Генеалогия московского купечества XVIII в. (Из истории формирования русской буржуази) - Александр Аксенов

Заключение

Изучение генеалогии московского купечества XVIII в. приводит нас к выводу о периодической смене составов высших групп третьего сословия. В течение изучаемого времени наблюдается три этапа с ярко выраженной тенденцией обновления составов ведущих разрядов московского купечества. Два из них непосредственно приходятся на XVIII в., третий характеризует начало XIX в. В первой четверти XVIII в. в результате петровских преобразований, искусственно, меркантилистским путем насаждавших новые формы торговли и промышленности, была решена судьба самой могущественной в течение всей предыдущей истории России части торгово-промышленного населения – гостей и гостиной сотни. Ослабленные многочисленными поборами, лишенные привилегий потомки некогда сильных родов оказались не в состоянии вести борьбу со вновь учрежденным в 20-х годах гильдейским купечеством, которое занимает ведущее положение в экономике. Судьбы большинства представителей старинных родов гостей и гостиной сотни можно оценить как неуклонную профессиональную деградацию старого феодального купечества.

Второе обновление произошло в период городских реформ 1775-1785 гг. Оно отражало смену 1-й гильдии петровского образца, характеризуя «естественный отбор» на пути превращения купца в буржуа, соответствующий развитию капиталистических отношений России в последней трети XVIII в. Суть процесса яснее всего выступает при изучении особенностей формирования и развития 1-й гильдии Москвы конца XVIII в. и именитого купечества. Одна из особенностей тесно связана с источниками формирования. Несмотря на все усилия, государство в XVIII в. не в состоянии было оградить купеческую среду (в том числе ее высшие разряды) от проникновения в нее элементов из других городов и низших сословий. Массовые перемещения различных слоев населения России активно воздействовали на состав городского населения 1* , и это служило серьезным фактором становления капиталистических отношений. С одной стороны, таким путем создавался определенный резерв свободной рабочей силы. С другой стороны, для складывания собственно буржуазии это имело то значение, что стимулировало прогрессирующую роль субъективных мотивов, главным образом предпринимательских способностей. Высшие разряды купечества Москвы конца XVIII в. сформировались главным образом за счет приезжих безвестных купцов, разночинцев, крестьян, которые смогли «выбиться в люди» только за счет своих способностей и беспощадной конкурентной борьбы. В этом проявлялось одно из существенных условий развития буржуазных отношений и становления купца капиталистического типа – возможность относительно свободного проявления активной предприимчивости. Не случайно наибольшие успехи в рассмотренных фамилиях «прибылых» первогильдейцев мы наблюдаем в первом поколении, менее всего связанном достатком и самоуспокоенностью достигнутым. Характерен и тот факт, что в начале XIX в., когда происходил значительный упадок 1-й гильдии конца XVIII в., свой статус первогильдейцев сохранили роды наиболее молодые и наиболее деятельные.

Непосредственно вопрос о характере становления буржуазии можно разрешить, изучая превращение купца-торговца в купца- промышленника. Исследование генеалогии родов 1-й гильдии показывает, что эта тенденция твердо обозначилась во второй половине и в особенности к концу XVIII в. В общей сложности среди всех изучаемых первогильдейцев свыше трети были владельцами фабрик и заводов. В свою очередь, однако, почти половину (43%) этого состава представляли роды, чье благополучие в XVIII в. было самым тесным образом связано с абсолютизмом и крепостничеством: они пользовались привилегиями и материальной поддержкой (в виде беспроцентных ссуд) государства, имели в своих руках большие оборотные средства и дополнительные доходы от государственных откупов и подрядов, а главное, основывали производство на принудительном труде приписных и крепостных крестьян (см. Приложение 1). Кроме того, существенную роль в их деятельности играла торговля, объектом которой было не только и не столько то, что производилось на принадлежавших им фабриках, а самый разнообразный круг товаров. Т. е., превращаясь в промышленников, московские купцы выполняли и чисто феодальную, торговую функцию. Исключение составляет небольшая часть промышленников, деятельность которых приходится на последнюю треть XVIII в., и это показывает, что становление среди московского первогильдейского купечества буржуа в узком смысле только началось в это время, хотя темпы этого процесса были довольно высоки.

Наконец, в начале XIX в. наблюдается третье обновление состава высшей группы московского купечества. Оно характеризуется вытеснением тех родов, которые достигли вершины в купеческой иерархии после реформ 1775-1785 гг. Парадоксальным на первый взгляд проявлением этого процесса был упадок промышленных фамилий. На самом деле он обусловлен скачкообразным, а не постепенным характером формирования буржуазии. Об этом говорит тот факт, что многие промышленные фамилии пришли к упадку в результате появления отраслей промышленности, характеризующих новый, более совершенный тип капиталистического производства, выросший из недр мелкотоварного производства (прежде всего хлопчатобумажное и ситцевое производства). Одновременно разрушение многих промышленных фамилий свидетельствует об их слабости как капиталистов-предпринимателей, лишенных в последней трети XVIII в. поддержки абсолютистского государства. Но немалое значение в процессе упадка московской 1-й гильдии конца XVIII в. имели внешнеполитические причины – континентальная блокада и Отечественная война 1812 г., воздействовавшие главным образом на торговую часть первогильдейцев.

