Сокровище Черного моря - Александр Студитский

Петров отрицательно покачал головой.

- Хорошо, будем знакомиться. Ваша фамилия Петров. Вы сотрудник профессора Смолина и его помощник в работе над биологическими методами извлечения золота из морской воды. Так?

Петров пожал плечами.

- Очень хорошо, - продолжал противный звенящий голос. - Позвольте представиться мне самому. Моя фамилия... ну, скажем, Смит. Она не имеет для вас никакого значения, так как вами интересуюсь не я сам, а... так сказать, инстанция, стоящая надо мной.

- Чего же от меня хочет эта ваша... инстанция? - угрюмо спросил Петров.

- Она хочет получить от вас некоторые сведения. Разумеется, не даром. Даром у нас ничего не делается. А за соответствующее вознаграждение. Вы будете хорошо обеспечены, и-я это гарантирую-освобождены и сможете жить, где захотите. Сможете вернуться к себе на родину - доставку мы вам также гарантируем - или избрать для проживания любую другую страну.

От сдерживаемой ярости Петров почувствовал приступ тошноты. Он проглотил слюну, облизал пересохшие губы и грубо спросил:

- А если я ничего не скажу?

- Нет, вы скажете! - уверенно возразил Смит. - Или умрете здесь - в этом хлеву. Третьего выхода для вас нет. Подумайте. Время у нас есть.

Смит повернулся на каблуках и вышел, стукнув дверью.

Петров вскочил с цыновки и бросился было к двери. Но снаружи загрохотал засов, и Аркадий снова сел на цЫновку, прислонившись спиной к стене. Он тяжело дышал от возбуждения. Голова горела. Обрывки бессвязных мыслей проносились в голове.

Что можно предпринять? Дождаться вторичного прихода этого Смита и сделать попытку схватиться с ним? Какой в этом смысл? Даже, если удастся одержать над ним верх, бегство из этой комнаты - все равно, что самоубийство. Снаружи, конечно, - охрана.

Попытаться обмануть, придумать какую-нибудь небылицу, притвориться сдавшимся на милость своих тюремщиков? Но что придумать, как обмануть?

Снаружи снова звякнул засов и дверь завизжала, впуская невысокого сгорбленного старика в халате, перетянутом пестрым платком. Старик поставил перед Петровым широкую низкую скамейку. На ней был поднос с небольшими закрытыми мисками. И только теперь Петров вспомнил, что он ничего не ел, наверно, уже более суток.

Как только за стариком захлопнулась дверь, Аркадий сел на цыновке и нетерпеливо поднял крышки с сосудов. Обоняние защекотал острый запах баранины, поджаренной с луком. Петров попробовал. Блюдо было густо сдобрено томатом и перцем, но вкус его показался Петрову недурным. Он нерешительно взял широкую вилку, съел один кусок, другой, и незаметно прикончил все блюдо. В другом сосуде была рыба, также приготовленная с томатом, луком и перцем. Перца было так много, что он обжигал рот.

- Восточная кухня! - сказал Петров, крутя головой.

Но рыба ему тоже понравилась, хотя после нее во рту жгло еще сильнее. Ему захотелось пить. Он осмотрел остальные сосуды. Ни воды, ни вина в них не было. А жажда становилась все острей. Он встал и пошел было к двери, чтобы позвать старика... И вдруг со всей обнаженной очевидностью перед ним раскрылся смысл этого обеда. Пытка - вот что это такое! Ему не дадут пить, чтобы заставить говорить.

Он подошел к двери... Постоял перед ней в нерешительности. Потом тихо постучал и прислушался. Никто не отзывался. Он постучал сильнее. Ответа не было.

Часть четвертая

ТАЙНА КАРАДАГА

Г л а в а 30

МОРЕ НЕ СОХРАНЯЕТ СЛЕДОВ

...В городе творилось невообразимое... Сотни лодок бороздили сверкающую и переливающуюся на солнце поверхность залива. Небо пылало зноем. Странный свет сиял над городом, придавая фантастический медно-красный оттенок лицам, одеждам, стенам зданий, асфальту улиц, зелени деревьев на бульварах...

-- Феерия! - процедил в раздумье Калашник.

Он стоял у окна и смотрел на волнующуюся, пеструю севастопольскую толпу.

Людские потоки стремились к набережным. Каждый хотел своими глазами увидеть необычайную окраску моря.

Смолин не отозвался. Его похудевшее, осунувшееся лицо, его глубоко запавшие глаза казались невозмутимо спокойными. И только плотно сжатые губы да застывшая на лбу сетка глубоких складок, выдавали напряженную работу мысли. Он сидел, откинувшись на спинку кресла, в глубине комнаты. Рука с потухшей папиросой свесилась с ручки кресла. Они только что вернулись на машине Колосова из Балаклавы. Необходимо было немедленно отправиться в лабораторию, чтобы проверить догадку об открытии Крушинского. Но страшная, сверхчеловеческая усталость приковывала Смолина к его месту.

Калашник отошел от окна и, смотря себе под ноги, зашагал по диагонали просторной комнаты.

- Ну, Евгений Николаевич, - сказал он, продолжая шагать, - судьба свела нас на стыке дорог, которые до сего времени шли параллельно. Что вы на это скажете?

Смолин, словно очнувшись от сна, поднял голову и взглянул на него.

- Предстоят серьезные дела, Григорий Харитонович. Я не знаю, как оцениваете вы свою деятельность за этот год. А я... я допустил в своей работе непростительные ошибки, за которые расплатились жизнью два моих лучших сотрудника...

- Ну, при чем же тут вы, Евгений Николаевич? - пробормотал Калашник, не глядя на Смолина. - Совпадение обстоятельств...

- Обстоятельства совпадают неблагоприятно в тех случаях, когда руководители упускают эти обстоятельства из виду, отвлекаясь факторами, не имеющими отношения к работе. - Смолин поднял руку, посмотрел на погасшую папиросу и отбросил ее прочь.- Словом... я не собираюсь предаваться бесплодному самобичеванию, но и не намерен закрывать глаза на свои промахи... Предстоящей работой придется искупить все... И вам, Григорий Харитонович, как мне кажется, следует вплотную включиться в наше общее дело.

Калашник остановился в недоумении. Такая прямая и ясная формулировка того, что пока еще шевелилось в самых глубинах его сознания, задела его самолюбие.

- То есть, как это... в общее дело? - проворчал он, нахмурив лохматые брови.

- Так, в наше общее дело, - спокойным, утомленным голосом повторил Смолин. - Я надеюсь, вам стало, так же как и мне, понятно, что наше с вами соревнование - это детская игра по сравнению с тем, что выросло между нами и нашими зарубежными соперниками. Они ведь добиваются тех же результатов...

Калашник слушал, расставив ноги, засунув руки в карманы и недовольно сопя.

- ...И мы сможем одержать верх над ними, только сплотив наши силы,-закончил Смолин.

Калашник шумно откашлялся.

- И что же вы собираетесь делать... при моем содействии? - спросил он мрачно.

Смолин ответил не сразу. Калашник, ожидая ответа, стоял перед ним неподвижно, в той же позе - расставив ноги, засунув руки в карманы, опустив голову и мрачно глядя из-под нахмуренных бровей.