Лёха - Николай Берг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Идиот! Перевернись на спину, протухший пузырь с дерьмом! — рявкнул я на него.
От шоссе закричали наши — судя по всему, это те, кто конвоировал пленных. Пленную скотину гоняют тут который день, такое впечатление — взад–вперед. Очевидно, что‑то у них стряслось — мы слышали стрельбу и до того, почти все время, сейчас, наверное, произошла попытка побега.
Оттуда ударила короткая очередь — это хорошо, помогут. Пусть и высоко, на испуг — но эти ублюдки всегда пугались. Внезапно кто‑то закричал от нашего вездехода - «Тревога!'
Но голос не Карла… еще кто‑то из наших? Они кого‑то прихватили из конвоиров? Что за драный дьявол! На дороге вдруг зарычал двигатель нашего вездехода. Завели? Они завели наш вездеход?! Как они сумели, они же тупые животные? Хотя, у них тоже есть машины и танки, но примитивные… или все же среди них есть танкист или механик? Сраные говнюки!
Высунулся немного, выскочил чуть на дорогу, беглым огнем опустошил винтовку, жалея, что оставил каску в машине — но кто же знал… Да и не поможет на таком расстоянии, даже от пистолета, а там у Карла и его карабин лежит. Но было бы все‑таки привычнее и как‑то спокойнее.
Вот, накаркал — грохнул знакомо «девяносто восьмой». Мимо, в белый свет… одно слово — недочеловеки. А этот — ишь, раскорячился — и три раза по мне… и ведь рядом прошло! Одним прыжком я завалился назад в кусты, вбросил обойму, закрыл затвор, оглянулся.
Макс наконец‑то перевернулся и смог взять винтовку как надо, снял с предохранителя, диванный солдат!
— Давай, вместе, пошли, огонь! — гаркнул я ему.
Высунулись на край дороги, но увидели лишь дергавшийся в облаке пыли, уже метрах в пятидесяти от нас вездеход. Дьявол, ведь уйдут!
— Огонь!
Мы опустошили магазины, но мой опыт подсказывал, что вряд ли хоть одна из пуль прошла даже близко. Дьявол, дьявол, дьявол!
— Вставай, сопливый щенок, что ты разлегся?! — заорал я на Макса, все еще лежавшего и целившегося пустой винтовкой в клуб пыли на дороге. Очень захотелось огреть его прикладом. Свинячье дерьмо, ну надо же было всему этому случиться!
Затрещали кусты сзади — я машинально вбил обойму в магазин, присел за дерево — нет, это свои. Двое конных, с автоматами. Конвойные. Поднял руку, чтобы не стреляли — передний ответил тем же, хотя и настороженно.
— Что тут у вас? — спросил передний.
— У нас? У нас, драть твою бабушку оглоблей в зад?! Это что У ВАС, любители трахать кобыл!!! — меня переполняла ярость, руки до белизны сжали винтовку
— Что у вас там творится, жеребцы тыловые? Откуда взялись эти обосраные недочеловеки? — совершенно неприлично для старого солдата вопил я.
— Побег произошел и они сбежали — буркнул всадник.
— Правда?! А я думал, их отпустили позагорать… А вы опять коней любили, пока они сбежали?! У вас что, глаза в заднице?
— Не кричите, господин старший стрелок — Второй всадник примирительно поднял руку — ага, смотри ты на него — тоже в звании…
— У нас неприятность — какой‑то шутник из бронесил на своем гробу хорошенько прокрутил в мясорубке край колонны. Возникла паника, и часть этих тварей попыталась сбежать. Очевидно, этим удалось. Но они не уйдут. Это один из них лежит?
— Что? Ах ты, клоун! Это наш старший группы, Карл Штрюфинг! Они напали на него и угнали наш вездеход!
— Дьявол… — оба всадника снова схватились за автоматы… Нибелунги картонные.
— Макс, скотина, что ты встал, как пимпф в женской бане?! Пойдем, надо помочь Карлу! — приказал я этой пародии на солдата Империи.
Помогать Карлу не пришлось.
Помогать надо было бы Максу и одному из кавалеристов. Но они обошлись — ничего, от блевания никто еще не умирал. Да уж…
— Эх, Карл, старина, как же ты так? — я присел рядом. Русская винтовка с обломанным прикладом торчала у Карла из груди… и из спины тоже — штык и ствол прошли его насквозь. Я видел такое во Франции, когда напоролись на отставших англичан — те никудышные вояки, в целом, но вот в штыковой пришлось жарко. Эх, Карл, Карл… Сколько пройдено вместе — Бельгия, Франция, потом Россия.. И вот так, по–глупому… Как же так?
— Он жив! Смотрите, он жив! — Макс заорал прямо над ухом, по–щенячьи радостно — Эрвин, смотрите, он жив!
И, правда — Карл вдруг моргнул, и чуть повел глазами. И больше ничего, но если присмотреться — то видно — он дышит.
— Эрвин, Эрвин, смотрите — он жив! — как заведенный повторял Макс, с какой‑то прямо‑таки истерической ноткой в голосе — Он жив! Он жив!
Резко встав, прямо с разворота я залепил ему несильную, но хлесткую пощечину — он и впрямь находился на грани истерики. Сопляк. Молокосос. Щенок глупый. Хорошо еще не замочил от радости штаны.
— Подбери сопли. Чему ты радуешься? Ребенок своей мамаши, посмотри сюда — Карла проткнули насквозь. Если мы вытащим эту дрянь — он умрет. Если оставим его здесь и пойдем за медиками — он умрет. Если понесем его — он умрет. Он в любом случае умрет. И думаю, он сейчас жалеет, что еще не умер.
