Канарейка для миллионера (СИ) - Рина Старкова

Сказал, что сегодня больше в офисе не появится, — секретарша пожимает плечами. — Он ничего тебе не написал?

Достаю мобильник из сумки, неосторожным движением руки задеваю снимки малыша.

Чёрно-белые карточки падают мне под ноги. Я замираю, вздрагиваю, быстро сажусь на корточки.

— Это что у тебя? — Оксана поднимается с места, ничего не спрячешь от её любопытных глаз.

— Не важно, это личное! — убираю снимки в сумку.

— Вероника, ты что… — девушка медленно моргает, смотря на мой плоский живот. — Беременная?

Собственный пульс раздаётся внутри, словно молотком стучат по наковальне. Тук — тук — тук. Голова идёт кругом, а пальцы будто током прошибает. И в глазах темнеет.

Оксана во время оказывается рядом и успевает поймать меня и усадить на диван в приёмной.

— Вероника, это что же, ребёнок Волкова? Он в курсе? — девушка сидит рядом и держит мою дрожащую ладонь.

Я перевожу дыхание. Нужно же было так спалиться. И перед кем? Перед главной сплетницей в офисе!

— Канарейкина, ну что ты молчишь! Это его ребёнок, да? — Оксана нетерпеливо взвизгивает, заглядывая в моё побледневшее лицо.

— Его, — выдыхаю и устремляю на секретаршу испуганный взгляд. — Только ты никому не говори! Срок очень маленький, очень! Никто не знает, что я беременна. Я и сама только недавно узнала.

— Я никому не скажу, — звучит неубедительно.

Господи, за что мне такое наказание!

— А Степан Ефимович тоже не знает? — Оксана хлопает ресницами.

— Нет! Никто не знает! Только я и ты. Если ты проболтаешься кому-то, я сделаю всё, чтобы Волков тебя уволил. Ты поняла?

— Угрожаешь мне? — и без того большие глаза становятся размером с блюдца.

— Ты меня поняла? — с нажимом.

— Да, поняла! — девушка отпускает мою руку и встаёт. — Я то думала, ты мне доверяешь!

— Оксана, это очень важно. Я не хочу, чтобы кто-то ещё об этом узнал.

— Тогда будь внимательнее, Вероника. Беременность и так скрывать тяжело, а ты ещё и снимки с УЗИ роняешь!

Молчу и иду к лифту.

Я обречена!

Оксана обязательно проболтается.

Всю дорогу до дома я нервно кусаю губы. Твёрдо решила, что расскажу Волкову о нашем малыше. Собираю волю в кулак и настраиваю себя на защиту личных границ. Как бы он не отреагировал, я МАТЬ, и я буду решать судьбу своего ребёнка.

С полной решительностью и в боевой готовности стучусь в большую дверь и заглядываю в кабинет Степана Ефимовича.

— Ты не занят?

— Заходи, Вероника, — его голос звучит отстранённо и безразлично.

В кабинете пахнет сигаретным дымом и алкоголем, отчего мой желудок жалобно сжимается в приступе тошноты.

Волков сидит за широким столом, в его длинных пальцах тлеет толстая сигара. Наполненный бокал и почти пустая бутылка сулят тяжёлый разговор.

— Что-то случилось? — я проскальзываю к стулу и сажусь напротив мужчины.

— Да, — от его ледяного взгляда мурашки по коже. — Я напился.

— Это я вижу, — улыбаюсь.

Степан Ефимович непреклонен. Мутные глаза полны высокомерия и цинизма. Смотрит на меня так, будто я никто и звать меня никак.

Опускаю взгляд и растерянно скольжу по столу, в бесконечном хаосе из помятых бумаг и папок вылавливаю яркий розовый конверт с жёлтой надписью "Приглашение на свадьбу". Цепенею.

— Ты что-то хотела? — Волков затягивается и выпускает в воздух густой дым.

— Что с тобой? Я тебя не узнаю.

— Что со мной? — зловещий смех заполняет пространство комнаты. — Вот, полюбуйся!

