный мужчина с глазами цвета линялых джинсов. Лицо типичного фермера, в глубоких морщинах, какие бывают у тех, кому приходится постоянно щуриться на ярком солнце.

— Не затыкай мне рот, — огрызнулась жена. — Всем в городке известно, что он приторговывает наркотой, а его родители делают вид, будто не замечают, какое дерьмо их сынок. Смотреть противно.

— Аллан Остертаг? — уточнила Мосс, сверяясь со своими заметками. — Ваша дочь училась вместе с ним в школе?

Мистер Уайт со вздохом кивнул. Было видно, что разговор для него в тягость, и он не может дождаться конца, чтобы начать вновь залечивать раны, в надежде, что больше никто не станет их вскрывать. Тем временем супруга продолжала трещать про семейку Остертагов. Мэри Мосс терпеливо ждала, когда она наконец закроет рот, прекрасно зная, что Аллан Остертаг никогда даже близко не проходил как вероятный подозреваемый в убийстве Лайлы Уайт и потому не представлял интереса.

— Скажите, а ваша дочь не говорила вам в то последнее лето, что встречается с каким-то конкретным мужчиной? — спросила она, когда миссис Уайт наконец закончила гневную речь. — Типа постоянного бойфренда? С кем-то таким, кто мог бы создать для нее проблемы?