Стрельников В. Переярок. - Стрельников В.В.

Неожиданно кто-то включился в наш с Сайорой разговор.- Коровы стратегический запас вообще всех земель, так сказать, продовольственная безопасность. Да и не так много здесь коров. По сравнению со старой Аргентиной – мало. Миллиона не наберется на все земли. Многие бедняки единственное мясо что видят – дичина. -А здесь что, бедняки есть? – Удивился я настолько, что даже не разозлился от вклинившегося нахала. – На том берегу Залива есть, и очень много. -Сорокин, соскочил с волны! Внимание каравану – вперед!- И головная машина, которая раньше принадлежала болгарам а теперь ее прихватизировали на время пехотинцы РА, тронулась по хорошо удобренной коровами дороге. С час ехали спокойно, а потом пришлось притормозить, через дорогу переходили рогачи. Самцы и крупные самки зло ревели, и трясли рогатыми головами, пару раз изобразили атаку на пикап охраны. Но солады почему-то не стали стрелять, предпочтя сдать назад на полсотни метров. В результате мы опять потеряли с полчаса времени, прежде чем стронулись. Передо мнойехали “чикенбасы” спецназеров. Сейчас порожние, хозяева будут перебираться до свой базы как-то по другому. Кстати, среди спецназовцев на самом деле было прилично латиноамериканцев. Все девушки были с Кубы и из Венесуэлы с Боливией, да и парней примерно половина. Когда я спросил Антона, почему так, тот засмеялся, и объяснил, что к красивым девушкам больше внимания и интереса. И, соответственно, больше попыток заговорить. А так все девицы имеют серьезный боевой опыт и способны комару на лету яйца отстрелить. Хотя, по его же словам, лучше бы эти девчонки на дискачах зажигали и деток нянчили. Дорога шла по прошлогоднему пожарищу, сейчас густо заросшему молодой порослью. Не хотелось бы попасть в такое пекло, можно и не успеть слинять. Я постарался представить стену огня, вспомнил прошлогодний пожар на соседском хлопковом поле, и мне поплохело немного. Я здесь вообще впечатлительный стал. А соседу не повезло. Похоже, кто-то ему или мстил, или что-то еще. Хотя, наверное мстили. Бабник жуткий, постоянно дома скандалы, между любовницами разборки вплоть до выдранных волосьев и разодранных физиономий узбечек. Вполне может быть, что какая-то особо ревнивая особо и подпалила ему поле. Впрочем, и сосед, и его подружки остались не то что в прошлом, а вообще в какой-то другой жизни. И она остается все дальше, сглаживая жуткие моменты, и оставаясь в памяти улыбкой и смехом матери. Надо будет персиковых саженцев купить, если получится. Любимый мамин фрукт был, да и мне нравятся. В принципе, такая жара как здесь для персин в самый раз. Нужно спросить будет у здешних старожилов. Граница Конфедерации и Московского протектората была обозначена простым столбом-указателем, полосатым таким, с приколоченными к нему длинными досками-стрелками, указывающими на Москву, Алабаму-сити, Демидовск и еще несколько городов. Больше ничего и никого около столба не было, разве с самого столба слетела какая-то немаленькая птица, и с недовольным клекотом поднялась ввысь. Какой-нибудь аналог местного орла, наверное. Вообще, тварюги здесь еще те. Больших гиен видели издалека, они уже ученые оказались. Караван встал, все повытаскивали бинокли, подзорные трубы, оптические прицелы, и, не обращая внимания на матюки тогда еще болгар, минут пять стояли и смотрели. До тех пор, пока обозленный командир конвоя не приказал шарахнуть из крупнокалиберного пулемета по зверюгам. Семейка мгновенно прикзала долго жить, но времени потеряли в итоге больше. Командир болгар приказал своим снять шкуры со зверюг и вытащить, или как это еще называется, черепа. В соседней речушке их опустили в воду на ночь, и утром вытащили чистенькие косточки. Все обглодали какие-то мелкие зубастые рыбешки. Но по дороге Московского Протектората никаких зверей не было, если не считать пары джипов с надписью “ОМОН”. Они тормознули наш караван, о чем-то весело, со смешуечками переговорили со ранеными спецназерами и целыми пехотинцами, и чуть сдали в сторону. На обочину вышел весь из себя важный такой парень в милицейском камуфляже, в милицейской фуражке с полосатым жезлом и свистком. С огромным удовольствием и изо всех сил свистнув, он вытянулся по стойке смирно, поднял вверх руку с жезлом, а потом развел руки в стороны, открывая движение. Из переднего джипа, из громкоговорителя раздалась музыка. С огромным удивлением я узнал старый, еще царский марш, “Прощание славянки”. Омоновцы с удовольствием выстроились возле своих машин, взяв под козырек, в джипах охраны как на параде встали командиры, отдавая честь омоновцам. Вообще, все напоминало игру, в которую с удовольствием играли взрослые парни. До самой Москвы мы не доехали, заночевав в довольно большой придорожной гостинице, в небольшом поселке. Как объяснили наши провожатые, тут и цены пониже, и народу поменьше. Впрочем, по их же словам, если кто желает посмотреть именно Москву, то вполне может сгонять туда утром, и, если понравится, попробовать остаться. Или в Новую Одессу тоже неплохой город здешних земель. 