Стратегические операции люфтваффе. От Варшавы до Москвы. 1939-1941 - Дмитрий Зубов

Художник Пермовский наблюдал этот налет из щели на территории Соцгорода: «Над нами небо с фантастической картиной воздушного боя. Рокот моторов. Плавный полет трассирующих снарядов. Рев истребителей. Скрещивающиеся лучи прожекторов. Доносятся глухие взрывы авиабомб. На горизонте в стороне завода загорается зарево. Заградительный огонь усиливается с каждой минутой.

Слышен окрик. К окопу подходят двое красноармейцев.

– Да здесь уже занято – смеется один.

– Залезай, места хватит, – отвечаем мы.

Страх постепенно проходит. Больше людей. Пропадает чувство заброшенности.

Совсем низко пролетает громада самолета. Красноармейцы стреляют. В ушах непрекращающийся звон».

В 2:07 тяжелая бомба попала в механический цех № 2, разрушив северо-западный угол здания. При этом погибли четыре человека. Вторая фугаска взорвалась в каркасном цехе, разрушив прессовый участок, столярную и малярную мастерские. Еще один мощный взрыв прогремел в здании электроподстанции ремонтно-механического цеха. В нем обрушились перекрытия на площади 80 квадратных метров, ударной волной были снесены здания конторы отделов архитектора и техники безопасности. Одновременно с этим на юго-западную часть завода посыпались зажигательные бомбы, сразу вызвавшие большое количество пожаров. Несколько десятков зажигалок упало на бытовые помещения РМЦ, здание кузницы № 2, модельный цех, компрессорную станцию и прилегающую территорию.

Крыша моторного цеха № 3 была сделана из дерева и утеплена различными горючими материалами. Часть термитных бомб пробила ее и упала на пол цеха, где их быстро потушили бойцы унитарных команд. Однако большинство зажигалок застряли в утеплителе, и крыша быстро загорелась. Через несколько минут вся кровля уже пылала огромным факелом, тушить который не представлялось никакой возможности. Затем пламя перекинулось во внутренние помещения, и весь цех охватил пожар. Сгорели все бытовые помещения, оконные переплеты, столовая и душевые, а также склад готовых моторов, склад деталей и смежных производств, инструментальные кладовые. Сильно обгорело и оборудование цеха. Кузница № 2 и компрессорная станции сгорели полностью, бытовые помещения ремонтно-механического цеха обгорели наполовину. В корпусе кузницы огонь уничтожил 18 молотов, а также всю систему отопления и освещения.

Крыша главной конторы тоже была буквально засыпана зажигательными бомбами. Команды МПВО немедленно приступили к тушению, однако удалось обнаружить не все очаги пожаров. Одна бомба В1 удивительным образом попала в вентиляционную шахту и застряла там.

Поскольку четырехэтажное здание имело пустотные перекрытия, возникшее в вентиляции пламя постепенно распространилось по верхним этажам, и пожар принял опасные масштабы. Тем не менее усилиями подоспевших бойцов военизированной пожарной части № 20 распространение огня удалось остановить между вторым и третьи этажами. Выгорела только верхняя часть здания и крыша.

Сильно пострадал и цех серого чугуна. В результате попаданий тяжелых фугасных бомб в железобетонных перекрытиях образовались пробоины диаметром Юм, были проломлены горизонтальные балки, пол, выбиты ворота, выведена из строя система водоснабжения и отопления, разрушен склад готовой продукции. От взрывной волны пострадал и соседний цех № 8.

После попадания большого числа зажигательных бомб сильный пожар охватил гараж завода, тушение которого из-за нехватки воды оказалось невозможным. В итоге сгорели размещавшиеся там ремонтная база, материальный склад и весь заводской парк автомашин, состоявший из 80 различных автомобилей[186]. От близкого разрыва фугасных бомб у главной конторы и хозутильцеха стены дали трещины и покосились. Много зажигалок попали в бараки, расположенные у западного угла автозавода в районе профтехкомбината. В них проживали эвакуированные из Москвы граждане. Опасаясь за свое имущество, во время налета они отказывались идти в укрытия. В ходе возникшего сильнейшего пожара многие из москвичей оказались отрезанными от выходов, прыгали из окон, но многие все же сгорели заживо вместе со своим скарбом. Всего здесь полностью выгорело восемь бараков, а также расположенное неподалеку овощехранилище.

«В три часа ночи небо заполыхало красным заревом. На улице все осветилось в розовый цвет, – писал в своем дневнике художник И.И. Пермовский. – Из щелей выходили люди, смотрели на бушующее море огня. Определяли: горит автоцех, 1-й механический, главная контора, опытные мастерские. С одного края занимался, бросая языки пламени, профтехкомбинат, рядом с ним горели бараки… Гигантские столбы огня и дыма… Останавливали идущих от завода людей. Спрашивали, какие цеха горят. Отвечали по-разному, с горечью, с равнодушным тупым отчаянием.

