ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №10 2007 г. - «ЕСЛИ»

– Вон товарищ Кирпотин идет! Давай, отец, крой, как на исповеди! Но доктор Горошин не собирался разговаривать ни с красным командиром, ни с его ординарцем.

– Ну, гляди, тебе видней… – Яшка сплюнул под ноги и пошел навстречу командиру.

– Как он? – тихо спросил Кирпотин.

– Кобенится, гадюка! Но ничего, у меня заговорит!

– Бил?

– Еще нет. Думаю малость постращать. Есть одна зацепочка… Комбриг дернул усом.

– Быстрее стращай! Времени нет! Уйдут белые – своим ходом пущу на небо, догонять! Ты видал, сколько там ручек-штучек, в той машине? Без спеца нам за сто лет не разобраться! Уж на что я машин всяких повидал – и на Путиловском, и на Пресненских мануфактурах спину гнул, – а все равно ни черта лысого не разобрал. Нужен спец.

– Так это мы щас! – Яшка уверенно сдвинул папаху на затылок, подмигнул красноармейцам так, чтоб не видел пленный, и скомандовал:

– Становись! Цельсь! Именем…

– Стойте! – раздался вдруг в глубине пещеры высокий, отчаянно срывающийся голос.

Из зелени тумана выбежала девушка в распахнутой шубке поверх легкого платья. Длинная коса растрепалась, развязавшаяся лента болталась хвостами, расширенные в испуге глаза заплаканы. Но первое, что поразило всех, от комбрига до красноармейца, был не растрепанный вид девушки, а ее красота.

Из-под покрасневших век сверкали влажной зеленью большие, как два моря, глаза. Волосы цвета спелого поля оттеняли южный загар лица. Губы, не знавшие карминов и помад, горели собственным пламенем.

«Ишь какая! – подумал ординарец и невольно разулыбался. – Вот ведь, кабы не война, так и глазом не глянула бы на меня, этакая-то краля! А теперь – совсем другая история. Может, и наш черед пришел…»

– Папа! – крикнула девушка, ловко проскочив между красноармейцами и бросаясь на шею доктору. – Папа! Что они делают?! Ведь ты же ни в чем не виноват! Это ошибка, правда? Скажи им!

Она заглядывала в глаза отца – те же два моря под седой пеной бровей. Она привыкла читать ответы на все вопросы, ныряя в их глубину. Но сейчас они были темны и бездонны…

– Никак дочка, Степан Анисимыч! – радостно шепнул на ухо комбригу Яшка. – Так я и думал, что есть у него якорь на этом свете!

– Вот теперь и побеседуем! – Кирпотин направился к пленному.

– Господи, Катя! – лихорадочно шептал Горошин, покрывая поцелуями глаза, губы, лоб, волосы девушки.

Веревки, стягивающие ему руки за спиной, опасно трещали.

– Зачем же ты пришла?! Что ты наделала, дочь!

– Дочка ваша? – тепло, по-родственному спросил комбриг. Один ус его смотрел вверх, другой вниз, что на этом нетесаном лице должно было изображать улыбку.

– Хорошая девушка. Прямо невеста! А который годок? Катя отвернулась от него, прижавшись лицом к груди отца.

– Послушайте! – взволнованно заговорил Горошин. – Поверьте же мне наконец! Они улетели навсегда! Очень далеко, к звездам. Никакой опасности от них больше быть не может! Они все равно что умерли!

– Кому это все равно? – оборвал его Кирпотин. – Это тебе все равно! А Советской республике не все равно! Ей покою нет, пока жива хоть одна белая гнида! Хоть на звездах, хоть на облацех! Повсюду будем бить ее, до полного искоренения! И ты нам поможешь.

Доктор молчал.

Катя снова заглянула ему в глаза.

– Нет, – произнес Горошин. – Я не стану… Комбриг развел руками.

– Ну, нет, так нет. Придется нам самим за ручки подергать, наудачу.

– Попробуйте, – доктор усмехнулся. – Но это верная смерть.

– Так ведь мы не сами дергать будем, – разулыбался Кирпотин. – Мы вот Катю попросим! – и, обернувшись к конвойным, добавил: – Взять!

Исполнительные красноармейцы, живо закинув винтовки за спину, подскочили к Горошину, чтобы оторвать вцепившуюся в него девушку.

Но тут случилось непредвиденное. Веревка на запястьях доктора вдруг лопнула, издав глухую балалаечную ноту. Мигом освободив руки, Горошин бережно отодвинул дочь и встретил подбежавшего бойца ударом щедро отпущенного ему природой кулака. Красноармеец покатился по земле и остался лежать неподвижно, а доктор, явно знакомый с приемами английского бокса, тут же принял и второго пациента. Тот, хоть и был здоровым деревенским парнем, в кузнице батьке помогал, но устоять на ногах не смог. Жалобно всхлипнув от удара в подвздошье, он лег и стал ловить ртом воздух у самой земли.

– К ракете! – крикнул Горошин, указывая на черные конусы снарядов, торчащие из тумана.

– Стой, сволочь! – затвор клацнул под рукой старшего расстрельной команды.

Горошин не стал смотреть, как в него целятся, а бросился вслед за Катей. Грохот выстрела скакнул от стены к стене пещеры и заглох в тумане.

– Не стрелять! – гаркнул комбриг. – Спец живой нужен! Отсекай его, гада, от машин!

Со всех сторон послышалось сапожное буханье – солдаты отовсюду бежали к снарядам. Но Кате и Максиму Андреевичу удалось опередить всех. Помог туман и поднявшийся переполох. Доктор с дочерью, незамеченные, добежали до ближайшего снаряда.

– Быстро в люк! – Максим Андреевич подхватил Катю на руки и буквально забросил ее в дыру, зиявшую в корпусе снаряда на высоте человеческого роста. Катя тихо вскрикнула – должно быть, ударилась обо что-то.

– Ничего там не трогай! – предупредил отец.

Он ухватился за край люка, подтянулся и влез в отверстие, к счастью, достаточно широкое даже для его могучих плеч. Внутри снаряда было довольно просторно, но темновато. Мерцание разноцветных огней по стенам придавало большой круглой комнате, в которой оказался Горошин, вид таинственный и праздничный. Впрочем, Максим Андреевич бывал здесь не раз и к виду комнаты давно привык.

Оказавшись внутри снаряда, он прежде всего живо закрыл люк массивной круглой заглушкой, опускавшейся сверху на шарнире и точно подходящей по величине.

– Ну вот и все, – облегченно вздохнул Горошин, закончив работу.

Он повернулся к дочери и вдруг замер. На него насмешливо смотрели веселые и наглые глаза Яшки. Кирпотинский ординарец стоял у противоположной стены и, казалось, любовно обнимал Катю. На самом деле он крепко держал девушку, намотав на руку ее косу и приставив к горлу тусклый кавказский кинжал.

– Дурак ты, папаша, – сказал Яшка. – Хоть и здоровый конь, а дурак. Стой там, не балуй! А не то гляди, косарем, да по белой шейке – чик, и нету барышни, лебедушки моей ненаглядной…

Он провел тыльной стороной ладони по Катиной щеке.

– Не смей! – Катя рванулась, но Яшка крепко держал ее за волосы.