14 день пятого месяца, 23 год , 12:12, суббота. Гостиница “Светлый путь”. В номер к своей тетке постучалась, и вошла, аккуратно закрыв дверь на замок, красивая молодая девушка. -Нигора-апа, можно с вами посоветоваться? – Девушка робко присела на край стула, поглядев на дремлющую девочку, нервно мечущуюся по дивану. -Конечно, Сайора. Я всегда готова поговорить с тобой. В чем дело, ты чего такая загадочная, дочка? – Поставив стул рядышком, к ней присела молодая женщина с шортах и маечке, но с головой, повязанной вдовьим черным платком. Впрочем, под маечкой на поясе был ремень с великоватым для женщины пистолетом. – Нигора-апа, у меня задержка. Не знаю даже, что и думать. – Девушка нервно сжала кулаки.

Так.

Нигора внимательно поглядела на девушку, и неожиданно улыбнулась. Встала, достала из аптечки нераспечатанный тест. – Туалет там, иди-ка проверься, дорогая. Давай-давай, без разговоров. А я пока чай заварю. Такие разговоры без чаю не очень удобно разговаривать. Обе женщины непринуждено говорили по-русски, хоть и обе являлись узбечками. Впрочем, в этом как раз ничего удивительного не было, разговаривать в богатой и хорошо образованной семье на русском в Узбекистане считалось неким шиком. Примерно как в царской России дворяне говорили по-французски. Пока совсем юная женщина была в ванной комнате, Нигора накрыла стол, заварив зеленого чаю, нарезав лимон, выложив в корзинку на столе с пяток крупных, ароматных апельсинов. Ни Нигора, ни Сайора не ели мучное и не пили сладкое, следя за фигурами. Впрочем, за обеденным столом обе не сильно сдерживались, потому что во-первых, дорога была очень тяжелой, а во-вторых, здесь, на Новой Земле в самой захудалой забегаловке готовили потрясающе вкусно. Поглядев на чайник и чашки, Нигора едва сдержала слезы. Это ей так напомнило о нежданном, но очень коротком счастье. Пролетевший как метеор Оуэн опалил ее огнем своей любви, чуть не расплавил в горниле страсти, полностью перечеркнув ее представление о подданных ее Величества. И исчез в огненной вспышке боя, оставив после себя неспокойную душу, плачущую и скучающую по отчиму намного больше, чем об родном отце дочку, и скорбные вдовьи ночи, где порой мокрая от слез подушка единственная свидетельница ее горя. На людях надо быть сильной. Племяшка и ее муж хоть и стараются быть взрослыми, и у них вроде неплохо получается. Но они все-таки такие дети. -Ну как, сколько полосок? – Впрочем, судя по ошарашенному виду племяннице, Нигоре ответ не был нужен. -Тетя. Я беременна! – Сайора потрясенно села на стул. – Но как? -Ну, знаешь, девочка, когда парень с девушкой занимаются любовью, то они одновременно делают детей. – Несколько язвительно ответила Нигора, но поглядел на смущенную и потрясенную племяшку, улыбнулась. – Ну чего ты? Это же счастье – стать матерью. И знаешь что говорила моя мама? Она говолила, что взрослые дети при молодых родителях это дар Аллаха. -Но как? Тетя, я предохранялась! Как это могло случиться? И что я скажу Алеше? – Сайора схватилась за голову. – Ну ка. Прекрати истерику! Неважно как это случилось, главное – что это случилось! И теперь ты отвечаешь не только за себя, но и за своего будущего ребенка. Запомни это! Становись осторожнее, не поднимай тяжести. Впрочем, тебе еще пару-тройку месяцев можно жить более-менее спокойно. Разве бюстгалтер выкинешь, и купишь побольше номером. Хотя, ты и так его частенько не носишь, с такой грудью как у тебя это нормально. Но придется носить обязательно, сиськи будущая мама должна беречь. Кушай что хочешь, твой ребенок сам даст знать о своих предпочтениях. – Нигора улыбнулась, и погладила племяшку по щеке. – А Алексею скажешь как есть. Он твой муж и отец вашего ребенка. Он обязан это знать. И я так думаю, что он будет этому рад. Очень жаль, что я не могу обрадовать так же Оуэна. – Нигора смахнула слезу, и еле сдержалась, чтобы не разреветься. -Тетя, так ты тоже беременна? – Сайорка от удивления широкот раскрыла глаза. -Ну, мы с Оуэном тоже не цветочки нюхали. – Сквозь слезы улыбнулась старшая женщина. – Я рада, что беременна, и сделаю все, чтобы сохранить ребенка. Оуэн мечтал о сыне, хотел его Мэтом назвать. Если тут мальчик, то так и назову. Если девочка – назову Оуэной. -Тетя, а такое имя есть? – Осторожно спросила Сайора. -Нет, значит будет. – Нигора окончательно вытерла слезы, и встала. – Знаешь, я попрошу Лену присмотреть за Раношкой, и пошли сходим с тобой к здешнему врачу. Вчера ехали мимо, на одном здании я прочитала “Гинеколог”. Собирайся, будущая мамаша, и поехали. Гинекологом оказалась пожилая полная женщина. Выслушав обеих, она улыбнулась. – Вы обе едете в Демидовск? Так лучше пройдете осмотр там, и на учет встаньте. В Демидовске один из лучших роддомов в этом мире.