– Мы выбежали через Комсомольскую, в щелях отсиживались. Весь завод подожгли, кругом горит».

В ликвидации пожаров и последствий налета на автозавод принимало участие девять автонасосов и один пожарный поезд, а также почти 1800 человек из различных частей, в том числе 68 – из участковых команд МПВО ГАЗа, 1500 – из воинских частей, 58 – из райотдела милиции, 30 членов сандружины, 10 бойцов истребительного батальона и 27 бойцов из противопожарной службы города.

Одновременно с налетом на ГАЗ германские бомбардировщики нанесли удары и по другим районам Горького. На Сормовский район были сброшены восемь фугасных бомб. Ими был частично разрушен вагоноколесный цех завода «Красное Сормово», производивший снаряды для гаубичной артиллерии, а также заправочная колонка для паровозов. Пострадал и жилой сектор, в частности дом на улице Калинина. Шесть фугасных бомб упали рядом с авиазаводом № 21 в Кагановичском районе, разрушив жилые бараки и один частный дом. Еще три взрыва прогремели на территории Сормовского парка, расположенного в 200 м от предприятия. И лишь несколько зажигалок упали на здания завода. Здесь, вероятно, сказалась хорошая маскировка производственных корпусов, из-за которой штурманы «Хейнкелей» не смогли четко распознать цель. Одна бомба SC500 попала в кузнечнопрессовый цех артиллерийского завода № 92. Пробив крышу, она угодила в станок, провалившийся от сильного удара в подвал вместе с женщиной, работавшей на нем, но не взорвалась. Еще один Не-111 отбомбился по нагорной части города, сбросив четыре фугаски на Ждановский район, около Сенного базара.

Всего в ночь на 6 ноября на город Горький, по данным службы МПВО, были сброшены 32 тяжелые фугасные и несколько сотен зажигательных бомб. Точное число погибших опять осталось неизвестным, а служба МПВО ГАЗа представила, очевидно, заниженные данные: 5 погибших и 21 раненый.

На этот раз зенитные батареи Горьковского бригадного района ПВО выпустили 9000 снарядов, а истребители из 2-го запасного иап и авиаотряда майора Алифанова произвели 11 самолето-вылетов, однако все бомбардировщики смогли благополучно вернуться обратно в Сещинскую. Зато один ЛаГГ-3 авиазавода № 21 совершил вынужденную посадку на аэродроме в Сейме. Таким образом, в течение двух суток из девяти самолетов авиаотряда четыре получили различные повреждения и требовали ремонта.

А наутро начальник штаба бриграйона подполковник Савко составил очередное «донесение» под названием «Оперативно-разведывательная сводка № 72», в котором указал: «С 20:00 5.11.41 по 2:38 6.11.41 противник произвел разведывательные и бомбардировочные действия группами (3—15) и одиночными самолетами типа Хе-111, Ю-88 и Ю-86. Из 136 самолетов к городу прорвались 14. Сброшено крупных фугасных бомб – 16, малых до 600, зажигательных – 800. В черте города упали 22 бомбы, остальные на дальних и ближних подступах»[187].

Сводка явно составлялась наспех, так сказать, по горячим следам. В ней, помимо Ju-88, за которые еще можно было в темноте принять «Хейнкели», упоминались даже старые бомбардировщики Ju-86, снятые с вооружения бомбардировочных эскадр люфтваффе еще весной 1939 г. Ясно, что никто толком и не считал точного числа сброшенных бомб и круглые фантастические цифры 600 и 800 были взяты с потолка.

В сводке же Главного командования вермахта сообщалось, что в течение прошлого дня бомбардировщики «нанесли сильные удары по г. Горький – важному промышленному центру, играющему большую роль в производстве автомобилей и самолетов. В результате прямых попаданий тяжелых авиабомб значительные разрушения причинены автозаводу им. Молотова, судостроительному заводу на берегу Волги, а также железнодорожным коммуникациям. Возникло несколько крупных очагов пожаров».

Авиаудары по Горькому показали, что даже налеты одиночных бомбардировщиков оказывали влияние на моральный дух населения. На предприятиях, особенно пострадавших от бомбежки, значительная часть рабочих находилась в состоянии паники и истерии. В частности, на радиотелефонном заводе № 197 имени Ленина наблюдались случаи массового нарушения трудовой дисциплины. При малейшем шуме рабочие бросали работу и убегали за ворота завода. После отбоя многочисленных воздушных тревог половина уже не являлась на работу до окончания рабочего дня. Утром 6 ноября среди людей стихийно распространился слух, что в три часа дня завод снова будут бомбить, в связи с чем некоторые рабочие бросили работу и ушли домой. Особая растерянность наблюдалась в цехе № 19, где работали одни женщины. Партийному комитету завода пришлось в срочном порядке принимать меры. Были созваны два совещания секретарей цеховых парторганизаций, проведены партийно-комсомольские собрания с обсуждением вопроса о ликвидации последствий (в том числе психологических) воздушного нападения.