— Но… что же делать? Надо что‑то делать? — Макс побледнел, его губы тряслись.. Господи, ну почему со мной оказался этот глупый младенец? Лучше бы со мной пошел Карл, а этого ягненка тут зарезали. Но ведь он потому и не остался, что совершенно не умеет готовить… Хватило и той курицы, которую этот недоумок сраный сварил, забыв выпотрошить.
— Надо. Надо делать, стрелок Макс Хайне — я встретился взглядом со старшим кавалеристом, и тот чуть заметно кивнул — ну, да, видно, что он тоже не первые сапоги снашивает — Надо делать, обязательно. Где твоя аптечка?
— В… в машине — Макс был совершенно растерян. Ругать я его не стал… в конце–концов, моя осталась там же. Да и не поможет тут аптечка. Я прикурил сигарету, потом опустился рядом с Карлом, приложил ее к его губам, потом неловко всунул ее ему в рот. Вот так. Может, хоть это немного облегчит страдания. Сигарета выпала почти, осталась висеть только потому, что прилипла к крови на губе. Я встал, оглянулся.
— Ну, кто? — спросил я, недвусмысленно хлопнув по кобуре. Кавалеристы почти одновременно пожали плечами — ну, да, не их дело…
— Макс? Ты… хотел помочь Карлу?
— Я… я не буду… я не могу! — Макс попятился
— Да я понял — усмехнулся я — Я знаю, что придется мне самому. Знаешь ли, не в первый раз. Вон и Карл знает… знал.
Я опустился рядом с Карл на колени, вытянул пистолет.
— Прости, товарищ. Надеюсь, обо мне, если что, тоже будет, кому позаботиться…
Пистолетный выстрел хлопнул совсем негромко. Вот и все. Я встал и, застегивая кобуру, сказал, обращаясь к кавалеристам:
— Так, рыцари, давайте‑ка, помогите грязедавам. Пешком мы их не нагоним, эти ублюдки наверняка не смогли слишком далеко уехать, но все же. Давайте вместе найдем и прикончим их.
— Хм… Мы не можем. У нас там еще шесть сотен… ну, уже меньше, этих животных.
— Чтоб ты вспух, трипперную девку тебе в невесты! Да какого же дьявола вы с ними возитесь! Прикончить их всех и все! Зачем они нужны?
— Не знаю! У нас приказ!
— Так что же нам, вдвоем за ними пешком идти?!
— Не знаю… У нас приказ! Но мы сообщим при первой возможности, и укажем место! — уперто заявил этот рыцарь.
— Да они же, пока вы там будете шевелиться, дьявол знает куда удерут!
— Ничего не могу поделать! У нас приказ! Все, поехали! — и эти негодяи, несмотря на мою ругань, не обернувшись даже скрылись в кустах.
— Тыловые шлюхи — сплюнул я в пыль, и буркнул обалдело стоявшему Максу — Пошли, сынок.
— К–куда? Вдвоем?
— А что, мой дорогой мальчик, ты тут видишь еще кого‑то?! Полк черных гусар и взвод броневых боевых вагонов? Нет? Тогда какого толстого хрена ты спрашиваешь, сопляк безмозглый?!
— Но… может…
— Не может, сынок — уже спокойно ответил я — Не может. У нас враги захватили боевую машину. И оружие бедного Карла… Да простится ему все… И, сынок — кроме нас тут никого нет. И сейчас мы с тобой пойдем, найдем этих тварей, и убьем их. И я постараюсь, чтобы хоть один из них умер не быстро. Не быстрее чем Карл. Я это умею.
…Дьявол, пешком он ходить тоже не умеет — уже прихрамывает, стоптал ногу, видно.
— Макс, ты смотришь по сторонам, или спишь на ходу?
Впрочем, что тут смотреть — лес, кусты. И честно говоря — вдвоем тут небезопасно. Тем более на этого бесполезного сопляка рассчитывать всерьез нельзя. С другой стороны — мы солдаты Третьей Империи, а это что‑то, да значит. Правда, умереть от пули это не мешает… и не только от пули, напомнил я себе про Карла. От этого напоминания снова вскипела ярость, и я ускорил шаг. Жаль, на этой дороге не видно следов — сухие листья, трава, пыль… Может, это наши следы, когда мы вчера тут рыскали в сумерках, может кто‑то до нас, а может и эти твари на нашей машине. Попадалось немало боковых дорожек, но следов на них не видно. Я смотрел слева, в сторону, куда бы они, скорее, всего, рванули к фронту, а Макс — справа. Но надежды на этот полуфабрикат мужчины нет совершенно, он в подметки покойному Карлу не годится. Карл был опытный солдат, на него можно было рассчитывать во всем и всегда. Потому, наверное, и погиб так глупо, словно бабочка в школьной коллекции. Понадеялся на себя. Из стольких заварух умудрялся выбираться с прибылью. Даже ранен ни разу не был. Награжден трижды. Всегда знал, что делать. Теперь когда я вернусь домой, мне придется рассказывать его отцу, как и что произошло. И я не смогу это рассказать, хотя его отец — кремневый мужчина, старый воин. Он в этих краях воевал еще в ту войну. Потому и Карл знал, зачем воюет — после нашей победы каждый воин мог получить совершенно бесплатно приличных размеров поместье и полсотни рабов из местных дикарей. Не жизнь, а мечта.