- Поглядела на скромно сидящую Сайору, и рассмеялась.- А с тобой все просто, девочка. Ты чем предохранялась? Таблетками? -Да. – Покраснев, ответила девушка. – В этом мире большинство таблеток, гормональных таблеток, малоэффективны. Все-таки очень сильно меняется пища, особенно мясо местных животных и морепродукты – вроде как все тоже самое, но иное. Немного другой спектр светила, чуть другой состав атмосферы. Мы еще не знаем толком, что именно меняется, но противозачаточные перестают действовать. Не ты первая залетела, не ты последняя, дай бог. И не переживай. Ты молодая, красивая, сильная, здоровая – все с тобой будет хорошо. Просто запомни – курить и пить алкоголь тебе категорически нельзя. Все, думай о ребеночке. 14 день пятого месяца, 23 год , 13:05, суббота. Гостиница “Светлый путь”. – Интересно, куда обе сбежали? – Молодая жена написала записку, что с тетей срочно уехали по делам, и приедут нескоро. Могли бы и меня с собой позвать, все-таки хоть и русские места, и поселок, по словам наших армейцев, безопасный, но все равно глупо так поступать. Обеспокоенный, я вышел из гостиницы на стоянку машин, где расположился весь наш немалый караван. Небольшая часть свернули в сторону Бразилии, распрощавшись с нами еще вчера, после ночевки. Мимо машин, верхом на огромном жеребце, ведя в поводу двух груженных мулов, ехал здоровенный мужичина. Загоревший как головешка, в старой, выбеленной солнцом рубашке, задубевшим жилете и широкополой шляпе. Поперек седла мужик совершенно на автомате придерживал курковое ружье чудовищного калибра. В седельной кобуре у него была какая-то автоматическая винтовка. – Привет, парень.- Обратился он с седла ко мне. Не знаешь, места в гостинице есть? – По-моему, да. -Мне пришлось задрать голову, чтобы посмотреть в лицо мужику. Мужик был вылитый былинный богатырь. Окладистая борода, лохматые брови, нос картошкой и веселые синие-синие глаза. Вот только голова была лысой как колено. -Это хорошо. – Прогудел он, и удивительно ловко соскочил с седла.- Сейчас поставлю Бурушку с этими хитрозадыми лодырями в конюшню, и приду снимать номер. Не скажешь, чтобы Косоротову забронировали? Они меня в принципе знают, не должны возражать. -Извините, а вы что, на коне путешествуете? – Я протянул жеребцу на ладони очищенный апельсин, который хотел было съесть сам. Коняга, фыркнув, аккуратно взял бархатными губами гостинец, с удовольствием съел, и благодарно мотнул роскошной гривой. -Ну да, мы с Бурушкой по здешним местам слоняемся. Красиво здесь, и прибыльно. – Богатырь похлопал коня по загривку. – На машине ведь далеко не везде проедешь, парень. А мы по любой тропке пройдем. Много чего интересного в здешних горах есть, очень много. – И неожтданно пропел великолепным басом, заставив шарахнуться проходящего мимо мужика. – “Полно алмазов в каменных пещерах”. – Но это же очень опасно! Тут и гиены, и эти свиньи. И львы какие-то есть. – Я с уважением поглядел на этого чудовищно сильного, и абсолютно бесстрашного дядьку. – Ну, что свиньи, что гиены стрелять не умеют, парень. Из десятого калибра накоротке любая гиена за зад сядет и выть будет. Но недолго, до тех пор, пока не издохнет. Вдали вон, “сайга- триста восьмая”, – Косоротов выволок из кожанного чехла свою винтовку, которую я раньше принял за СВД из-за пластикового рамочного приклада. -А почему у нее магазины от FN-FAL? Они что, взаимозаменяемы? – Я удивился, увидив знакомый магазин на совсем другой винтовке. -Да нет, мне в Демидовске, в оружейной мастерской переделали. Родные для “саёги” десятизарядки. Американские на двадцать патронов дорогущие, и их днем с огнем не найдешь, а этих – как грибов в урожайный год, полно в любом оружейном, и незадорого. Ну а что не возьму из этих стволов, добью этими. – В руках, а точнее – в лапищах гиганта мгновенно, как у киношного ковбоя оказались два огромных револьвера. Картинно крутнув их на пальцах, Косоротов так