Он ловким движением цепляет злосчастный конверт и швыряет мне под нос. Дрожащими руками раскрываю и поджимаю губы.

Свадьба у Эльдара Орлова и бывшей жены Волкова уже в этом месяце, двадцать пятого января.

— Шалава, — шипит мужчина, и снова затягивается сигарой.

— Прекрати. Ты сам знаешь, что Эвелина никогда тебя не любила и…

— Да что ты можешь знать про Эвелину? — пресекает мою пламенную речь ударом по столу.

Бутылка подскакивает и звенит.

— Стёпа, ты переходишь границы дозволенного! — железным голосом выдаю я.

Наши взгляды встречаются, мужчина тяжело дышит.

Морщится и залпом вливает в себя крепкий напиток.

— Ненавижу, — шипит он, сдавливая пустой стакан в руке. — Все вы одинаковые! — снова смотрит на меня. — Продажные шлюхи!

— Я, по-твоему, шлюха? — возмущённо взвизгиваю.

— Да, Вероника! Да! — срывается на крик, но продолжает тихо, с издёвкой. — Иначе ты бы не подписала этот чёртов брачный договор. И не легла бы под меня.

Я охаю от возмущения и встаю с места, резко нависаю над столом.

— Повтори, что ты сказал? — шиплю.

— Я сказал, что ты продажная шлюха. Такая же, как и все!

Не выдерживаю и замахиваюсь, одариваю господина Волкова звонкой пощёчиной.

Он отворачивается.

Корчится от боли.

— Знаешь, нам следует разорвать договор, раз ты такого обо мне мнения! — выпрямляю спину и вскидываю подбородок.

— Пожалуйста! Рви! — Степан Ефимович открывает ящик стола и замирает.

На его лице чётко прописан испуг. Щёки багровеют и вена на виске начинает пульсировать.

Переводит на меня потерянный взгляд и шепчет:

— Договора нет.

_45_

Я истерично взрываюсь громким смехом.

— Вероника, договора нет! — повторяет Волков.

— А я что могу сделать? — развожу руками.

Чувствую, как колошматит сердце. Не зря я предчувствовала неладное. Не зря выносила Степану Ефимовичу мозг из-за своих опасений.

— Собирайся, — рявкает мужчина, и я подскакиваю. — Мы едем к Щукиным.

— Думаешь, это Алёна взяла договор?

— При чём тут Алёна? — недовольно фыркает.

— А кто ещё? — закатываю глаза. — Она утверждала, что наши отношения не похожи на правду.

— Я Алёну знаю с детства, она не могла, — отрицательно качает головой, а после сильно сдавливает стакан рукой.

Хрупкое стекло со звоном раскалывается, осколки сыпятся на пол.

— Чёрт, — шепчет Степан Ефимович и зажмуривается от боли.

На его ладони виднеется глубокий порез, а алая струйка крови бежит вниз, пачкая рубашку.

Меня выворачивает приступ тошноты, и я пулей вылетаю из кабинета. Мчу до туалета, и успеваю с большим трудом, чуть не сбив Виктора с ног по пути. Желудок сводит. Полощу рот и умываюсь. Бледная, словно моль.

— Вероника! — хриплый голос Волкова заставляет поторопиться.

— Степан Ефимович, что случилось? Нужно перевязать рану! — Виктор всеми силами пытается успокоить господина, но тот долбит в дверь, как разъярённое животное.

— Я выхожу! Выхожу!

Степан Ефимович стоит передо мной и смотрит в упор. Испачкал белую рубашку кровавыми пятнами.

— Нужно в больницу, — пикает образовавшаяся рядом горничная Настя.

Лиза уже бежит к нам с аптечкой.

— Господин, как же вы так? — Виктор подхватывает Волкова и осторожно ведёт обратно в кабинет.

Вслед за ними направляются и Настя с Лизой.

— Вероника, что происходит? — повар Константин ловит меня за руку, тормозя порыв тоже пойти помогать перевязывать рану.

Я качаю головой и