Безрассудная - Шеннон Дрейк

— С вами все в порядке? — спросил он.

— Да, просто корабль качнуло.

— Ах вот оно что!

— Скажите, — спросила Кэт, радуясь, что чувствует его запах, — что будет, когда мы приедем туда?

— Вы имеете в виду в Каир? Ну, думаю, отель вам понравится. В этом сезоне в «Шепердсе» две или три сотни гостей. И все собираются на веранде, в ресторане, чтобы наблюдать за прибывающими путешественниками. Богатыми и бедными, британцами и американцами, немцами и французами. Конечно, есть и другие, но это группы организованных туристов. Некоторые приезжают подлечиться. Многие туберкулезники едут в Египет, и врачи клянутся, что благоприятный климат может продлить им жизнь. Каждый раз, когда прибывает новая партия, все за столиками размышляют, кто они, что делают, приехали в Египет отдохнуть или на работу, собираются плыть по Нилу или наслаждаться видами Каира. Разумеется, там много отелей, и некоторые очень приятные. Но в «Шепердс» направляются те, кто жаждет общения и интересных новостей.

— Это звучит чудесно, — промолвила Кэт.

— Так оно и есть, — заверил ее Хантер.

Она осознала, что его рука все еще обнимает ее за талию и ей не хочется, чтобы он ее убирал.

— Привет! — раздался громкий голос, и Кэт вздрогнула со странным чувством вины. — Смотри, дорогая, — обратился Брайан Стерлинг к своей жене, когда они подошли к ним. — Есть и другие любители погулять по палубе.

— Вы двое отлично смотритесь! — улыбнулась Камилла.

Брайан прочистил горло.

— Мы не хотели помешать вам.

— Вы не помешали, — отозвался Хантер. — Фактически, Брайан, я собирался искать вас.

— В самом деле?

— Я должен поговорить с вами.

— Извините нас, — вежливо сказал Брайан, и двое мужчин отошли в сторону.

— Я рада видеть вас в добром здравии, — обратилась Камилла к Кэт. — Вы здорово напугали нас той ночью. Хантер сам поскакал за доктором, вытянув беднягу из постели.

— Я этого не знала, — сказала Кэт. — Но со мной все в порядке.

— Удивительно. Остальные в основном лежат на койках.

Камилла изучала ее со странной улыбкой. Кэт покачала головой:

— Обычно у меня железный желудок, и мне очень жаль, что я испортила вечеринку.

— Это была ваша вечеринка. Кэт.

— Полагаю, да.

— Ну, хорошо наконец начать путешествие! Завтра, конечно, будет полно дел с переносом вещей с корабля на поезд. И мне говорили, что поездка на поезде долгая и утомительная. Но, как я понимаю, завтра вы встретитесь с вашим преподавателем живописи. Вы все еще заинтересованы в нем, не так ли?

— В учителе? Конечно. Почему должно быть иначе?

— О, с вашим предстоящим браком…

Кэт облизнула губы и напомнила Камилле:

— Вы стали леди Карлайл, но день за днем проводили в музее.

— Боюсь, это страсть. Изобразительное искусство может быть тем же самым.

— Должна признаться, я делала только рисунки. Зато мой отец настоящий художник.

— Для вас, чтобы быть настоящим художником, достаточно таланта, — сказала Камилла.

Графиня вскинула руки, подставив лицо ветру.

— Мужчины возвращаются, наполненные своими секретами. Можете вообразить, о чем они говорят?

— Нет.

— О нас! — со смехом сказала Камилла. — Вернее, рискну предположить, что о вас. Но невеста может вытянуть информацию из своего нареченного.

— Мой желудок недостойно урчит! — заявила Камилла, когда мужчины подошли к ним. — Думаете, кто-нибудь из коков еще на ногах?

— Возможно, — ответил Брайан. — Посмотрим? О, мисс Адер, вероятно, мы не должны…

— Я тоже проголодалась, — сказала Кэт.

— Тогда мы поедим, — подытожил Хантер.

Помимо экипажа, все на борту, казалось, легли спать. Но Хантер обнаружил, что не может этого сделать. Он бродил по своей каюте.

Хантер хотел, но не мог забыть слова Кэт о том, почему она почувствовала себя больной. Вечером ему хотелось пробовать до нее каждый кусочек пищи, пить из ее стакана, стоять на страже рядом с ней.

Но они обедали вдвоем либо с Камиллой и Брайаном, и Хантер был убежден, что ни у кого из экипажа не может быть злых намерений.

В беседе с Брайаном он рассказал ему о том, что Дейвид говорил Кэт, о словах, которыми сам обменялся с ней, и об угрожающем шепоте, который она якобы слышала в музее.

— Я бы заподозрил леди Доз в чем угодно, — задумчиво промолвил Брайан, — но она не едет с нами в экспедицию и, следовательно, не может повредить Дейвиду и Кэт. Что касается Дейвида… — Брайан заколебался. — Интересно. Если бы речь шла об Элфреде Дозе, я бы легко сказал «да». Мачеха способна на заговор, а его смерть принесла бы ей состояние.

— Верно. Но Дейвид младший из четырех братьев, — указал Хантер. — Все это глупое воображение.

— В темноте и в пустыне всегда разумнее быть предупрежденным. И мы будем настороже, — заверил его Брайан.

Все хорошо. Но Кэт была по другую сторону коридора, и, несмотря на присутствие Эммы в соседней комнате, ему это не нравилось.

Хантер перестал бродить, услышав шаги в коридоре. Он бесшумно открыл дверь и выглянул наружу.

Перед дверью Кэт стоял Дейвид Тернберри. Он поднял руку, словно собираясь постучать, но тут же опустил ее. Хантер собирался подойти к нему и отругать, но Дейвид повернулся и медленно побрел к собственной каюте.

Хантер нахмурился и ждал. Дейвид не возвращался.

Хантер выругался. Ему предстояла бессонная ночь.

Он пересек коридор и взялся за дверную ручку. Дверь не была заперта. Обругав про себя Кэт, он вошел в каюту.

Кэт спала, и его приход разбудил ее. Она быстро села, собираясь закричать.

— Это я, тише, — сказал Хантер.

Глядя на нее, он чувствовал, как его тело напрягается с головы до пят. Легкая хлопчатобумажная ночная рубашка четко обрисовывала ее фигуру. Рыжие волосы обрамляли лицо и локонами падали на грудь, поблескивая даже в тусклом свете ночника. Хантер придвинул стул от стола к двери и сел.

— Что вы делаете? — прошептала Кэт.

— Буду здесь спать, — ответил он. — И вам советую делать то же.

Хантер видел, как она нахмурилась.

— Вам должно быть очень неудобно.

— Разумеется.

— Тогда…

— Вы чуть не заполучили ночного визитера.

— Кого?

— Дейвида. Вы не приглашали его, верно?

Она чопорно выпрямилась.

— Тогда я позабочусь, чтобы он не вошел, — сказал Хантер.

Кэт долго смотрела на него, потом встала, взяла с кровати вторую подушку и отдала ему.

Он хотел, чтобы она этого не делала. Ткань рубашки была такой тонкой, что она с таким же успехом могла быть обнаженной.

— Благодарю вас.