Священная Библейская история Нового Завета - Борис (Еп. Вениамин) Пушкарь

Апостолы с тревогой слушали своего любимого Учителя. Ночь усиливала робость и зловещие предчувствия. Они пели псалмы, но это не придавало им бодрости. Слова Учителя о том, что теперь настало время борьбы и что нужно приобретать мечи, они поняли буквально и сказали Ему, что у них есть два меча. «Довольно, — ответил Христос, видя их страх и непонимание. Мужайтесь, Я победил мир... Да не смущается сердце ваше, веруйте в Бога и в Меня веруйте». Но страх все больше овладевал ими...

Была тихая весенняя ночь. У Кедронского потока Христос остановился. Прежде чем предать Себя в жертву, Христос — и Вечная Жертва, и Первосвященник — обращается к Отцу Небесному с молитвой, в которой раскрывается весь смысл и цель пришествия в мир Спасителя. Возведя очи Свои на небо, Христос произнес: «Отче! пришел час, прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя, так как Ты дал Ему власть над всякою плотью, да всему, что Ты дал Ему, даст Он жизнь вечную. Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа. Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить. И ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которою Я имел у Тебя прежде бытия мира... И все Мое Твое, и Твое Мое... Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино...?» (Ин. 17).

Вернуть все отпавшее от Бога человечество, а вместе с ним и всю тварь в лоно Отца Небесного — вот основная задача миссии, которую должен был совершить Христос. Вся Его земная жизнь была исполнением этой задачи, и теперь наступило решительное время завершить ее великим Жертвенным подвигом.

Гефсиманская молитва. Мф. 26: 36-46; Мк. 14: 32-42; Лк. 22: 39-46; Ин. 18: 1

Окончив Свою первосвященническую молитву, Христос с апостолами перешел Кедронов поток, и все они вошли в большой масличный сад, залитый светом луны. Гефсиманский сад был по склонам Елеонской горы и спускался к долине ручья. Здесь густо росли маслины. Христос любил это уединенное прекрасное место и часто отдыхал там в беседах с учениками. Теперь же Гефсиманский сад должен был стать местом Его духовной муки и преддверием Крестной смерти. Наступили последние и самые трудные часы земной жизни Спасителя мира.

Среди причудливо изогнутых стволов олив утомленные ученики расположились на ночлег, а Христос, взяв с Собой Петра, Иакова и Иоанна, удалился вглубь сада.

«Душа Моя скорбит смертельно, — сказал Он троим ученикам, — побудьте здесь и бодрствуйте со Мною». И отойдя немного, Он пал на землю и стал молиться в глубокой тоске. Это было второе великое искушение в Его жизни. Тогда, в первый раз, среди угрюмых скал Иудейской пустыни, Он победоносно отразил диавола, предлагавшего Ему ложные пути для созидания Царства Божия на земле. Теперь Его человеческая природа содрогалась перед той непосильной простому смертному чашей страданий, которую Он должен был испить. Агнец Божий, предназначенный еще до создания мира, стал изнемогать от тяжести грехов всего человечества, которые Он добровольно принял в Свою безгрешную душу. Здесь не было страха мучений и смерти. Могучие личности побеждают этот страх; здесь было нечто неизмеримо большее, непостижимое. Тот, Кто незримо давал силу миллионам страждущих душ, томился в смертельной муке.

Нам никогда не постичь того, что совершилось в Гефсиманскую ночь. Наше слабое воображение бессильно перед этим незримым борением, свидетелем которого был оливковый сад. Только одно открывается в этом борении: Он страдал за нас, Он принял на Себя всю боль и проклятие веков, всю глубину падения человеческого, весь ужас и отчаяние богооставленности. Он погружался в бездонную пропасть вечной ночи, ночи без Бога, чтобы спасти душу человеческую для Вечного Света. Он принял на Себя тот удар, который предназначался для человека, нарушившего мировую гармонию. Страшный мрак ада отовсюду сдавливал страждущих дух Иисуса. «Отче, — молился Он, — о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! впрочем, не Моя воля, но Твоя да будет». Ту мировую гармонию, которую нарушил в раю Первый Адам своим непослушанием Богу, Второй Адам — Христос в Гефсиманском саду восстанавливает в страшном борении Своего духа полным послушанием воле Отца Небесного.

Измученный смертельной тоской и обессиленный духовной борьбой, Христос, как Человек, нуждался в поддержке и сочувствии. Но подойдя к трем апостолам, нашел их спящими. «Симон! Ты спишь? — пытался Он разбудить верного Петра, — Не мог ты бодрствовать один час». Но утомленные переживаниями необыкновенного дня и тревожной ночи, апостолы уже не находили в себе сил для духовной борьбы. Глаза у них отяжелели, и они не знали, что отвечать Господу.

