Нейромант. Трилогия «Киберпространство» - Уильям Форд Гибсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Джонни, он был очень толковый парень. Подрабатывал на Мемори-лейн «копилкой» – чипы в голове, клиенты прятали туда информацию. Не помню уж почему, за ним погнались якудза; наше с Джонни знакомство с того и началось, что я вырубила их наемного убийцу. Просто повезло – мужик был и сильнее меня, и умел гораздо больше. Ну а потом мы сошлись, и все у нас было хорошо.
Молли едва шевелила губами; Кейс чувствовал артикуляцию и понимал слова, даже не слыша их.
– Мы не пожалели денег, завели «кальмаров», чтобы восстанавливать по остаточным следам всю ту информацию, которую Джонни хранил в прошлом. Переписали ее на пленку и начали трясти некоторых клиентов, точнее, экс-клиентов. Я была и инкассатором, и боевиком, и сторожевой собакой. Счастливое время. Ты когда-нибудь был счастлив, Кейс? У меня был Джонни. Мы работали с ним на пару. Партнеры. За два месяца до того я окончательно развязалась с тем борделем…
Молли замолчала, осторожно обогнула поворот, огляделась и прошла дальше. Снова деревянные ящики цвета тараканьих крыльев.
– Нам было хорошо, и мы ничего не боялись. Даже и не задумывались, что кто-то там может нас тронуть. А если и что – я всегда сумею защититься. Думаю, якудза все еще охотилась за Джонни. Ведь я убила их человека. А Джонни их кинул. А эти долбаные яки никогда не торопятся, они могут ждать годы и годы. Чем лучше тебе сейчас, тем хреновее будет потом, когда они о тебе вспомнят. Терпеливые, как пауки. Дзен-пауки… Тогда я этого не знала. А может, знала, но думала, что к нам это не относится. В молодости каждый считает себя уникальным. Я была молодая. Они пришли в тот самый момент, когда мы решили, что заработали достаточно, что можно завязать и куда-нибудь уехать, например в Европу. Ни один из нас не представлял себе, чем же мы, собственно, займемся, когда вместо уймы работы появится уйма свободного времени. Но мы уже обленились, заплыли жирком – швейцарские орбитальные счета, квартира, забитая всякой хренотенью. Все это как-то расслабляет… Тот, первый, которого я убрала, был мужик крутой. Прекрасная реакция, имплантаты, техника боя такая, что выстоял бы и против десятка обычных громил одновременно. Но второй, он был, ну не знаю, вроде монаха. Клонированный. Убийца – и даже не до мозга костей, а до клеточного уровня. Ничего не говорил, и это его безмолвие казалось безмолвием смерти. Смерть окружала его густым осязаемым облаком…
Дальше коридор раздваивался, выходил к двум одинаковым, ведущим вниз лестницам. Молли выбрала левую.
– Когда-то, я была еще маленькой девочкой, мы жили в заброшенном доме. На берегу Гудзона, а крысы там здоровые, ты не поверишь. Это все химия. Вот точно, прямо с меня ростом: одна из них целую ночь скреблась у нас под полом. А утром кто-то привел этого старика, щеки у него были все в морщинках, а глаза совсем красные. Он принес промасленный кожаный сверток. Ну вроде как инструменты предохраняют от ржавчины. Развернул, а там старый револьвер и три патрона. Тогда старик заряжает один патрон и начинает ходить по комнате туда-сюда, а мы жмемся по стенам… Туда-сюда. Руки на груди, голова опущена, а про свой револьвер будто забыл. Крысу выслушивает. Мы молчим, пальцем шевельнуть боимся. Старик сделает шаг – крыса, ее же слышно, передвинется. Крыса передвинется, и тогда он снова шагнет. И вот так целый час, а потом он словно вспомнил про револьвер. Направил его в пол, ухмыльнулся и выстрелил. Свернул свое хозяйство и ушел… Я очень боялась, но все же слазила туда, под пол. У нее была дырка точно промеж глаз.
Молли внимательно изучила очередную запертую дверь; они встречались по пути довольно часто.
– Второй, что пришел за Джонни, он был вроде того старика. Нет, не старый, а просто такой же. Он убивал в точности так же.
Коридор вывел к просторному помещению. Море дорогих ковров, на потолке – гигантская люстра, нижняя подвеска почти касается пола. Когда Молли вошла в холл, раздался мелодичный хрустальный звон. «ТРЕТЬЯ ДВЕРЬ НАЛЕВО» – замигал дисплей.
Молли свернула налево, стараясь не задеть перевернутое хрустальное дерево.
– Я видела его только раз. По дороге домой, он как раз выходил. Мы жили в переделанном под жилье заводском комплексе вместе с уймой подающих надежды ребят из «Сенснета». Охранная система была вполне приличная, но я ее еще усилила, поставила самое серьезное оборудование, чтобы и мышь не проскочила. Я знала, что Джонни дома. А этот коротышка сразу привлек мое внимание, как только вышел из двери. Не сказал мне ни слова. Мы только посмотрели друг на друга, и я все поняла. Самый обыкновенный парень – небольшого росточка, в обыкновенной одежде, безо всякого гонора, скромный. Он посмотрел на меня и сел на рикшу. Я все поняла. Бросилась вверх по лестнице, а Джонни сидит возле окна на стуле, слегка приоткрыв рот, словно хочет что-то сказать…
Старая, даже древняя дверь; судя по орнаменту, когда-то эта резная, из таиландского тика панель была гораздо больше, но ее уполовинили по размерам дверного проема. Под извивающимся драконом – примитивный механический замок с накладкой из нержавеющей стали. Молли опустилась на колени, вынула из внутреннего кармана небольшой тугой сверток из черной замши, выбрала тонкую, как иголка, отмычку.
– Я, конечно, не ушла в монастырь, но все, что были потом, они были мне по фигу – что есть они, что нет.
Молли замолкла, вставила отмычку и принялась за работу, сосредоточенно покусывая нижнюю губу. Похоже, она полагалась исключительно на осязание – ее глаза расфокусировались, дверь превратилась в светлое пятно. Кейс слушал тишину холла, нарушаемую лишь негромким позвякиванием люстры. Люстра – не под электрическое освещение, а совсем старинная, под свечи. Свечи? На вилле все было с каким-то вывертом. Кейс вспомнил рассказ Кэт о замке с прудами и лилиями и манерные фразы 3-Джейн, которые декламировала эта бредовая голова. Структура, которая прорастает сама в себя. Пахло здесь как в церкви – сладковато и вроде как плесенью. И где же все эти Тессье-Эшпулы? Кейс ожидал увидеть настоящий улей дисциплинированной активности, но Молли не встретила пока ни души; исповедальный монолог вызвал у него неловкость, прежде она не очень-то о себе распространялась. Единственное исключение – история, рассказанная в этом кукольном борделе, а
