Повседневная жизнь алхимиков в средние века - Серж Ютен

В действительности же огромные богатства, которыми владели и распоряжались рыцари-монахи в белых плащах, могли быть, по мнению историков, накоплены и без гипотетического обладания секретами трансмутации металлов. Вспомнить хотя бы о том, что они создали самую могущественную банковскую империю эпохи Средних веков.

Упомянем в качестве некоего курьеза (ибо это представляет собой типичный образец утверждения, не поддающегося, с точки зрения рационального исторического исследования, проверке), что таинственный современный алхимик Фульканелли будто бы владел герметическим кольцом, первый обладатель которого, некий аббат цистерцианского монастыря, примыкавшего в XII веке к Аннебонскому (в Бретани) командорству тамплиеров, мог быть посвященным (о чем свидетельствуют выгравированные на кольце символы) в их великие секреты.[93]

Следует ли в принципе отвергать романтические утверждения о связях алхимиков с загадочными тайными обществами (которые в воспаленном воображении ассоциируются с Прагой, Венецией и другими городами, наделенными магическим ореолом) с их странными символическими ритуалами?

В XX веке Фульканелли ссылался на тайное общество Братьев Гелиополиса, которое постепенно формировалось во II веке н. э. в Египте, в эпоху александрийских алхимиков.

Одной из примечательных фигур в истории тайных алхимических обществ был король Шотландии Яков IV (XV век). Герметическая традиция утверждает, что он вовсе не погиб в битве на Флодденском поле (его тело так и не было найдено), а обрел бессмертие, уготованное адептам.[94]

Впрочем, были найдены аутентичные документы, сохранившиеся в Венеции, принадлежащие тайному обществу «Воархадумия», действовавшему в 1450–1490 годах, но не в самом городе-республике (где находился лишь его руководящий центр и где проживали его главные члены), а за пределами принадлежавшей ему территории, в других странах.[95] Среди членов этого тайного братства был и один из самых знаменитых британских алхимиков, августинский каноник Джордж Рипли (1415–1490).

Напомним еще раз и о связях Иеронима Босха с «Братьями вольного духа», тайным гностическим обществом алхимиков.

Документ, подлинность которого сомнительна — «Книга огненного крещения, или Тайный устав»,[96] представляет собой, как полагают, тайный устав узкого круга членов ордена тамплиеров и содержит следующее положение (статья девятнадцатая, часть третья):

«О занятии искусством.[97] Мы постановляем и предписываем не обрабатывать посредством философического искусства определенные материалы, а именно не доводить простые металлы до их подлинного вида, не превращать их посредством упомянутого искусства в подлинные золото и серебро…»

Что касается «секретов», подлинных или мнимых, ордена тамплиеров, то и спустя века после процесса над ним воображение неутомимо представляло их в самом таинственном свете. Относительно же «тайной подземной часовни», которую Роже Ломуа обнаружил под главной башней замка Жизор, делались самые фантастические «открытия». Вот одно из них, которое мы приводим со всеми надлежащими оговорками: будто бы в усыпальнице этой дивной подземной часовни рыцари в белых плащах прятали свои огромные запасы монет, отчеканенных из «алхимического» золота. Это фантастическое сокровище будто бы, согласно данной версии легенды, тайно перевезли во Французский банк! Этим, мол, и объясняется упорное замалчивание властями данного открытия.

Стоило бы посвятить специальное исследование популярным преданиям и легендам, в той или иной мере касающимся алхимии. Например, содержанием некоторых рассказов является магическое бессмертие. Так, Жак Йонне сумел записать[98] в старинном квартале близ улицы Муффетар и вокруг площади Мобер весьма примечательную легенду времен средневекового Парижа о волшебных часах, которые заключают в своем механизме кровь и частицы плоти их владельца (нетрудно угадать классический принцип магии). Их стрелки вращаются в обратном направлении, позволяя организму обладателя переживать обратный ход времени, постоянно омолаживаясь, однако с тем неизбежным последствием (жестокая расплата за это чудо), что в конце концов достигается младенчество и «нулевая точка» жизни.

