Зеркала (СИ) - Покусаева Мария

– Предыдущих ты тоже на коньках кататься водил? – уточнила я едко. – Из глубокой симпатии и желания сделать их пребывание здесь приятным и интересным?

Он снова покосился на меня и хитро сощурился:

– Нет, оба раза был не сезон. Мы находили другие развлечения.

– Стесняюсь спросить, какие, – фыркнула я.

– Да леди никак ревнует, – притворно изумился он.

– Что? Нет! – возмутилась я совершенно искренне. – Я не…

И замолчала, потому что поняла – со мной играют. По-доброму, не как кошка с полузадушенной мышкой.

Ренар покачал головой, изображая осуждение и недоумение.

– Спешу утешить леди, но поводов для ревности нет, – ехидно ответил он. – Меня хватит и на то, чтобы заплетать косички маленьким девочкам, и на то, чтобы учить девиц постарше танцевать, играть в карты и не попадаться в ловушки придворных любителей флирта с продолжением. И на то, чтобы заставить одну хмурую красавицу почаще улыбаться, меня тоже хватит.

Он остановился прямо передо мной и легко коснулся пальцами моего подбородка, заставляя поднять взгляд.

Я, конечно, шагнула назад – из чувства противоречия, но взгляда от лица собеседника не отвела.

Ренар все еще был спокоен и серьезен, хотя хитрые зеленые глаза смеялись. Не злобно, а как над кем-то милым и забавным, кому не желают зла.

– Мы почти пришли, – примирительно сказал он. – Осталось раздобыть для тебя коньки и научить не падать.

За его спиной улица упиралась в пустое пространство, то ли еще одну площадь, то ли просто в пустоту, и оттуда, если прислушаться, доносились смех и веселые разговоры.

– Еще не поздно отказаться? – уточнила я.

– Нет, – твердо ответил Ренар. – Я очень упрям в своем намерении развлекать тебя, пока ты не попала ко Двору и не завыла там от тоски и регламентированных способов смеяться. Пойдем, хотя бы попробуешь. – Он протянул руку и легонько потянул меня за угол шарфа. – Это куда веселее, чем зубрить основы этикета днями напролет.

***

Озеро. Это было озеро. То самое озеро, которое издалека казалось мне блестящей монеткой. Люди обжили его берега, сделав их частью города. Деревянные ступени спускались к воде рядом с каким-то двухэтажным зданием – не то таверной, не то домиком для рыбаков, не то пристанью – я не могла судить. Оттуда, изнутри, пахло дымом и едой, мимо проходили люди, от которых я шарахалась, крепко держась за руку Ренара. Дорога под ногами превратилась в деревянный настил, в щелях которого застрял снег.

Мы подошли почти к самому краю, туда, где за невысокими перилами берег обрывался и начинался лед – непрозрачный, темный, неровный, но достаточно крепкий, чтобы несколько десятков человек не боялись на него выйти. Здесь, рядом с настилом, лед расчистили. Чуть дальше начинался нетронутый слой снега, а где-то за ним виднелся другой берег, ощетинившийся темным ельником.

– Ну что? – Ренар остановился и посмотрел куда-то в сторону. – Готова к первым самостоятельным шагам, моя хорошая?

Все еще глядя куда-то в сторону, он вытащил из кармана куртки горсть монет и повернулся ко мне.

Я рассеянно моргнула и подставила ладонь. Перчатка из тонкой кожи была чуть великовата, и когда на нее одна за другой начали падать монетки, я постаралась не дышать и держать руку прямо. Чтобы не поднимать их потом со снега.

Монетки были ровными, блестящими, словно только что из банка – или что у них тут вместо банков? Маленькими, но плотными, с каким-то символом посередине. Все, кроме двух, были медными, оставшиеся две – из белого металла, более легкие, словно тоньше, с насечками по краю. На них был четкий узор из дубовых листьев вокруг короны.

