Найти в Нью-Йорке - Колин Харрисон

Иногда эти пожилые люди встречаются в «Праймбургере» друг с другом, и если притвориться глухим и не смотреть на них, можно подслушать обрывки их разговоров. «Ему дали неплохую цену за тот участок на Пятьдесят шестой… Когда-то у них была очень крепкая фирма… Я слышал, эту краску могут продавать частным покупателям… По бокам слишком узкий зазор, ему придется все выгрузить…»

Так и перетекают миллионы — над сэндвичами с салатом из тунца, над салатом из сырой капусты, моркови и лука, над печеными яблоками.

Сюда-то и направился Марц. Дальний табурет у стойки. Он опустился на вращающееся сиденье. Немолодой темнокожий официант подплыл к нему:

— Меню?

Марц отмахнулся:

— Стандартный с индейкой, апельсиновый сок, яблочный пирог.

Не прошло и двух минут, как появился сэндвич.

— Ты меня помнишь? — задал вопрос Марц.

— Зависит от того, кто спрашивает, — заметил официант.

— Спрашиваю я.

— Тогда да, я вас помню.

— Не сомневался. Ты не видел тут Эллиота?

— Думаю, он зайдет пообедать что-нибудь через полчасика.

Марц кивнул. Конечно, он это знал, хотя уже много лет не виделся с Эллиотом. Одно из утешений преклонного возраста: твои друзья не меняют своих привычек. Скорее умрут, чем переменятся.

Поев, он взял пакетик с подсластителем, оторвал уголок, высыпал белый порошок на тарелку, вынул карандаш и подчеркнул пять букв в напечатанном на упаковке слове «Nutrasweet»: Т, R, S, двойное Е, провел стрелку от S к концу слова. Что получается? «Trees».[27] Потом отдал пустой пакетик официанту.

— Ты меня чрезвычайно обяжешь, если передашь это Эллиоту.

— Хорошо, сэр.

Официант и глазом не моргнул, услышав столь странную просьбу. Он невозмутимо спрятал пакетик в нагрудный карман.

— Весьма признателен, — произнес Марц. Он доел яблочный пирог и подсунул пятидесятидолларовую купюру под свою опустевшую тарелку. Глянул официанту в лицо. Но тот заполнял счет, который и положил на стойку; крупная купюра и тарелка уже исчезли.

Как минуту спустя исчез и Марц. Он брел по Пятьдесят первой улице, ковыряя зубочисткой во рту, оскалившись, ненавидя всех на свете, особенно себя самого.

20

Деньги лучше получать побыстрее. Через улицу от ассенизационной станции находится заведение, где обналичивают чеки, в пятницу вечером там всегда полно народу. Сюда каждую неделю приходит по две инкассаторские машины с наличными, и рабочие выходят отсюда с толстыми пачками денег, вот почему подходы к зданию контролируют три камеры видеонаблюдения. Окна увешаны объявлениями о службах безналичного перевода, специализирующихся на Латинской Америке, Африке и Азии. Для всех иммигрантов, отправляющих деньги на родину. Сегодня днем клиенты, сплошь латиноамериканцы в рабочей одежде и бейсболках, стояли, выстроившись в аккуратную очередь, подчиняясь нарочитой, почти казенной скудости обстановки операционного зала, слегка оживляемой официальными объявлениями о размере сборов, курсах валют и предупреждениями о незаконности использования чужих документов, — не говоря уж об угрожающих плакатах, сообщавших, что помещение находится под круглосуточным наблюдением и что доставка денег производится водителями инкассаторских машин, имеющих лицензию на ношение «и применение» огнестрельного оружия. Виктор протолкался внутрь, держа под мышкой бумажный пакет из винного магазина. Нигериец, сидевший за стеклом, кивнул ему как знакомому: половина рабочих Виктора пользовались услугами этой конторы.

— Вайолет здесь?

— Наверху.

— Скажи ей.

Мужчина поднял трубку и после минутного диалога кивнул Виктору:

— Она говорит — через пять минут.