В наши дни

Мы уже отмечали, что история алхимиков отнюдь не заканчивается в конце Средних веков и эпохи Ренессанса. Разве и в конце XX века нет людей, которые продолжают предаваться исканиям на пути Великого Делания, причем с таким же упорством, как и их великие средневековые предшественники?

В августе 1972 года Эжен Канселье, духовный сын таинственного Фульканелли, заявил, что уже пятидесятый год работает в своей лаборатории — упорство, достойное того, что в свое время демонстрировали Бернар Тревизан и другие средневековые адепты!

Правда такова, что даже и с научной точки зрения алхимик перестал рассматриваться a priori — как это было сразу после открытий Лавуазье, основанных на догме о строго простом (и, следовательно, неразложимом) строении металлов — в качестве фантазера, пытающегося осуществить нечто заведомо невозможное. Профессор Пьер Менар осмелился даже дать конференции, проводившейся в университете Бордо, следующее название: «Можно ли говорить о современной алхимии?»[99]

Следовало бы также отметить, что цели алхимии действительно отвечают мечтам и устремлениям, которые, очевидно, прекратятся лишь вместе с родом человеческим. Во все времена те же самые мифы, те же чарующие легенды вновь и вновь возникают в воображении людей. И может быть — да позволят нам это читатели — уместно будет высказать в конце нашей книги одну парадоксальную мысль: разве мы по сути своей не являемся все еще (что касается мечтаний и мифотворчества) в той или иной мере «людьми Средних веков»? С теми же самыми навязчивыми идеями, с теми же сказочными надеждами, что и наши предки…

Исследование вопроса о том, какое отражение нашла деятельность средневековых алхимиков в современной литературе, не является задачей нашей книги. Эта тема особенно активно разрабатывалась в эпоху романтизма. Однако увлечение средневековыми алхимиками не прошло и в наши дни. Стоит лишь привести один весьма показательный пример — роман Б.Р. Брюса «Свинцовая статуэтка».[100] Автор (француз, несмотря на свой англо-саксонский псевдоним) комбинирует в нем фантастику в чистом виде с темой современной научной фантастики — путешествиями во времени: интрига развивается одновременно в Париже времен Карла VI (в эпоху Николя Фламеля), описание которого, кстати говоря, превосходно, и в наши дни. Как и полагается, тема ухода Николя Фламеля от смерти (вполне ожидаемый сюжетный ход) находит свое место в фабуле романа.

Корреспондентка, которой уже нет в живых, мадам Ж. де Грациа,[101] сообщила автору об открытии, сделанном ею в 1964 году в крупном пригороде восточнее Парижа, подвала, где в Средние века была оборудована алхимическая лаборатория — со всеми полагающимися приспособлениями, сосудами и прочим инструментарием.

Среди знаменитых людей, увлекавшихся алхимией много позже эпохи Средних веков, следует назвать великого Исаака Ньютона собственной персоной, который уделял немалую часть своего времени не только чтению и комментированию герметических трактатов, но и самому деланию в лаборатории.

В наши дни, как и в Средние века, рождаются самые фантастические легенды о людях, имеющих репутацию алхимиков. По этой самой причине было бы небезынтересно, дабы придать колорит нашему исследованию, напомнить некоторые из историй, распространяемых о Фульканелли. Сама его личность остается загадочной. Его духовный сын Эжен Канселье всегда отказывался приоткрыть завесу над этой тайной. Высказывались различные предположения относительно того, кто скрывается под этим псевдонимом: художник Жан-Жюльен Шампань (автор рисунков к двухтомному изданию трудов Фульканелли); писатель Рони-Старший, автор знаменитого романа «Огненная война» (действие которого разворачивается в доисторические времена) и ряда научно-фантастических рассказов, однако менее известен тот факт, что он интересовался алхимией; парижский книготорговец Дюжоль де Валуа, собравший весьма значительную библиотеку по оккультизму XIX–XX веков, или его брат-близнец, который провел вторую половину своей жизни в Брюсселе, инженер компании «Газ де Пари», с которым Жак Бержье поддерживал отношения незадолго до Второй мировой войны; Пьер де Лессеп (один из троих сыновей строителя Суэцкого канала), чем может объясняться сходство герба Фульканелли (представленного на последней странице его трактата «Тайна кафедральных соборов») с гербом семейства Лессенов…