Буря и пламя - Элейн Хо

теперь оказалась в плену черной остывшей магмы. От ревущих водопадов шел влажный туман и лип к лицу. Эрис подняла руку и почувствовала гул неба и пульс земли. Семена жизни, которые она посеяла разрушением, тихо пробуждались к жизни под землей. Занималась холодная синяя заря.

Эрис стояла у пещеры, неподвижная, спокойная, безграничная, слившаяся с самым сердцем вселенной.

Глава тридцатая

Нужно поскорее ему рассказать. Эрис поспешила к замку великана, вся перепачканная сажей. Огонь опалил ее одежду, на ногах и руках вздулись волдыри. Ярко-красные раны приходилось зажимать. Извержение сожгло все на своем пути, и Эрис в глубине души радовалась, что по дороге назад в нее не вопьются шипы и колючки.

Все сделано. Она выполнила обещание, возродила землю Чудовища. Пускай она и не превратилась в изумрудно-зеленое цветущее море, как девушка сперва представляла, здесь зародилась новая жизнь. Ветер приятно свистел в ушах – воздух уже не был стоячим и затхлым. Скоро вернется мошкара, бабочки, жуки и птицы, охочие до них.

Низину, встретившуюся Эрис на пути, теперь пересекала река. Девушка стала переходить ее вброд, заодно смывая в себя сажу и грязь. Уже у берега ее окликнул зычный голос.

Она увидела знакомую фигуру. Чудовище энергично махало ей. Оно проделало немалый путь, чтобы ее отыскать. Замок темнел вдали мутной точкой, окутанной пеленой утреннего тумана. Великан прыгнул ей навстречу, сдернул плащ, накинул Эрис на плечи и подхватил ее на руки. Она с облегчением выдохнула. Наконец-то боль в ногах схлынет. Чудовище поспешило к замку, защищая девушку рукой от ветра.

– Когда хлынула лава, я сразу понял, что произошло, – рассказал он. – Но, должен признаться, я переживал за тебя.

– Все было точно во сне, – сказала Эрис. – Я нырнула в синий омут, а потом из пещеры потекло пламя и расплавило дамбу. А когда я открыла глаза, оказалось, что я уже стою снаружи, а вокруг рассвело.

– То, что ты сделала, никакой не сон, – возразил великан. – Реальность этого мира и то, что считает истинным твое сознание, слились. Ты помогла вселенскому знанию обрести осязаемую форму. И двери меж этими мирами распахнулись. Это высшее достижение из всех, какие только бывают. – В его голосе послышались нотки гордости. – Как ты себя почувствовала, когда это случилось?

Эрис прикрыла глаза.

– Я ощущала… свободу. Думала, падать будет больно, но стоило отогнать эту мысль, а вместе с ней все сомнения и тревоги, внутри воцарилось такое спокойствие, какого я отродясь не испытывала.

– Теперь понимаешь, что я ощутил, когда увидел океан магии.

Над водопадами, забурлившими совсем недавно, вздымались облачка пара.

– Стало быть, дело сделано, – заключила Эрис.

Великан затих. Его улыбка погасла.

Каменный островок не тронули ни вода, ни лава. Мрачные, кирпичные руины замка по-прежнему темнели на фоне неба. Чудовище подошло к главным воротам, но входить в них не стало, а взобралось на стену. Его дыхание стало тяжелее от натуги. Эрис догадывалась, что за вопрос вертится у него на языке, но не готова была ответить.

– Ты что, всю ночь не спал? – борясь с зевотой, спросила она, чтобы его отвлечь. Девушка обмякла и еще сильнее откинулась на его руку.

– Знаешь ли, непросто уснуть, когда все вокруг пылает, – заметил великан. – Я порядком устал, а ты наверняка и вовсе без сил. – Он прыжком покорил ветхую крышу обсерватории, схватился за железную перекладину и нырнул в дыру. Когда они бесшумно приземлились в комнате Эрис, Чудовище уложило ее в кровать, задвинуло полог и снова взобралось на крышу.

– Сладких снов, и… доброе утро, – сказало оно и само усмехнулось, обнажив клыки, – до того непривычно звучали эти слова.

Эрис улыбнулась в ответ.

– Доброе утро.

Прежде чем перемахнуть через крышу, великан замешкался.

– Эрис?

– Да?

– Спасибо.

* * *

Погоне конец. Она решила упасть с обрыва, вопреки предостережениям Чудовища. Зла оно не желало – оно страшно боялось смерти, и, наверное, этому было уже не суждено измениться. Эрис обвела взглядом созвездия за окном. Дело сделано. Ей снова предоставили выбор, только теперь он был куда сложнее, чем прежде.

