Пацаны, не стреляйте друг в друга - Владимир Колычев

– Что я должна сделать?

– Это уже деловой разговор... У меня пропал сын. Приехал в Серебровку на каникулы и пропал.

– Я здесь при чем?

– Вы ни при чем. Деньги при чем. Большие деньги. Очень большие. Очень большие мои деньги... Не буду вдаваться в подробности, но у меня на банковских счетах есть суммы с очень длинными нулями. Я мог бы выплатить за сына очень большой выкуп.

– И что?

– Лосев моего сына похитил.

– Лосев? – Женщина едва вскинула брови.

– Мне кажется, вы не очень удивлены.

Оксана взяла паузу. В глазах отразилась работа мысли. Губы изогнулись в хитрой улыбке.

– Генка Лосев из-за денег на все способен. Выпивоха еще тот. Мать родную за бутылку задушит...

– Генка?

– Ну да, Генка Лосев. Вы из-за него пришли?

– Я понимаю, Лосевых в стране много. Но я не про Генку спрашиваю, меня Витька Лосев интересует. Лосев Виктор Николаевич.

– Не знаю такого.

– Ну зачем врать, Оксана Михайловна? Вы же с ним дружили, с Витькой Лосевым. Любовь у вас была. Факт, подтвержденный множеством свидетелей.

– А-а, Витька! – хлопнула себя по лбу женщина.

– Виктор Николаевич.

– Ну да, Виктор Николаевич.

– Вы с ним гуляли, с пятнадцати лет. Пока Нонна Рощина его у вас не отбила...

– Отбила! – пренебрежительно фыркнула женщина. – Сначала отбила, а потом он сам ко мне пришел... Так он что, сына вашего украл?

– Он.

– У него что, совсем с деньгами худо?

– А он мог бы украсть за выкуп?

– Я почем знаю... Так украсть мог...

– Как так?

Панфилов вспомнил, что говорила ему Нонна про Лосева. «...В универсам зашли, вина купили, колбаски, фруктов. А тут охрана – молодой человек, что там у вас под курткой. Проверили, а там еще две чекушки водки. Я тогда чуть со стыда не сгорела...»

– Ну просто, из интереса...

– Экстремальные какие-то интересы...

– Экстремальные, – кивнула Оксана. – Он без приключений не может. Говорил, что адреналина ему не хватает. Потому и чудил. То одно, то другое...

– А что конкретно?

– Ну, воровал. Чтобы нервы пощекотать. На машине как бешеный гонял. Драться любил. Не умел, но любил. По морде получит – дня три потом спокойный ходит и как будто довольный... По бабам ходил. И при мне, и после меня. Ладно, если бы просто ходил. Приметит бабенку, вьется вокруг нее, соблазняет. А как добьется своего, так домой к ней ходить начинает. Так, чтобы муж обязательно дома был. Муж спит, а он... А еще было, что сам баб в дом таскал. Жена спит, а они... ну, все то же самое... Со мной жил, Нонку в дом приводил. Потом с ней жить стал, так Галку приводил... Потом ко мне вернулся. Чтобы к Вике затем уйти... Не то чтобы ушел. Я с Колькой спуталась, он узнал... Потом приходил. Прощения просил. Выпросил. Колька в доме, а мы... Колька проснулся, морду ему набил. Ну, и меня выгнал... Идиотизм, в общем... А зачем я вам это рассказываю?

– Затем, что мне про него все знать надо. Все!

– Мне-то какая от этого выгода?

– Большая выгода. И зовут ее Свобода. Вам этого мало?

– А если вы врете?

Панфилов многозначительно промолчал.

– В общем, не все у него с психикой было в порядке, – осознав свою ошибку, сказала Оксана.

– А к Алле Максютовой он ходил? Ну, когда муж ее жив был?

– Ходил, – кивнула Оксана. – Точно ходил. Муж спать, а он к ней. Она калитку ему открывала, он в дом заходил... Он еще до того собаку им подарил. Вроде как подарок. Но Лорд на него не лаял. Этим он и пользовался... В общем, ему интересно было и Алке. Драйв, адреналин, как он говорил... И ко мне ходить надумал. Я с мужиком одним сошлась, он как узнал, так и загорелся. Только у него ничего не вышло. Дала я ему от ворот поворот. У него игры, а у меня жизнь в руинах... Он еще к Насте ходил...

– К кому? – похолодел Панфилов.

– Настя Грецкая... Года два назад это было. Только с ней у него ничего не вышло. Соблазнять ее пробовал, приставал, да мимо все. Закончилось тем, что она его сковородкой огрела... Так он потом на Агату переключился...

Марк Илларионович было успокоился, но Оксана снова скребнула его по нервам.

– Так, с этого места по слогам. В каком смысле переключился?

– Да в прямом. Только прямо к ней не ходил. Настю боялся. Видно, хорошо она его сковородой причесала...

– Ему же нравилось с битой мордой ходить.

– Раньше нравилось, а потом стареть стал... Не лез он к Агате со своим непотребством. То ли правду стареть стал. То ли что-то задумал...