же мгновенно спрятал их обратно в кожаные кобуры. – “пятисотый магнум”, с бронзовыми пулями. Любую гиену мгновенно валят, просто стрелять надо точно. Так закажешь номер? Максим Косоротов, буду к вечеру. Сегодня нужно здешние кабаки проверить. И богатырь собрался было снова влезть в седло, но ему на шею запрыгнули два пехотинца, попытавшись завалить на землю. Я с огромным удивлением смотрел на эту молчаливую кучу-малу с непонятно когда вынутым ТТ в руке. Вроде богатырь показался мне отличным дядькой, чтобы его вот так валить. В итоге оба пехотинца оказались схвачены за шиворот и вздернуты в воздух, как шкодливые котята. – Смирнюк, Уваров, вы что, сдурели? Совсем армейская служба вам мозги вынесла? Вот вставлю вам их сейчас на место! – Богатырь еще раз взтряхнул пехотинцев, и поставил их на гулкий дощатый тротуар. – Тащ прапорщик, так мы это с учебки мечтали сделать. – Ничуть не опечалено, а наоборот, с радостной улыбкой до ушей, заявил обладатель сержанстких погонов. – И это, Митрич, а ты сдал. Нас не заметил, заболтался. – Я вас не для того гонял, чтобы вас легко заметить можно было. – С довольной усмешкой ответил богатырь. – Ну как вы, парни? Как служба? А ты, молодой, спрячь пистоль, тут все свои. Я убрал пистолет, и тут заметил знакомую “Делику” в конце улицы. Попрощашись, я пошел к остановившемуся неподалеку микроавтобуса. Все едино Косоротов общается со старыми знакомыми, и, судя по всему, собирается вместе с ними в близлежащий трактир. – Вы где пропали? Забыли, что женщинам одним не стоит в незнакомых городах куда-либо отправляться! – Не сказать, что я сильно зол. Я здорово злой сейчас! -Леша, но мы ко врачу ездили, – смущенно ответила Сайорка. – К женскому. Извини, мы не подумали. – И виновато улыбнувшись, взяла меня под руку. -Ну и что? Проводил бы вас и посидел в машине. – Остывая, пробормотал я. – Нигора- апа, вы же взрослая, могли бы подумать. – Ты прав, мы об этом не подумали. Но хорошо то, что хорошо кончается. – Нигора тоже виновато улыбнулась. – Когда выезжаем, не знаешь? – Солдаты говорят, через сутки. У одного из “чикенбасов” стуканул движок, его тут раскидали, и оттащили вал на перешлифовку. Так что отдохнем немного еще. – Я пропустил женщин в холл гостиницы, и подойдя к ресепшен, попросил забронировать номер для Косоротова. Хороший дядька. Если такие старшины у них в армии принимают молодых – то это очень неплохо, наверное. Как мне потом рассказал сам Косоротов – он совсем не безбашенный первопроходец. Он очень и очень осторожен, и всегда говорит, что страха не имеют только святые и сумашедшие. Просто он настолько хороший стрелок и опытный путешественник, что может позволить себе конные путешествия, тем более, что он обожает именно это. – Ты, парень, не можешь себе это пока представить – каково это стоять на тропе, где никогда никого из людей не было. Каково это – разжечь первый костер в маленькой долинке, и смотреть на искры от костра, улетающие в столбе дыма к звездам. Кстати, тебе совет – во время ночевок никогда не смотри прямо в пламя. После этого несколько секунд вообще ничего видеть не будешь в темноте, а это может кончится очень плохо. И если будет возможность – купи пару “монок” или “клейморов”. Отличная вещь для путешественника. Я, вообще-то, обхожусь настороженными трехлинейними обрезами, но в качестве последнего рубежа обороны обязательно выставляю “монку”. Но обычно самострела хватает. На самый край, придется где ночевать в диких местах – просто обычную гранату на растяжку поставь. Только подальше, чтобы взрыв успеть услышать. Атакующая гиена стремительна и ловка. Потому не теряйся. И если далеко – бей по ногам. Она тяжелая, малейшее повреждение выводит ее из строя всерьез. Ну а если вблизи – стреляй в морду. Калаш страшная штука, разнесет черепушку вклочья. Главное – не теряйся. А если есть бронейбойные – вообще красота. -Вы чему мальчишку учите? – Не вытерпела пожилая дама, сидящая за соседним столом. – Он не знает, наверное, как и с какой стороны подойти к мине, чтобы самому не подорваться, а вы ему ” купи “монку” и “клеймор”. – Ничего, мадам, отслужит срочную, там научат. – Жизнерадостно расхохотался богатырь, и хлопнул меня по спине, чуть не сбросив со стула. – А про дикие места пусть слушает, мало ли. Пригодится еще. И еще, мадам. Этот мальчишка вооружен, и я точно знаю, готов при необходимости пустить в ход оружие... – Он его пускал. – Перебил Косоротова Антон Иванов, пришедший посидеть в эту харчевню, и “зажевать”, по его выражению, пару шашлыков.- Ему Орден перегнал деньги за убитых бандитов. – Тем более!