Обсидиановый нож - Александр Мирер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что теперь делать?
Севка не знал, что теперь делать. Свободной рукой он постучал по стене — не больно. Ага! Значит, сон! Приободрившись, он постучал еще и охнул — скорее от огорчения, чем от боли. Она возникала не сразу. Первый удар давал тупое, неприятное ощущение, второй немного болезненное, а третий — острую боль. Теперь он твердо знал, что не спит Потому что Глор всегда чувствовал боль ступенчато. И не один Глор. Все балоги и все животные на этой планете Пути.
«Путь, — подумал он. — Значит, я Глор. Почему же я раньше был Севкой? Ну как же так? — Он осторожно придерживал Машку и думал: — Как же так? Только что совсем недавно, я открывал калитку и вел Машку к белой штуковине. Это же был не Глор, а я, Севка. Раз я думаю о себе «я Севка,” значит, я и есть Севка, да? Но как тогда Глор? Почему я сижу в его теле, как в клетке, и откуда я знаю, что тело принадлежит господину Глору, монтажнику высшего класса?»
Очень странно было ощущать его как оболочку. Одежду — как оболочку на оболочке. Он поднял четырехпалую руку, еще ноющую отзвуком боли, и ощупал комбинезон на груди. Жесткая, как кольчуга, синевато — серая пластмасса. Полоски молекулярных застежек — серебряные. Цвет монтажников… На руке плотно сидел широкий браслет. Он казался зеленоватым и полупрозрачным, как нефрит, но Глор знал, что цвет его меняется от освещения. Одна секция браслета была вдвое шире остальных — личный передатчик. Рядом с ним — справа и слева — приемники общей сети и сети оповещения высших каст. Четвертая секция — «соглядатай». По ней Охрана следит за местоположением владельца браслета. Пятая и шестая — ключи от дома, гаража, машины и багажных контейнеров; седьмая секция — застегиватель одежды, восьмая — личный номер…
«Ничего не понимаю, — подумал он. — Если я Севка, кто тогда научил меня всей этой церемонии? Сеть оповещения высших каст! По — одумать только! Ох и влипли! — подумал он в отчаянии. — Ох и влипли!»
Отозвавшись на этот вопль отчаяния, из глубины его мозга всплыла спокойная мысль: «Почему ты паникуешь? Ничего удивительного не происходит. Ни — че — го. Всю жизнь ты боялся, что твое тело захватят, отнимут… Вот и захватили. И хорошо еще, что тебя при этом не превратили в Мыслящего, а оставили. Твое сознание не уничтожили — подчинили. Чему ты удивляешься? Тебя захватили, голубчик Глор. Некогда твои предки захватили жителей этой планеты. Вот нашлась и на вас управа, голубчик Глор…»
«О — ох, дела, — подумал Севка. — Де — ла… Это же мой голос! Это же я уговариваю. Откуда я знаю, чего боялся он? И насчет его предков?!»
«Говорю тебе, все нормально, — возразил тот же голос. — Конечно, знаешь. Ты, Севка Мысин, седьмой «В». Ты, всем на удивление, оказался высшим существом и захватил Глора вместе с его сознанием. Одно и странно, что ты — высшее существо…»
«Де — ла! Теперь я сам себя уговариваю», — подумал Севка.
«Правильно, — сказал спокойный голос. — Сам себя. Ты — по — прежнему ты, но вместе с Глором. Ты знаешь все и умеешь все, что он. И это очень хорошо, ибо ты пропал бы здесь в одиночку. И хорошо, что Машка захватила госпожу Ник. Она умница, госпожа Ник. И веселая, и не трусиха».
— А — а! И Машка тоже?
«Конечно, — рассудительно сказал Севка себе, — и она».
«Вы оба здесь не из простачков. Монтажники высшего класса, при хорошем деле. Продержитесь, право!»
Как видно, Машка — Ник не подозревала, что о ней судят так благожелательно. Она шевельнулась в своем убежище и буркнула:
— Домой хочу!
— Я бы не прочь, — протянул Глор — Севка.
Он хотел сказать, что дело неслыханное и надежды на возвращение нет. Кто — то пересадил их сознания, оставаясь невидимым и неслышимым. Дела. Разве что пересадила белая штуковина?
— Хоть куда домой… хоть в Монтировочную! — щелкнула Ник. — Подумай, что будет с перчатками!
Несомненно, это была практичная Ник — отнюдь не ветрогонка Машка. Она уже поняла, что дорога на Землю закрыта, а внизу — пост Охраны, и придется надевать перчатки. И если перчатки лопнут, расправа будет короткая…
С ними обойдутся как с похитителями сознаний — чхагами.
— Да, надо подумать, — добросовестно сказал Глор.
Ник выпростала голову и жалобно прощелкала:
— Получается, что мы чхаги?
— Что ты! Мы же не хотели и вообще…
— Тогда это — происки чхагов! — паниковала госпожа Ник. — Я не хочу возноситься в Мыслящие, я жить хочу! — Она с отвращением показала на голубые кристаллы Мыслящих, лежащих по ячейкам аккуратными девятками. — Зачем ты меня втянул? Я домой хочу!
Иван Кузьмич
— Дети, перестаньте ссориться. И выключите браслеты, — сказал чей — то голос.
Они оглянулись, повернув на голос одинаково белые лица, одинаково обрамленные синими капюшонами. Рядом с ними сидел в воздухе пожилой, усатый земной человек. Обыкновенный человек, да еще в очках. Он был одет по — дачному, в чесучовый пиджак и брюки, белую рубаху и сандалии с дырочками, но выражение лица у него было вовсе не дачное. Он сильно хмурился из — под шляпы и поглаживал усы.
Глор — Севка машинально подчинился — высвободил руку, нащупал выключатель своего браслета, нажал. В голове его творилось бог знает что. Словно череп развалился на две половины и в щель дунул ветер. Севка и Глор разъединились. Севка обомлел радостно, а Глор — испуганно. В жизни своей Глор не видывал подобных чудовищ… Больше всего он испугался его усов и носа.
Это продолжалось несколько секунд. Глор всхлипнул, ушел в глубину. Заслонился Севкой от опасности, как щитом. Но и теперь Севка слышал его мысли за своими, как оркестр за голосом певца: «Прямоходящий, как мы. Одежда, обувь… Зачем бы этот нарост посреди лица? И два пучка щетины под ним… А голова — то, голова! Это шлем или голова такой формы?»
«Это шляпа, болван», — мысленно сказал Севка.
Он радостно отдувался, глядя на Ивана Кузьмича. Да, перед ним был дачник и старый приятель инженера Гурова, школьный учитель Иван Кузьмич, который выглядел так, как ему полагалось выглядеть. Старый школьный учитель.
«Он всегда казался очень странным». — подумал Севка.
Ник — Машка разжала руки. Взглянула на Ивана Кузьмича повнимательней, пробормотала: «Ну и ну!» — и выключила браслет. А Учитель поглаживал усы и разглядывал Ник и Глора с заметным удовольствием.
— Во имя Пути! — взмолился Севка, протягивая свободную руку. — Вы не могли бы разъяснить… А? Что?
Рука прошла сквозь Учителя. Было видно, как она белеет внутри, как проглоченная.
«Объемное изображение, — догадался Глор. — Уф — ф…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});