– Похитили Агату.

– Агату? Вы же говорили, что Лосев сына вашего похитил.

– Лосев – сына. А кто-то – Агату. Лосев дома в это время был, когда ее похитили...

– Ну, я не знаю...

– И когда в меня стреляли, он тоже дома был.

– Стреляли, в вас? Зачем?

– Вот я и сам думаю, зачем... Давайте попробуем начать с самого начала. Клептомания, лихачество, экстремальный секс – это мелочь, а убийство – очень серьезно. А началось все с убийства вашего бывшего нанимателя, Павла Ивановича Максютова. Вы должны хорошо помнить, как его убивали...

– Не могу я этого помнить. Не было меня там. Не видела я, как это было...

– Что было?

– Ну, как убивали... То есть как тонул он, – спохватившись, поправилась женщина.

– Так убивали его или тонул? – пристально смотрел на нее Панфилов.

– Ну, в прорубь упал...

– Упал или столкнули?

– Не надо меня гипнотизировать, – не на шутку разволновалась Оксана.

Трясущимися пальцами попыталась вытащить сигарету из лежащей на столе пачки. Панфилов помог ей, щелкнул зажигалкой.

– Что вы знаете об этом инциденте? – спросил он.

– Знаю. То, что я ни в чем не виновата...

– Еще что знаете?

– Я сейчас скажу, а вы мне статью за укрывательство... Но я никого не укрывала. Просто меня никто ни о чем не спрашивал...

Марк Илларионович ощущал себя идиотом. Сам себе казался дряхлым беззубым волком со вставной челюстью, не способным справиться с рогатым лосем. Ведь дала же Нонна наводку на Оксану. Сразу надо было ехать к ней, крутить на признание. Глядишь, и прижали бы Лосева к стенке. Возможно, и не погиб бы тогда Леша Полунин. И Кирилла с Агатой не похитили бы...

– Не спрашивали. А сейчас спрашиваю. Что вы знаете?

Оксана ответила не сразу. Сначала докурила сигарету, затушила ее.

– Лосев это сделал.

– Вы это видели?

– Нет... Я слышала, он Алле говорил. Сказал, что это он помог Паше утонуть. Она возмутилась, сказала, что в милицию заявит, он ей – дура, вместе же сядем. Дескать, скажу, что по твоему заказу... Да она, в общем-то, рада тому была. Муж ей две трети от своего состояния оставил. Сам старый, а вокруг столько молодых... А Лосев к ней после того случая ходить перестал. Перегорел. Мужа нет, риска нет...

– Может, Алла вернуть его хотела? Может, шантажировать его пыталась?

– Насчет шантажа не знаю, но с записочкой меня к нему посылала.

– К нему домой?

– Нет, дома жена была. Я на дорогу выходила, ну, в город которая. Он мимо едет, останавливается, записку забирает... Так они и общались...

– И что в той записке было?

– Я чужие записки не читаю, – сказала Оксана и невольно отвела в сторону взгляд.

И под глазами легонько пальчиком провела. Не самый верный, но все же признак лжи. Вранье само по себе – ситуация стрессовая. А в такой ситуации кровь обычно приливает к носу, векам, подглазной области. Возникает желание почесать или хотя бы просто потереть возбужденное место... Не факт, что Оксана врала. Тем более что сейчас стресс был неотступным спутником ее существования.

– А если хорошо подумать? – жестко спросил Панфилов, не сводя с нее гипнотического взгляда.

– Всего два слова. «Позвони. Алла».

– Когда это было?

– Да не раз...

– А в последний раз?

– Ну, за дня за три до того, как случилась кража.

– Алла вам деньги подбросила?

– Да.

– Допустим, это так. Она не боялась, что вы можете открыть тайну о ее взаимоотношениях с Лосевым?..

– Да какая там тайна? – пренебрежительно усмехнулась Оксана. – Если и была какая-то тайна, то лишь для его жены... А так к ней не только Лосев ходил...

– Грецкий?

– Он. Еще тот кобель...

– Ему тоже записки передавали?

– Нет. Алла с ним на связи была.

– На какой связи?

– Только не надо ее осуждать. Девка молодая, а у Паши хвост отсох. Ей же хотелось...

– Я ее не осуждаю... Кто ее убил, вы не знаете?

– Откуда? Я тогда уже здесь была. Здесь и узнала...

– А кто мог ее убить?

– Не знаю...

– Кого она могла ночью в дом впустить?

– Лосева могла. Грецкого...

– А Лосев мог ее к Грецкому приревновать? Или наоборот?

– Ну, мог... Хотя они оба всерьез к ней не относились. Она у них для развлечения была. Но это мое мнение... Может, и было что-то серьезное... И Лосев мог. И Грецкий... Хотя Грецкий вряд ли. Он крутого из себя изображает, а внутри жижа. Не мог он Аллу порешить. Тем более из ревности... Вообще не понимаю, что мужику в жизни не хватало. При такой-то жене к Алке ходить... Вообще мужиков трудно понять...