– Это медные солиды, – сказал Ренар, ткнув пальцем в желтые монеты. – И две серебряные кроны. И еще. – Он положил мне на руку серебряную монету крупнее. Вместо дубовых листьев и короны на ней был какой-то герб. – И фунт. Он тебе не понадобится в этом городе, но если уж завалялся у меня в кармане, то почему бы тебе его не показать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я подняла взгляд от монет и сощурилась на собеседника.

– Отлично, – сказала я. – И что мне с этим делать?

– Идти к торговцу и добывать себе коньки, – лучисто улыбнулся Ренар. – Пара часов аренды обойдется тебе в полкроны, – добавил он и подвинул чуть в сторону четыре медные монетки. – То есть – в четыре солида.

«То есть, – мысленно добавила я, – в одной серебряной монетке – восемь медных».

И, значит, придется поучиться складывать в уме всякое.

Ренар осторожно перевернул мою ладонь, высыпав монеты себе в руку, и потом бесцеремонно переложил их в карман куртки, которая была на мне надета.

– А я послежу, чтобы с тобой ничего не случилось, – сказал он, разворачивая меня за плечи лицом к стоящим чуть в стороне от берега маленьким торговым рядам. – Давай, Мари, – подбодрил он меня. – Сделай вид, что ты местная, они поверят.

Они поверили.

Это оказалось так просто, что я чувствовала себя почти обманутой, когда вернулась к Ренару с коньками в руках.

А вот потом все стало куда сложнее.

Потому что потом был лед и мои неуклюжие попытки устоять, были чужие руки, которые не давали мне падать, и совсем чужие взгляды, которые искрились от ожидания, когда же я, наконец, упаду. Или мне так казалось от страха, что я правда упаду, и все это увидят.

Я все еще ждала подвоха, разоблачения, какого-то события, которое перевернет все с ног на голову. Чьего-то появления, взрыва, нападения, в общем – чего-то такого, что сразу добавит всему этому смысла. Укажет направление движения. Даст мне какую-то определенность и цель – то, чего у меня до сих пор не было.

Но все вокруг оставалось мирным и праздничным.

И ничего не происходило.

***

Порталы рвали ткань пространства, соединяя две точки физического мира. Ничего сложного в этом не было, если сделать правильно, ничего опасного – тоже. Почти. Времена, когда магия была дикой, похожей на бушующую воду или пламя, остались в прошлом, волшебство давно уже стало обыденным, простым и привычным.

Если, конечно, не вдаваться в некоторые подробности и ходить проторенными тропами.

Обсидиан был зеркалом и умел прятать в себе другое пространство. Под его пластинами скрывались сигилы, направляющие Поток в нужном направлении. Арка из песчаника легко поглощала излишек, если это было нужно, и она же создавала контур Двери. А над Дверью, как знак уважения и как еще один оберег, символ, якорь, ядро, был высеченный из камня барельеф Двуликого, Покровителя Дорог, Стража Перекрестков.

Одного из Двенадцати.

Кондор никогда не забывал, на смену кому пришел Двуликий, и к порталам, как и к любому проявлению границы, чувствовал странную смесь почтения, настороженности и неприязни. Границы, как бы хорошо ни охраняла их магия, все равно оставались безопасными не до конца.

Потому что Изнанка, с которой они соприкасались, была обитаема, а те, кто обитал в ней, всегда радовались новой Двери и тому, что могут за ней найти.

Чаще всего это были развлечения и еда, причем и развлечения, и еда могли трактоваться очень разнообразно.

Герхард Оденберг был не самым приятным человеком, но плохим волшебником его назвать было сложно. По крайней мере, для того, кто запер себя на месте провинциального мага в небольшом горном городке, Герхард держался неплохо. Но ошибки у него тоже бывали.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

К примеру, как тот, кто постоянно имеет дело с порталами, он мог бы понять, что именно произошло. Но, кажется, не понимал, и сейчас стоял с выражением недоумения, ужаса и брезгливости на лице.