Тот кивнул в ответ. Сел, откинулся на спинку кресла и стал ждать, по привычке изучая мужчин и женщин, пришедших обналичить свои чеки. Когда на них смотришь, многое можно о них узнать, особенно о мужчинах, подумалось ему. Со временем он пришел к заключению, что человеческих самцов, достигших сорока лет, можно более-менее точно разбить на четыре категории. Есть парни, которые все уже сделали — отстрелялись, закончили игру. Они профессионалы в своей области, или просто работают в крупных компаниях, или владеют чем-то таким большим и сказочным, что успели заработать кучу денег и теперь могут вести себя как им заблагорассудится. Они вкладывают деньги в такие места, о которых большинство людей вообще не слыхивало. У них жена и дети, иногда уже вторая жена. Когда им нужен новый автомобиль, они без лишних слов просто покупают его. По прикидкам Виктора, под эту категорию подпадает самое большее пять процентов мужчин. Их можно встретить в метро — с ноутбуком, в отличных ботинках, с ухоженными руками. Почти все они учились в колледже. Несомненно, эту маленькую группку можно разбить на более мелкие разряды, но для его целей эти пять процентов — вполне достаточная доля, чтобы не членить ее дальше. Виктор их ненавидел. Далее идут трудолюбивые и смышленые ребята, вечно находящие всевозможные лазейки и уловки, ребята, управляющие какой-нибудь кровельной компанией, где служит человек тридцать, и при этом по мелочи поигрывающие с недвижимостью; хоп-хоп, это парни, которые, может, кое-где и срезают лишний угол, но при этом отлично умеют ладить с людьми, и все дела идут именно благодаря им. В эту группу входили местные адвокаты, стремящиеся прибрать к рукам всякий лакомый кусочек бизнеса, бухгалтеры, обслуживающие всю округу и готовые, если нужно, вести двойную бухгалтерию, и тому подобное. В эту же категорию попадали многие владельцы ресторанов. Виктор и сам в нее входил, хотя когда он получит бензоколонку, деньги закрутятся и все переменится. Люди из этого разряда работают сравнительно много. Они могут пробиться в верхние пять процентов, но только лет через десять упорного труда и ценой утраты душевного покоя. Иные из представителей второй категории удачно женаты, но большинство холостяки. Многие из них трахаются с кем попало и зря растрачивают энергию. Слишком разбрасываются. К тому же чересчур много пьют и курят, портят себе здоровье. Виктор тоже не без греха: да, можно и так сказать, хотя он наделен выносливостью и стойкостью, о каких большинство мужчин могут только мечтать, жалкие ублюдки. Третья группа — те, кто и не стремится к успеху. Вместо того чтобы руководить кровельными компаниями, они до сих пор сами корячатся на крышах, а в сорок лет это последнее дело: от холода, жары, тяжелой работы организм быстро изнашивается, разрушаются суставы. Парни, упустившие свой шанс либо столько раз начинавшие жизнь заново, что теперь им уже ничего не светит. Слишком много женщин, мест работы, квартир, скверно проведенных ночей. Они столько всего теряли — деньги, друзей, работу, ключи от машины, мобильник, — теряли все необходимое. Они медленно опускались на дно, часто сами того не замечая. Ричи тоже был таким, за две зарплаты до того, как ему размозжили голову. Пытался найти подработку на стороне, но не очень-то удачно. Ему всегда не хватало энергии. Женщины отлично чуют таких парней. Мужчины на старых пикапах, по случаю покупающие дешевое пиво, которые даже не в состоянии запомнить, кто вице-президент Соединенных Штатов. Часто у них накачанные мышцы, но из-за курева они быстро теряют форму. Тощие, болезненные, с пожелтевшими пальцами. Мастера-на-слишком-много-рук. Возможность получить кредит ничтожна, перспективы неутешительны. Одно падение с крыши, одна разбитая машина, одна жестокая драка в баре — и все, их жизнь повисает на волоске.

Ну и, конечно, имеется четвертая категория — загнанные лошади, конченые неудачники, пролеживающие чужие диваны, живущие в своем грузовичке, съезжающие с квартиры до того, как подойдет срок за нее платить, сидящие на шее у женщины — или у матери (притворяясь, будто о ней заботятся), или, чаще, у какой-нибудь разведенки, которой нужно, чтобы рядом был мужик, покрикивал на ее детей, или — самый худший вариант — с одной из тех сумасшедших баб, которым в конце концов достается по полной. Большинство из этих мужиков — пьяницы или драчуны, психи, истязатели женщин, обидчики детей. Долбаные животные.

Но у Вика были и мечты, и самодисциплина. Он составлял планы и придерживался их. Прикидывал, с какой стороны кого ухватить, как вот сейчас с Ушастым. Ему всегда важно было выбирать правильную линию поведения и никому не доверять, особенно тем, кто притворялся его другом. Ричи считался другом, но он все завалил, сделал что-то не то, привлек внимание. Сейчас Вик смотрел на дело так: похоже, Ушастый и тот, на кого он работает, оказали услугу какой-то крупной шишке, но не исключали возможность эту шишку шантажировать. Вик бы тоже так поступил. Какое-то важное лицо в какой-то компании приказало, чтобы двух мексиканок проучили, и Ушастому, конечно, не хотелось делиться золотой жилой. Думает, купил Вика с потрохами за какие-то вшивые двадцать или двадцать пять кусков. А потом пойдет к тому важному типу и станет вымогать у него пару сотен штук. Но где-то они облажались, а может, Ричи кому разболтал, и теперь возникла проблема — тот мужик, который задавал вопросы у него на ассенизационной станции. Но этот ублюдок — камикадзе, и уж в следующий раз, когда он заявится, Вик будет готов к встрече. Уж он не допустит, чтобы его, Вика, извините, подставили. И вообще он, Вик, оказал Ричи услугу. Парень даже ничего не почувствовал. Вот если бы за него взялся Ушастый, Ричи бы помучился. Но сейчас Вик должен защитить себя, опередить противников в этой игре хотя бы на несколько ходов.