- Наставительно поднял палец богатырь. – Вот вы, мадам. Я больше чем уверен, что вы не только слова знаете, которые “монка” и “клеймор”, но и наверняка установить мины сможете, видно, что вы не первый год здесь живете. Вот и Леха пусть пока на ус мотает. То, что я ему рассказал, как относительно безопасно ночевать в здешних степях, вовсе не означает, что он прямо сейчас, смазав пятки салом, рванет старательничать и дичину бить. Так ведь? – Косоротов обернулся ко мне. – Не хватало еще. – буркнул я. – Мне еще до Демидовска добраться надо, дом найти, работу. Я, в конце концов, женатый человек. – Ну, ты орел. А вот я жену схоронил, парень. – Погрустнел богатырь. Помолчал, крутя литровую кружку с пивом в руке. – Если бы Машенька была жива, вряд ли бы я начал путешествовать. А так забыться хотелось. Светлая ей память, любови моей. – И залпом выпил оставшееся пиво. -Царствие ей Небесное. – Поп. Молчаливо слушавший все это, перекрестился. – и вечная память. Как звали твою супругу, Мария? Сегодня зайду в часовню, помолюсь и за ее тоже. – Помолись, святой отец, Машенька была почти святая. – Богатырь тоже перекрестился. Наступило неловкое молчание, которое нарушила моя заскочившая в харчевню супруга. – Здравствуйте всем. – Она улыбнулась всем присутствующим, поцеловала меня в щеку, и уселась рядом, схватив меню со стола. – Чем тут вкусненьким кормят? Да. Святой отец, здесь какой-то мулла в гостиницу заселился. Не хотите с ним теологический спор завести? – И звонко засмеялась. – ой, грехи мои тяжкие. – вздохнул поп. Снова перекрестившись. – Боюсь, не выйдет у нас серьезного спора, обычно мусульманские священники не пьют. А какой спор про теологию на резвую голову. Все рассмеялись, а поп, отсмеявшись со всеми. Продолжил. – преподобный Куимби очень интересный человек. И пришел к Господу, как и я, через войну. Он в Гренаде и в панаме участвовал в свержении неугодных американскому правительству режимов, после чего уволился из армии, и создал свою церковь, в Минессоте. Причем церковь настолько была антиправительственная, что его общину могла постигнуть участь (община, погибшая в США от перестрелки с правительством). К нему подошли вербовщики, и почти вся община переправилась на НЗ. Тут много что у них было, но люди не сказать, чтобы вечно счастливы, но довольны. Много и тяжело трудятся, но и отдача соответствующая. Мост через Ориноко удивил. Никогда таких не видал мостов. Я вообще мостов мало видел, ну, через нашу речушку, через Сырдарью, тут несколько мостов проехали. Но эти все были в принципе обычные. Разве на старой Земле они стальные и железобетонные. А тут в основном деревянные. А тут понтоны, на них решетки. Едешь, под тобой вода в метре примерно. Причем едешь, ощутимо покачиваясь. В радио постоянно взвизги от ведущих машины женщин слышно, сочные матюки мужиков. Какая-то дама не выдержала, и завернула так, что мужики в восхищении замолкли, только аплодисментов не хватает. В общем, экстрим есть. Разве промеж пару островков обычный мост сделан. Зато дальше красота. Проскочили Речной. И по отменной грунтовке, на довольно приличных по здешним меркам сорока километрах в час ( для нашего каравана весьма внушительная скорость), порулили к Демидовску. И так и перли мимо промзон, карьеров, железной дороги и небольших поселков. Полей тут было маловато, и в основном хлопок. Как потом я узнал, все дело в экологии. Дым от сталилитейного и химического комбинатов, пыль от карьеров. Решено было пищевые культуры здесь не сажать. А чтобы земля не пустовала, посадили хлопчатник, который возделывали, кстати, наши земляки. И без всяких Гдлянов с Ивановыми выращивали роскошные урожаи длинноволоконного для текстиля, и самое главное, специальный хлопок для пороха. – Алеш, знаешь. А ведь я беременна. – Сообщив эту оглушившую меня новость, Сайора подняла голову с моей груди и внимательно посмотрела мне в глаза. Сама при этом была напряжена и, я бы сказал, что напугана. – Что мне делать, как думаешь? – Что делать, что делать... рожать, что еще! – Я обняял пискнувшую женушку, и поцеловал ее кончик носа, а потов вообще покрыл все лицо поцелуями. Удивленно почувствовал соленый привкус слез, и оторвался от этого занятия. – Ты чего ревешь? – От счастья. – всхлипнула девчонка, спрятав лицо у меня на груди, продолжив поливать меня слезами. – Я плачу от счастья. Перевернув супругу на спину, я внимательно оглядел ее плоский и красивый живот. -Где-то тут прячется наша лялька. Обалдеть. Я в семнадцать годов стану папой. Ну, почти в восемнадцать. -Тебе проще, я стану мамой, когда мне только исполнится семнадцать годов. – Сайорка щелкнула мне по макушке. – Знаешь, как страшно? Армия Переярка. 