На характер развития купечества существенное влияние оказывали и собственно генеалогические факторы. В разрушении гостиной сотни большую роль сыграло слабое внутреннее воспроизводство родов, приведшее к их физическому исчезновению. Даже при беглом знакомстве с генеалогией купечества бросается в глаза меньшая по сравнению с дворянством устойчивость, объясняющая частые смены составов сословных групп. В дворянских фамилиях продолжение рода не зависело от личных качеств отдельных представителей. В купеческих семьях, чей социальный статус зависел от имущественного положения, все определялось способностями того или иного представителя. Поэтому наиболее распространенная продолжительность купеческого рода — 2-3 поколения, т. е. дети или внуки, скажем, 1-й гильдии купца уже вынуждены были перейти в низшее сословие. Как правило, это имело место среди родов, занимавшихся торговой деятельностью, поскольку торговля, строившаяся на оборотных операциях, не оставляла в наследство реальных капиталов. Самыми устойчивыми среди купечества были фамилии, помещавшие капиталы в промышленность. Не случайно в составе 1-й гильдии из числа «природных» московских купцов были только те, кто имел фабрики и заводы. Из гостиной сотни в 1-ю гильдию пробивались одни промышленники.

Степень устойчивости, определяемая образом деятельности, проявлялась не только в продолжительности рода, но и в его демографической представительности, а следовательно, и в характере и объеме семейно-брачных отношений. И то и другое оказывало существенное влияние на развитие и судьбы родов. Браки играли большую роль как средство первоначального накопления, выступая одним из условий возвышения купеческих фамилий. От количества представителей рода, напротив, часто зависело, сможет ли удержаться данная фамилия на должном уровне, так как с каждым новым поколением росло число наследников, распылявших некогда накопленные капиталы. На этой почве сталкивались два противоречивых процесса: экономический рост фамилии приводил к ее расширению, а демографическое увеличение вело к экономическому упадку. Поэтому даже самые могущественные купеческие фамилии XVIII в. лишь на два поколения превышали по продолжительности средние в экономическом отношении роды.

Наконец, в обновлении состава высшего купечества опредеаенное место занимал процесс одворянивания купечества. В процентном отношении число купцов, ставших дворянами, невелико, поскольку пробиться в правящий класс было чрезвычайно трудно.

Вместе с тем из состава 1-й гильдии конца XVIII в. дворянами стали и те, кто еще недавно был крестьянином или разночинцем. Это убеждает нас в мысли, что мечта о дворянстве – типичное явление для русского купечества. Она вытекала одновременно из бесправного по сравнению с дворянами положения купцов и из общей неустойчивости, характерной для неразвитого капитализма (при господстве феодальных порядков), не обеспечивающей твердо гарантированного положения предпринимателя.

В целом, если попытаться дать обобщенную оценку социального облика высших групп московского купечества конца XVIII в., следует отметить, что он характеризуется двумя признаками: феодальным и капиталистическим. Определяющее влияние первого было тем ярче и сильнее, чем крупнее и экономически мощнее был тот или иной род. В большинстве своем это были фамилии наиболее старые в составе 1-й гильдии. При общей очень значительной текучести и подвижности состава московской 1-й гильдии их поразительная устойчивость на протяжении XVIII в. находилась в прямой зависимости от связи с абсолютизмом и феодальным сектором. В. И. Ленин, говоря о смене двух форм общественной организации, указывал, что «система присвоения прибавочного труда прикрепленных к земле крепостных крестьян создала нравственность крепостническую; система «свободного труда», работающего «за чужой счет», на владельца денег,- создала взамен ее нравственность буржуазную» 2* . Применительно к элите московского купечества XVIII в. это означает, что многочисленные Исаевы, Еврейновы, Гусятниковы, Бабушкины, Колосовы, Мещаниновы, Журавлевы, Емельяновы, Струговщиковы и др., которые имели откупа и подряды и владели значительными контингентами крепостных и приписных крестьян, не поднялись еще до уровня буржуазной нравственности. Не следует думать, однако, что явление это было чисто психологического свойства. В основе его лежали объективные обстоятельства, прямо влиявшие на судьбы купечества. Иными словами, фамильная преемственность крупнейших московских купеческих родов в XVIII в. обусловливалась прежде всего феодальными, а не собственно капиталистическими факторами.