Так, одинокий, всеми покинутый, страдал Агнец Божий. Пот падал с Его чела, как капли крови. Несколько раз Он подходил к Своим спящим ученикам, но все было напрасно. Он страдал один и один победил искушение. Гефсиманское борение закончилось. Христос вышел победителем в этой духовной борьбе. Воля Отца Небесного была для Него превыше всего. Из Гефсиманского сада Он готов был без колебаний идти на Всемирную Голгофу, где должен был завершиться Его подвиг искупления человеческого рода.

Предательский поцелуй Иуды. Мф. 26: 45-56; Мк. 14: 41-52; Лк. 22: 45-52 Ин. 18: 2-12

Окончив молитву, Христос подошел к спящим ученикам. «Вы все еще спите и почиваете! — сказал Он им, — Кончено, пришел час: вот, предается Сын Человеческий в руки грешников. Встаньте, пойдем; вот, приблизился предающий Меня».

Апостолы пробудились. Один за другим они поднимались с земли и с тревогой вслушивались в какие-то новые звуки. Внезапно сад осветился фонарями и факелами, и послышался топот приближающейся толпы. Люди были вооружены: одни из них держали палки и колья, другие — мечи и копья; среди народа были воины из стражи храма. Впереди всех шел Иуда. Он выдал местопребывание Иисуса Его врагам...

Ученики растерялись. Но Иисус пошел навстречу толпе. Тогда Иуда, делая вид, что возвращается из города и ничего общего не имеет с пришедшей толпой, быстро приблизился к Спасителю, чтобы поздороваться с Ним. Но Господь кротко спросил его: «Друг, для чего ты пришел?» — «Равви, — ответил Иуда, и слово замерло на устах его, — Равви, — повторил он с принуждением, — здравствуй?» И, наклонившись к Иисусу, поцеловал Его...

Христос знал предательскую цену этого поцелуя и с негодованием спросил изменника: «Иуда! целованием ли предашь Сына Человеческого?»

Предатель вздрогнул. Он понял, что Христос насквозь видит его подлую душу и знает его уговор с начальниками отряда: «Кого я поцелую, Тот и есть; возьмите Его и ведите осторожно».

Тем временем стража окружила Иисуса. Глядя на вооруженных людей, Спаситель с грустью сказал: «Как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня. Каждый день бывал Я с вами в храме и учил, и вы не брали Меня, но теперь ваше время и власть тьмы».

Порывистый Петр вынул меч и хотел защитить своего Учителя, но Христос запретил ему это делать: «Возврати меч твой в его место, — повелел Он Петру, — ибо все, взявшие меч, мечом погибнут».

Стража связала Христа. Ученики, видя, к чему идет дело, от страха разбежались. Так Иисус оказался в руках врагов, оставленный друзьями. Его осторожно вывели из Гефсиманского сада и тайно, под покровом ночи повели в Иерусалим. Только апостолы Петр и Иоанн следовали за своим Учителем на расстоянии.

На допросе у первосвященника Анны. Отречение Петра. Мф. 26: 58, 69-75; Мк. 14, 54: 66-72; Лк. 22: 54-62; Ин. 18: 13-14; 19-27

Арест Иисуса совершался в глубокой тайне от народа. Вооруженная толпа с Пленником вышла из Гефсиманского сада, спустилась в долину Кедрона, перешла поток и пошла вдоль южных стен города по направлению к Сионской горе, на вершине которой находился дворец первосвященника Каиафы.

Но стража не сразу повела Иисуса во дворец Каиафы. Сначала они привели Его к первосвященнику Анне, или Ханану, как называет его Иосиф Флавий. Вождь саддукейской партии и глава знатного семейства, из которого в то время вышло большое число первосвященников, Анна оставался влиятельным лицом в Иудее и после того, как римские власти сместили его с должности первосвященника. Этот коварный человек имел особенно большое влияние в то время, когда первосвященником стал его зять Иосиф Каиафа — человек жестокий, но слабовольный, ставший игрушкой в руках Ханана.

Анна не скрывал своей радости при виде связанного Иисуса и стал расспрашивать Пленника о Его учении и учениках. Не желая удовлетворять коварное любопытство хитрого саддукея, Господь ответил ему: «Я говорил явно миру; Я всегда учил в синагоге и в храме, где всегда иудеи сходятся, и тайно не говорил ничего. Что спрашиваешь Меня? спроси слышавших, что Я говорил им; вот, они знают, что Я говорил».