ДВЭЙН - Наталья Ракшина

что в глубине леса, у озера, часто появляется некий дроу, Двэйн узнал, как ни странно, от человека — охотника и следопыта, принадлежавшего к тому племени, в котором когда-то, сотни лет назад, стала супругой вождя дочь Двэйна и Меви. Как бы ни была коротка человеческая память, она оставляла подлинные исторические факты в виде драгоценных вкраплений в мифах, сказках и легендах. Так и сохранилась молва о некоем фэйри, покровителе рода. Двэйн же всегда стремился поддерживать связи там, где отслеживал линии своих потомков.

— Да, — почтительно сказал охотник, с восторгом пожимая протянутую руку, — Темный эльф тут есть. Такой же, как ты, с серой кожей.

«Древний, значит…»

— Только он не один. К нему приходит молодой Темный. У него кожа другая. За ними тяжко следить, слишком у вас, фэйри, длинные уши — не в обиду сказано, в восхищение. Я часами лежал неподвижно, но ближе не подбирался. Тот, что моложе, не живет у озера, он приходит и уходит, а старший остается в заброшенной усадьбе.

Что за заброшенная усадьба находится в самом сердце долины Глендалок, неподалеку от Noimead deireadh an domhain, Двэйн тоже знал. От эльфов, не от людей. Когда-то это был родовой дом семьи Киларден. После предания леди Нейл, главы Благородного Дома Киларден, ритуалу забвения, ее братья больше не могли носить это имя. Они быстро женились — с тем, чтобы войти в другие Дома и устроить свои судьбы подальше от Конклава. Добротные строения усадьбы приходили в негодность, дряхлея и разрушаясь — столетие за столетием. И совершенно никого не интересовал крохотный домик, выстроенный внутри тех самых, полуразваленных и поросших мхом каменных стен, вокруг которых веками процветала и крепла дубовая роща. Домик был хорошо замаскирован. И решительно никому не пришло бы в голову искать тут спустя тысячи лет того, чье имя было забыто вместе с именем опальной леди.

Если бы сын Астор и Лейса не был искусным meicneoir и не позаботился бы о своей защите, предохраняющей от эльфийского оружия, усиленного обработкой механика, то метательный нож ромбовидной формы пробил бы ему грудную клетку в области сердца. Но крохотные металлические нашивки на одежде отвели летучую смерть в сторону — нож вонзился в кору массивного дуба, из-за которого вышел Двэйн, слегка приподнимая руки в успокаивающем жесте.

— Я не враг тебе. И, думаю, ты поймешь, кто я…

Дядя и племянник сейчас выглядели на один возраст, потому что давно миновали пору возмужания в своей долгой эльфийской жизни. Но если лицо Радрайга было вполне узнаваемым для гостя, то признать в последнем давнего мальчишку, сына сводного брата, было куда более трудно. И только подробный рассказ о семье и событиях, известных самому Радрайгу, поставил точку в череде сомнений.

Разговор не был легким, потому что оба многое пережили. Но если Двэйн был открыт миру, по-своему счастлив и стремился к насыщенной и яркой жизни, то его дядя жил в какой-то скорлупе отчуждения. Его глаза казались пустыми и мертвыми — такое Двэйн видел у древних старцев среди людей, медленно угасающих и теряющих интерес ко всему. Это было печально. Нейл просто бросила Радрайга и маленького сына, как будто растворившись на просторах Острова. О ней никто и никогда не слышал, и Радрайг считал ее погибшей. Их сын вырос, покинул родные места, женился где-то на Альбионе, а его жена… оказалась довольно необычной. Ее отцом был Светлый эльф. Нечасто можно видеть плод таких союзов. Сейчас Радрайг мало что знал о сыне, — жив ли тот, — но о внуке он был осведомлен, да и не только о нем…

— Талантливый мальчишка, мой правнук! Он вернулся на Эйри. — С гордостью в голосе произнес Радрайг, и вот тут-то глаза его загорелись!

И не только от радости за того, кого сводный брат Лейса назвал правнуком. Двэйн мог бы поклясться, что к гордости примешивался … страх.

— Ты делишься с ним мастерством? — осторожно спросил Двэйн, уже не сомневаясь в ответе.

— А как иначе?! Он превзошел меня и далеко пойдет. Я вижу, что и ты времени даром не терял, раз не дал себя зарезать. — Радрайг кивнул головой в сторону пристройки к домику, где, скорее всего, помещалась мастерская.

А еще он ловко увел разговор в сторону, аккуратно стараясь выведать, где племянник провел последний год. Нехороший сигнал. Двэйн с простодушным и открытым видом пытался убедить Радрайга, будто только что прибыл на Изумрудный остров. Он ни словом не обмолвился о том, что ему известно об отнимающем жизнь украшении, но он смог изящно и ловко свернуть беседу на тему редких драгоценных камней. У Светлых эльфов не зря имеется поговорка о том, что «Темный Темного переболтает…»

Переболтал. Да так, что вопросов стало еще больше, ибо Двэйн услышал невероятный намек на то, что потомки смешанных эльфийских пар способны без страха за собственную жизнь переходить границу территории, близкой к Точкам Разделения-Сопряжения Миров. И приносить оттуда диковинные камни, которых не добыть нигде в мире. Разве такое возможно?.. Эх, пообщаться бы с этим загадочным «правнуком»!

— Он придет завтра. — Просто сказал Радрайг. — Вы должны встретиться. Вместе мы образуем такую силу, перед которой многие, в том числе стервы из Конклава, склонят головы. Или встанут на колени — это уж как захотим…

Эта фраза дяди открывала глаза на многое и подкрепляла худшие подозрения. Ни к кому из матрон Благородных Домов Двэйн не испытывал ни привязанности, ни жалости, особенно — к Мораг. Но взамен нее погибла другая, пока что не замешанная ни в чем, будь то кровавые интриги или ритуальные убийства. Скорбь лорда Миенфльда по жестоко убитой юной жене была искренней, у него отняли любимую!

Так нельзя.

Никакого обещанного «завтра» не получилось. Когда Двэйн — со всеми предосторожностями! — вернулся к домику под прикрытием каменных стен и дубов, его ждала кошмарная находка.

Серебряная цепь фантазийного, особо сложного плетения. Цепь со вставками из сапфиров и изумительной красоты кулоном, внутри которого был спрятан эмалевый портрет Темной эльфийки — женщины нереальной красоты, которую трудно забыть. Украшение сжимало наполовину разрезанную шею Радрайга. Ни следов борьбы в крохотной мастерской, ни других следов преступления. Ни следов борьбы в крохотной мастерской, ни других следов преступления. Все, что могло указывать