352 победы в воздухе. Лучший ас Люфтваффе Эрих Хартманн - Т. Констебль

Всего четыре года назад полковник Вернер Мёльдерс первым превзошел рекорд Рихтгофена – 80 побед. Затем он же первым одержал 100 побед. В Германии это восприняли с гордостью и недоверием. Но теперь эти 100 побед казались замшелой исторической диковиной. Эрих Хартманн вплотную приблизился к отметке 300 побед.

Когда блестящий, но недооцененный Гордон Голлоб 29 августа 1942 года поднял достижение Мёльдерса до 150 самолетов, это стало еще одной исторической вехой. Однако такие асы, как Оэсау, Лютцов и другие, дышали в спину Голлобу. В блеске славы на Восточном фронте Герман Граф побил следующий рекорд, одержав 200 побед. Однако достаточно быстро и другие пилоты достигли этого рубежа. Вальтер Новотны из JG-54 поднял планку до 250 побед, но и его обошли Гюнтер Ралль, Отто Киттель, Герд Бакгорн, Эрих Хартманн. Магическая цифра 300 притягивала и завораживала. Хартманну оставалось всего 8 самолетов, чтобы достичь ее.

К счастью, это состояние высочайшего напряжение осталось зафиксированным на бумаге. Обер-фельдфебель Карл Юнгер, одно время летавший ведомым Белокурого Рыцаря и долгое время бывший его товарищем, сохранил достаточно благоразумия, чтобы записать на бумаге свою версию событий того дня, когда Эрих добился величайшего триумфа.

Карл Юнгер по праву считался асом в JG-52. Агрессивный, высокий, черноволосый подвижный пилот одинаково охотно рвался в бой и развлекаться. Хартманн вспоминает один случай в Кракове, когда после чудовищной трехдневной пьянки эскадрилья получила приказ перебазироваться в Варшаву. Юнгер лежал на своей койке, не в силах поднять головы. Он был совершенно гол, если не считать темных очков на носу. Он просто не мог выполнить приказ, и эскадрилья улетела без него.

Через два часа Юнгер появился в Варшаве в одиночку на своем Ме-109. Эрих и остальные пилоты следили, как он заходит на посадку. Как раз перед тем, как он должен был сесть, на травяном поле показался польский фермер, погонявший лошадей с двумя большими возами сена.

Юнгер с оглушительным треском врезался в эту буколическую процессию. Все заволокло огромное облако пыли и сена, из которого пулей вылетела перепуганная лошадь. Громкий треск все еще звучал, пока пилоты бежали к облаку пыли. Когда они подбежали к месту катастрофы, все, что осталось от истребителя, – это куча исковерканного металла, в которой никто не признал бы самолет. Эрих уже собрался было вслух пожалеть, что Юнгер погиб так глупо, как из-под кучи обломков раздались ругательства. Юнгер выполз из кучи хлама и поднялся на ноги. Темные очки все еще торчали у него на носу. Он сказал: «Слава богу, я опять на земле». На следующий день он уже совершил боевой вылет.

Карл Юнгер позднее послал историю, которую записал 24 августа 1944 года, Уш Хартманн. Он хотел, чтобы Уш сохранила об Эрихе хоть какую-то память, так как было совершенно не ясно, вернется ли он живым из советских лагерей.

...

«НА ПЕРЕДОВОМ АЭРОДРОМЕ

24 августа 1944 г.

Записано обер-фельдфебелем Карлом Юнгером

Вчера для нас был великий день. День, не имеющий аналогов в истории воздушной войны. Мой командир, обер-лейтенант Эрих Хартманн, обладатель Дубовых листьев с Мечами, в ходе двух вылетов сбил 11 вражеских самолетов. Таким образом число его побед достигло 301. Он первый перешел отметку 300 и потому стал лучшим пилотом-истребителем в мире.

Еще вчера добрые знамения начали витать над аэродромом. У всех на устах был только один вопрос: «Достигнет отметки 300 сегодня? Сделает ли это Буби?» Все мы были полны возбуждения и ожидания. За день до этого наш командир послал в преисподнюю восьмерых «Иванов» и достиг цифры 290 побед. Вчера утром погода была плохой. Только к полудню развиднелось, что сократило время полетов до половины дня. После завтрака пилоты совершили первый вылет, и наш командир не упустил своего шанса. Сразу после того, как он со своим ведомым взлетел, мы начали считать минуты.

«Гельбе-1» садится после 300-й победы

Ровно через час на горизонте появились два самолета и пошли к аэродрому. Ме-109 в знакомой раскраске нашего 22-летнего «Старика» покачал крыльями, развернулся и выполнил второй заход, снова покачав крыльями. Затем еще и еще… пять и шесть раз. Все хлопали в ладоши и кричали от радости. Наш командир теперь имел 296 побед. Осталось всего четыре. Hals und Beinbruch!

Мы с трудом дождались, пока механики подготовят два самолета к новому вылету. Заправка и перевооружение, казалось, никогда не закончатся. Тем временем среди нас начались споры. Сделает он это сегодня или нам придется ждать следующего дня? Внезапно поступил приказ взлетать. Все разбежались по машинам, белокурый командир занял место в головной.

Он легко прыгнул в кабину и сам застегнул ремни, спокойный и уверенный, как всегда. Его лицо совершенно не отражало никаких эмоций. Только легкая тень улыбки играла в уголках губ. Очень холодная. Спокойно и методично он начал проверку приборов перед решающим и историческим вылетом, который поставит его впереди всех остальных пилотов. Для тех, кто это видел, такое зрелище было уникальным опытом.

На лице пилота только усталость

По его знаку техники начали запускать моторы. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее стартеры набирали обороты. Потом легкий толчок, раскручивающий пропеллер, и наконец мотор начинает работать. Техники отбежали, и командир начал рулить на взлетную полосу. Ведомый следовал за ним. Они притормозили, развернувшись против ветра. Грохот моторов больно ударил по ушам. Наконец они пошли на взлет. Пыльные вихри поднимались с высушенной солнцем земли, когда истребитель мчался вперед и легко взмывал в воздух. Две машины взяли курс на восток. Что принесет следующий час? Вместе с репортером мы поехали на передовой КП, где все уже тряслись, как в лихорадке. Мы помчались к радисту, сидевшему в наушниках. Он слушал радиопереговоры между самолетами. Он дал нам наушники, мы подключились и слушали…

Репортером, сопровождавшим Карла Юнгера в тот исторический день, был военный корреспондент Гейнц Эккерт, который сам слушал рацию и потом написал отчет:

«Переговоры между самолетами в воздухе, с помощью которых пилоты обмениваются информацией, очень кратки. Говорится только самое важное. Здесь все слова имеют особый смысл. Часто одно слово может означать целое предложение. Иногда в диалогах следуют долгие перерывы, иногда вопросы и ответы следуют пулеметной очередью. Голоса поднимаются до драматического крещендо, когда в течение нескольких минут вражеские самолеты один за другим летят вниз. Затем два слова, иногда одно, характеризуют случившееся, однако слушатели на земле целиком поглощены захватывающим дыхание возбуждением.

Теперь все собрались вокруг радиста и двух плохих приемников головных телефонов. Это могло случиться в любой момент. Радист нажимает кнопки на своей установке… Он немного нервничал, так как боялся пропустить сообщение о победе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});