27 день пятого месяца, 23 год , 9-15, пятница. Третий Военный городок. -Носочек тянем! Тянем, бойцы! Ногу ровнее! Вот так! – Старший прапорщик застыл по стойке смирно с поднятой для строевого шага правой ногой. – Делай – два! На асфальт плаца гулко опустились полсотни подошв солдатских сапог. Да-да, именно сапог, добротных кожанных сапог. Вот уж никогда бы не подумал, что здесь в учебке солдаты сапоги носят. Но нет, сапоги, портянки. Ладно, хоть умею мотать, а пара ребят в медблоке лежит с какими-то примочками из здешних пиявок, ноги сбили чуть ли не до костей. Третий день шагистики. До присяги еще тридцать семь дней, только после этого имею права на два выходных дня раз в две недели. А сейчас с Сайокой только по телефону перед сном полчаса болтаю, хорошо хоть для солдат мобильная связь в Протекторате недорогая. – Взвод, направо! Прямо – шагом марш! – И снова мы пошагали по чуть ли не пылающему асфальту, старательно печатая шаг. Снизу асфальт едва не плавится, сверху солнце печет, гимнастерка насквозь мокрая, широкополая панама навроде афганки потом пропитана и он на глаза стекает, хорошо хоть портянка влагу берет и ногам более-менее комфортно.- Левой, левой, раз, два, три. Стой! Направо. Три шага вперед марш! Кругом! Прапор прошел мимо взмокших нас, внимательно осматривая. Блин, мы взмыленные как лошади, а он как огурчик свежий. Ну и здоровье у мужика! -Взвод, вольно. На полчаса перерыв. Оправиться и умыться. Разойдись! – О, какая замечательная команда. Полсотни таких же, как я новичков рванули к вожделенным кранам с водой, к которым нас подвел старшина. Вот вроде как знаю, что он отсюда нас обычно на переотдохнуть отпускает, но в который раз это происходит неожиданно. -Вода холодная, пейте медленно! – к нам, толпящимся возле длинной трубы с прожжеными сваркой отверстиями, откуда струйками брызгала вода, подошел наш дорогой товарищ прапорщик Афанасьев. – Не торопитесь, лучше напейтесь за два-три раза. И не забудьте, портянки перемотайте на сухое. -Товарищ прапорщик, разрешите вопрос? – Сенька Разов уже напился до пуза, и сейчас решил что-то вопросить у прапора. – А для чего здесь, на Новой Земле шагистика? Тут же стрелять учиться надо, машину водить, ну. Что-нибудь еще? – Не шагистика, солдат, а строевая подготовка. Запомни – армия может быть где угодно, хоть на Эпсилон Тукана, но в ней обязательно будет строевая подготовка. Это армия не просто учит вас ходить строем, нет. Вы учитесь чувству локтя товарища, и самое главное – вы учитесь не раздумывая выполнять приказы. Приказ – направо. И вы поворачиваете направо. Точно так же, вам прикажут – вперед, в атаку! И вы должны будете не раздумывая рвать все и всех. Вот для этого сначала строевая, потом огневая, потом тактическая. И огневая начнется у вас через неделю, причем вы до присяги будете должны сжечь пятьсот патронов. А тактическая начнется после присяги, с серьезной огневой и технической. И могу вас обрадовать, бойцы. Со следующей недели начнем потихоньку привыкать к оружию. -А мы привычны, товарищ прапорщик. Я здесь уже семь лет живу, а Ванька вообще здесь родился. – Это Харламов, крепкий коренастый парень из нашего отделения. -Вам легче. После маршброска с полной выкладкой не так уставать будете. – Прапорщик усмехнулся. – Привыкать к оружию – это значит, что будете бегать с оружием и полным боекомплектом. А чуть попозже – еще и в броне. Бойцы, у вас шесть минут на перекурить осталось. – Прапор глянул на старые вытертые часы. Такие же, как и практически каждого у нас. – Учитесь ценить свободное время, бойцы. Три дня назад меня и еще сотню парней привезли сюда, в Третий Военный городок. Достаточно суровое такое заведение, небольшой форт размером примерно восемьсот на восемьсот метров. Причем стены, к моему огромному удивлению, сделаны как в американских вестернах – из толстых заостренных бревен. Расположен он примерно в восьмидесяти километрах от ППД на запад, практически на берегу Ориноко. Комарья тут вечерами – жуть! Только спреями и спасаемся. Но тут не просто команда-учебка, но и одновременно нечто вроде кадрированной части, у нас пушки на случай всяких неприятностей законсервированны для ополчения этой части Протектората. Внутри все предельно рационально и продуманно. Две казармы на три сотни таких же как и я парней-срочников, таунхаузы для командира нашей Третьей отдельной учебной роты. Старшего лейтенанта, его зама, двух молодых лейтенантов, командиров артдивизиона, минометной и