Может, ей было бы легче, сбеги она раньше – когда они схлестнулись, когда великан сказал ей то, чего она никак не хотела слышать.

Долг больше не приковывал ее к этому краю. Дело было в другом. Все, что она создала, появилось лишь благодаря его надзору и подсказкам. Она обязана ему, и потому надо бы остаться, отречься от внешнего мира. Черт с ним, с погибшим городом, да и с сестрами. Она наполнит эти земли жизнью, и они покроются зеленью, зацветут алым, белым, желтым, и поле из миллионов роз раскинется до самых дальних гор. Она останется здесь и будет ухаживать за садом, деревьями, цветами… а потом…

А что потом? Неужели она будет ждать, пока постареет, лицо станет морщинистым, волосы посеребрит седина? Пока руки начнут дрожать, пока ослабеет ее магический дар, и она станет узницей этого края, не в силах больше творить благо? А бессмертное Чудовище, так и не расставшееся с жутким обличьем, будет смотреть, как она старится и потихоньку уходит в небытие.

И тогда она уже не испытает того восторга, что посетил ее в миг, когда она обрела свободу и власть над собственным будущим.

Эрис не хотелось встречаться с великаном. Он попросит ее остаться, и придется отказать. Тогда на его лице появится скорбное выражение, так хорошо ей знакомое, и она вся наполнится сожалением. Оно будет разъедать ей сознание, пока Эрис не откажется от своего решения.

Эрис выбралась из-за полога. Платье надевать не стала – открыла ящик шкафа, нашла длинную серую тунику, потом, немного поразмыслив, прихватила с собой шерстяную шаль, поплотнее в нее завернувшись. Взяла ботинки, пересекла каменный пол, вылезла на лесенку через люк, спустилась, стараясь двигаться как можно тише.

Она успела изучить каждый уголок этой части замка и потому могла обойтись без света. Цветы в саду закрылись на ночь. Папоротник в полумраке отливал синевато-серыми красками. Розовые плети крепко обняли решетку, которую они с великаном соорудили. Розы цвели так густо, что ее даже не было видно.

Большой зал встретил девушку привычной пустотой. Островерхие арки и перекрестья стропил высились над головой, их вереница тянулась до дальнего выхода. Эрис задержалась у обеденного стола, пробежала по нему ладонью. Дуб не поддался нажиму ее пальцев. Кресло, которое она притащила сюда из своей старой спальни, никуда не делось. Она еще побыла у стола – пожалуй, дольше, чем стоило бы, – вспоминая столовое серебро, мерцающее в свете свечей, и теплоту совместных ужинов.

Наконец девушка прикоснулась к столешнице в последний раз и отстранилась. Под надзором древних богов она обулась. Казалось, Аэру грозно скалится именно ей.

– Куда это ты собралась? – прогремел голос во мраке.

Эрис сглотнула, мысленно готовясь к встрече с великаном.

– Мне надо идти, – сказала она, стараясь придать тону твердости.

– Куда?

– В Кешгиум, ненадолго. Надо вернуть долг Виктории. А потом куда – не знаю. Может, в Тингар. Всегда грезила о кораблях и море. – Эрис наконец разглядела смутную фигуру в дальнем конце зала. – Ты был прав, – поспешила добавить она, чтобы склонить его на свою сторону раньше, чем он промолвит хоть слово. – Прав с самого начала. В моей жизни всё вечно решали за меня. Я все делала по указке сестер. А когда оказалась здесь, стала проводником для магии. Права выбора у меня почти не было. Или повинуйся, или умри. Я очень боялась, что то, что случилось в городе, опять повторится. Здесь я стала счастливее, но понимаю, что снова буду чувствовать себя в клетке, если так и останусь человеком, владеющим магией, – и ничего больше. Я ведь и сама не знаю, на что еще способна, – и не узнаю, пока не найду ответ.

– Ты бежишь туда, куда мне путь отрезан.

Все слова и аргументы, заготовленные ею заранее, тут же вылетели из головы. Его слова, насквозь пропитанные горечью, цепко впились в разум.

Эрис пересекла зал, подошла к великану, приподняла его голову, чтобы встретиться взглядами.

– Позволь мне упасть, – проговорила она, вспоминая слова пантеры. – Только тогда я пойму, кто же я такая.

Великан зажмурился, прильнул щекой к ее руке.

– Прости меня.

– Ты возродила эту землю. О большем я и просить не смею.

– Что же ты дальше будешь делать?

– Нужно еще подождать, пока