Пять дней сплошного цирка - Марина Туровская

– Согласен. – Сергей встал. – На балконе и пиво пить не так жарко.

Дмитрий прихватил бутылку и две табуретки. Сергей еще одну табуретку вместо столика и бокалы.

Устраиваясь на балконе, Дмитрий показал хвостом воблы вниз.

– Дурдом. Скоро перестану понимать, где сон, а где явь. Глянь, кто на лавочке сидит.

Сергей посмотрел.

У подъезда на лавке сидела Настя в костюме школьной двоечницы с синим шариком в руке и ела мороженое. Рядом пил боржоми Скрудж Мак Дак.

– Это мои друзья, – вздохнул Сергей.

– Понятно. – Дима расставил бокалы на третьей табуретке, настелил газет под горку воблы. – Ты игрушечную шкуру-то сними, жарко.

– Точно. Сейчас.

Сергей начал возиться с «молнией», Дмитрий разлил пиво.

– А три дня назад я еще круче видение видел. Представляешь, Петечка покойный вон в тот подъезд заходил. Правда, на нем борода была какая-то мочалистая, но я его все равно узнал.

– В какой подъезд? – Сергей, стаскивающий с себя костюм Чебуршки, замер.

– А вон в тот, в крайний. – Дмитрий воблой показал на дом напротив. – Там квартира Генки Угрюмова. Генка-то в реанимации, а Петечка, видать, ничего не знает и здесь отсиживается.

Сергей придерживал съехавший на колени костюм и вглядывался в зашторенное окно в соседнем доме.

– Так его же убили…

– А вот и нет, – пьяно помотал головой Дима.

– Почему «нет»? – с надеждой переспросил Сергей.

– Потому что говно не тонет, – веско ответил Дмитрий.

Пока Дмитрий чистил воблу, Сергей теребил бинт на руке. Посидев минуты три, он быстро надел костюм Чебурашки обратно.

– Надо Петечку навестить.

– Знаешь, – Дмитрий разодрал воблу на вкусные порции. – Не люблю я в чужие дела лезть.

– А я тебя и не зову с собой. – Сергей смотрел через стеклянные глаза головы Чебурашки, не оборачиваясь на приятеля.

Дмитрий покосился на пиво, на водку, потом на Сергея.

– Это тебя, что ли, в его смерти обвинили?

– Меня, – не стал врать Сергей.

– Понял… Ладно, я с тобой. Только подготовиться надо. – Дмитрий разлил остатки водки. – Бери рюмку. Поехали.

Глава 6

Квартирное сборище

Борода у Петечки была не из мочалки, а настоящая, собственная. Только росла по-дурацки. Но все равно надо было менять внешность, и Петечка не брился пятый день.

Из дома он вылез ночью по причине острого голода. Генка не вернулся с его, Петечки, поминок. Петечка сначала не волновался, ждал до утра, да и в холодильнике оставалась еда. Но, как большинство тучных людей, он в моменты, когда нервничал, ел в два раза больше.

Еды хватило до середины пятницы. В полдник Животинкин без энтузиазма сварил последние макароны, вылил в них остатки постного масла, съел и задумался.

Надежды на то, что Генка просто перепил или загулял, больше не оставалось. Значит, он, Петечка, остается в этой квартире один на неопределенное время. Нельзя включать свет, расшторивать окна и делать громко телевизор. Хорошо еще, что плита газовая, а то от электрической сразу бы начал бешено крутиться счетчик в коридоре, выдавая его присутствие.

Но самое главное неудобство, конечно же, отсутствие еды.

Сначала Петечка решил терпеть. Он ходил по квартире в мягких тапках, крутил руками, как бы делая зарядку. Вечером сидел впритык к телевизору, сделав звук на минимум.

Но фильмы, особенно реклама, заставляли выделять желудочный сок и слюну сценами семейных застолий, призывая сварить суп и залить кетчупом мясо или заморить голодного червячка йогуртом.

В четыре утра Петечка не выдержал. Казалось, что желудок слипся, голова кружилась от непривычно сильного голода. Руки дрожали в предвкушении того, как они возьмут у продавца упругий батон телячьей свежей колбасы, отрежут толстый шмат и положат на кусок мягкого белого хлеба.

Пробежка до продовольственного ларька на соседней улице, общение с равнодушной, не обращавшей на него внимания продавщицей и более спокойное возвращение домой заняли пятнадцать минут. Народу в пятом часу утра не было совсем.

Наевшись, Петечка заснул сном праведника, уверовав, что все должно кончиться хорошо.

Проснулся он днем от звука отпираемой двери. Вскочив с кровати, Петечка выглянул в коридор, собираясь сурово, но с облегчением отчитать Гену за задержку…

В коридоре стояли три огромные игрушки, с большим интересом рассматривая его, Петечку.

Я доедала мороженое, а Ладочников допил «Боржоми», когда дверь подъезда открылась, и сначала вышел неизвестный мужчина средних лет, а за ним наш хмельной Чебурашка.

– Ну что, Наты и Пинкертоны, Агаты и Кристи, жив наш курилка Петечка, – Сергей говорил приглушенно и весело. – Вот приятель мой, Дмитрий, видел его сегодня ночью, заходящего вон в тот подъезд. А там, между прочим, квартира общего знакомца, недобитого Гены. Ребята, а друга моего Димой зовут.

– Я трезвый ночью был, – вставил Дмитрий. – Отчетливо Петечку видел.

Костя поставил пустую бутылку «Боржоми» у лавочки, на дом не смотрел, только на цветочки у бордюра клумбы.

– Какие окна его?

– На другую сторону выходят, – пьяно показал руками Дима.

– Очень хорошо.

Достав сотовый телефон, Ладочников нажал две кнопки.

– Это я. Записывайте адрес… Нет, спецназ не надо. Там предположительно Петр Животинкин. Тот самый…

Я схрумкала донышко вафельного стаканчика.

– А мы, что же, сейчас двинем на воскресение помершего смотреть?

– Тебе что, цирка мало? – Костя убрал телефон и смотрел на меня без улыбки.

– И не отговаривай меня, – уверенно ответила я. – Все равно я в этом деле завязла по уши.

Сергей стоял и вытирал пот. Но вдруг решительно надел пыльную голову Чебурашки и пошел к подъезду дома напротив.

– Эй, ты куда? – Костя пошел за Сергеем.

– Морду ему начищу, – сообщил Сергей, тряхнув круглыми ушами. – Надо успеть первым, а то загребут его в милицию и не дадут поговорить душевно.

Дмитрий стоял в растерянности. Ладочников движением ладони усадил его на лавку.

– А ты здесь посиди.

– Так я… с Серегой.

– Лучше три раза быть свидетелем, чем один раз потерпевшим. Сиди, наблюдай. – Костя приложил к ватной груди желтую утиную лапу. – Знаю по долгу службы.

Дверь в квартиру вскрыл, конечно же, Ладочников. В нашей стране милиционеры именно средних чинов спокойно входят в чужие квартиры. Младшие чины еще не привыкли вламываться по любому поводу, не снимая обуви. А старшие уже опасаются.

Костя откуда-то из области утиной задницы достал связку отмычек.

На звук вскрытого замка отворилась дверь в комнату. Бородатый толстяк с неприятным лицом оторопело уставился на нас. Его качнуло к косяку.