пулеметной команд, четырех старших прапорщиков, командиров взводов, и четырех прапоров, командиров служб и команд. Так же под навесами парк автомобильной и бронетехники, из трех десятков совсем не новых “Газонов”-вездеходов и грузовиков – “Газелей”, дюжины УАЗов-“буханок”, и дюжины старых, но вылизанных БТР-60. Так же под навесами почти полторы сотни старых пушек в консервации, ЗиС-3, М-30 и автоматические тридцатисемимиллиметровые зенитки ЗиК-37, или, как их еще называют, 61-К. Склады со снарядами. Плюс еще двенадцать этих старых трехдюймовок, это наш артдивизион. Отдельная пулеметная команда из десятка ЗПУ-2, минометная команда с парой стодвадцатимиллиметровых и дюжиной восьмидесятидвух миллиметровых минометов. Плюс склад РАВ, мастерские, столовая. Медпункт, которым командует старый седой усатый фельдшер, и в котором служат две симпатичные девчонки, дочки прапоров. В ту сторону даже смотреть не рекомендуется, а то загоняют, чтобы лишних мыслей не было. Парни, которые уже приняли присягу, могут два раза в месяц брать на выходные увольнительные. Мимо части проходят автобусы, частники и вахтовые, грузовики, легковушки. Любая из машин возьмет солдата до ближайшего поселка, или куда ему надо. В увольнение ходят как в староземельном Израиле, с автоматом, пистолетом и боекомплектом. Вообще, для срочника идет как основное вооружение АКМ и ПМ. Ну, или СВД и АПС, ПКМ и АПС. Все хоть и выпущено в СССР, но новенькое. Причем интересный момент – отслужив срочку, солдат при увольнении получает оружие, с которым служил в личное пользование, и может выкупить по остаточной стоимости. Стоимоть составляет десять процентов от стоимости нового оружия, но потому что за службу оружие расстреливает свой ресурс на девяносто процентов. Точнее, гарантийный ресурс, так то калаши и макаровы служат еще годами. Но все равно, или оружие принадлежит протекторату, или выкупаешь. Впрочем, за восемьдесят экю автомат и пистолет выкупают почти все, ну за исключением самых крохоборов. Пулемет и снайперская винтовка идут подороже, но ненамного. Учебка наша гренадерская, и потому гонять нас и в хвост и в гриву (уже гоняют). Егерей дрючат тоже, но в негласном соревновании наши прапора идут первыми. Может потому, что нам придется намного больше учить тяжелых вооружений? Основные знания в гренадеров-срочников вбивают капитально. Артиллерия, минометы, пулеметы. Бронетранспортеры, автомобили. Ладно хоть танковый учебный батальон отдельно расположен, а то основы и вождения танков наверняка бы вбить попытались. Насчет сапог тоже, поинтересовались. Прапор ответил просто – срочникам в повседневке именнно сапоги. Потому, что никто не знает, как долго вообще будут работать ворота со Старой Земли на Новую, и готовят солдат по сложнейшему варианту. И поэтому нам берцы – только в увольнительную и по парадке. Хотя выдали, стоят в казарме. Добротные такие ботинки из отличной кожи. И ботинки, и сапоги уже местного производства, форма тоже. Разве броня из-за ленточки. Вообще, вещевое довольствие весьма и весьма серьезное. Два немалых баула на складе получил, причем прапор все заставлял десять раз перемерять. Каждый вечер сдаем пропотевшую одежду в прачку, и забираем выстиранную и высушенную, и даже поглаженную сменку. Правда, честно скажу, сил остается только доползти до кровати, и рухнуть на нее. Что дальше будет, вообще сложно представить. В принципе, неплохо. Тяжко без Сайорки, без Нигоры с дочкой, все-таки они уже тоже моя семья. Но ничего, перезваниваемся каждый вечер. Живут обе в в одном доме, в самом ППД. Сайорка как жена военнослужащего, в небольшой однокомнатной квартире-студии. Ее тетя, как нанятый спец, в квартире побольше, двухкомнатной. Ну, комната ей, комната дочке. Что-то проектирует, она же хороший архитектор. – Понимаешь, нас тут едва на все расчеты для пушек, минометов и зенитных пулеметов хватит. – Роман Шульгин, единственный сумевший получить ефрейтора из набора прошлого года, ужасно этим гордящийся и собирающийся продолжить службу по контракту, или, как говорят в Протекторате, стать кадровым военным, с удовольствием собрал наградной ТТ, и вложил пистолет в кожаную кобуру. ТТ он получил за победу в стрелковых соревнованиях по упражнению АК-3. Что тоже большое достижение для срочника.- Зато, в случае необходимости армия на базе нашей учебной роты в течении суток создаст отдельную гренадерскую бригаду, а в случае крайней необходимости тяжелых вооружений нашей, Второй и Четвертой рот хватит для вооружения пары дивизий ополчения Протектората. Не смотри, что пушки старые, и минометы на наших складах времен Второй Мировой. Да, стодвадцатимиллимитровые еще трофейные, но немцы их выпустили полностью скопировав с наших. Да, они тяжелее “Саней”, но стреляют той же миной, и восьмидесятидвух миллиметровые образца тридцать седьмого года стреляют не хуже “Подноса”. Плюс в Леонидове сорок БРДМ-2 стоит в парке комендатуры, в Краснокаменске двадцать три американских М-113, семнадцать МТЛБ, десять БМП-1. И это только здесь. А учебных рот еще шесть, и расположены они так, чтобы мгновенно вооружить резервистов и ополчение. Кроме того, каждый город имеет свои собственные вооружения. Минометы, пулеметы, иногда пушки и бронетехнику. Кой-какие даже самолеты покупают, ну, легкомоторники. Сейчас в Солнцегорске начали свои выпускать, с крыльями в протекторате вообще проблем не будет. Там же хотят завод по выпуску и ремонту бронетехники делать, и это кроме танкоремонтного в ППД, и авторемонтного в Демидовске. Так что не парься. Да, чечен вроде как мужиков под ружьем больше. Да, больше. Но против нас в прямом бою они не выстоят. Да им и не надо этого, им надо рабов побольше, добычи пожирнее. Хотя, молодняк, который хотя бы не подошел к нашим границам и не пострелял в нашу сторону у них за бойцов не считается. Слушая это, я разложил полученный в прачечной комплект полевой формы, внимательно проверил пуговицы. Да уж, за сутки занятий форма потом настолько пропитывается что колом становится. Моя пока свеженькая. А у Романа, например, гимнастерка выцвела настолько, что практически белая. Как у товарища Сухова из старого фильма. При этом ткань плотная и прочная. Хорошая форма. Мда, вот уж не думал, не гадал, что по приезду в Демидовск практически сразу попаду в армию. Впрочем, я задумывался над вопросом своих документов и соответствия возрасту еще по дороге, и тогда решил, что косить не буду. И оружие хотелось носить без проблем, и прекрасно понимал, что это не так просто. Впрочем, оказалось, что если все делать честно – то все как раз таки просто. Военком предложил отслужить срочку сразу. Мол, к тому времени, когда исполнится восемнадцать – Сайорка как раз родит, и останется с малым дитем на руках. И тетка тоже. Не сказать, чтобы для двух сильных и здоровых женщин это проблемы, но все равно, в этом случае лучше быть с женой. А так – почти полгода учебки пройдет до родов. Правда, здешнее полугодие равняется почти девяти месяцам того, старого времени. К тому времени, как жене рожать – на две недели дадут отпуск. И потом или жена переедет ко мне поближе, или я переведусь в гренадерскую часть в ППД. Основы мне тут вколотят, а продолжить обучение в мокрый сезон в Пункте Постоянной Дислокации не хуже смогут. Нигоре предложили работу в ППД, проектирование трех учебных центров для армии. Точнее, не именно ей проектировать. Нет, просто как раз архитектор потребовался. Пока она решила пожить-поработать. Осмотреться и обжиться. Да и рожать будет через пять с половиной месяцев, тоже не до бизнеса. Так-то ей декретный отпуск с работы дадут. Ну, и Сайорке как новоприбывшей жене срочника, причем беременной, точнее, нашей семье, дали на время моей службы квартирку. Небольшая однокомнатная студия, очень неплохая, уютная. Даже мебелью обставлена, простенькой, но вполне себе нормальной. И даже телевизор, стиральная машинка есть. Мы ее как-то сразу обжили, за те три дня, что в ней вместе прожили. Даже щенка сразу соседи подарили, смесь шарпея с мотоциклом. Но видом точно папаша-шарпей, такой же коренастый и весь в складках. Хотя, его сразу Раношка забрала, и отдавать не собирается. Чему, по-моему, Сайора только рада. На задний двор под навес загнал свой “урал”, и пару индийских мотоциклов. “Махиндра” ставится возле дома, на стоянку автотранспорта. Даже навес есть, от солнца или дождя. Единственно, Сайора недовольна тем, что я приволок здоровую картонную коробку, и занял один из углов, загрузив туда практически все купленное и трофейное оружие. В запирающейся на замок пирамиде в прихожей пометились только Сайоркины автомат, и американский карабинчик. На кухне ППС повесили, как тут многие делают. Хотя, на ППД напасть – это еще суметь надо. Ну, и тяжеловато без Сайорки, хоть и женаты без году неделя. Так-то скучать просто некогда, а вот вечерами порой просто тоскливо, ладно мобила выручает. – Ром, что, прямо так за сутки и развернут? – Я недоверчиво покачал головой. – Тут же одних офицеров человек полсотни надо, не меньше. – Ну да, – кивнул ефрейтор. – Комбрига и командиров батальонов и дивизионов вы уже видели, комбриг невысой такой, плотный дядька. Полковник Семенов, работае