Сама себе хозяйка (СИ) - Красовская Марианна

— Поддерживает определенные потоки энергии, — рассеянно сказал юноша. — Если у человека больное сердце, не всегда можно его вылечить. Но можно создать артефакт, который будет поддерживать его работу. Я с заклинаниями не умею, для этого особый дар нужен. Я работаю с сырой энергией. Заклинания — это слишком сложно. Пока его произнеси, пока влей силу в слова, пока держи контроль. Сила и потоки куда проще, а в случае с целительством — еще и эффективнее. Это боевики создают сложные конструкции, а мне-то что — соединить ткани или убрать воспаление. Все просто.

Я кивнула. Я так же работала с металлами — сырой энергией. А Аглая умела видеть заклинания, вплетать их в металлы, управлять ими… Но не могла передвинуть даже атом серебра.

Я бездумно перебирала бумаги, пока не наткнулась на знакомый почерк. Вот совершенно точно я уже раньше видела и эти округлые ровные буквы, и виньетки, и чуть убегающие вверх строки. “Сладкий сон” и подпись “Е.Т.”Какая прелесть!

33-2

Судя по распискам, у Ковальчика были и постоянные клиенты. Тот же Е.Т. покупал амулеты трижды. “Сладкий сон”, “Трезвость” и “Здоровый желудок”. Если все эти штуки отправились к одному человеку, то я ему не завидую. Бессонница, алкоголизм и язва желудка вкупе могли привести (и, наверное, привели!) к чему-то очень нехорошему.

Е.Т. Есения Турчина.

— А “Трезвость” — это разве не ментальная магия? — тоскливо спросила я Асура.

— Самая что ни на есть ментальная. Запрещенная давным давно, — целитель взял у меня листок, вгляделся в выцветшие чернила и тяжко вздохнул: — «Сладкий сон», кстати, тоже. Думаешь, это та самая Е.Т.?

— Уверена в этом. Тетушка нередко присылала мне записки. Почерк тот же.

— Ну и дела.

— Вот именно. И что мне теперь делать? Ко мне-то Есения Карловна всегда хорошо относилась. Помогала. Ох!

Страшная мысль пришла мне в голову, и я судорожно проглядела всю кипу бумажек. Хвала всем богам, на князя Озерова не было и намека. Вот если бы я нашла хоть одну его расписку, тогда была бы настоящая катастрофа. Тогда я бы точно все это немедленно сожгла, причем вместе с домом. Надеюсь, у моего папаши хватило ума вообще с князем не связываться. У меня вот не хватило.

— И все же нужно эти расписки отнести в полицию, — решительно заявила я.

— Я так не думаю, — странным голосом возразил Асур, разглядывая одну из отброшенных мною бумаг.

— Что там?

— А ты погляди.

— Ого!

Я с искренним удивлением прочитала, что главой полицейского департаментом города Буйска был приобретен десяток амулетов “Сладкий сон”, шесть “Спокойствий”, причем с условием постпродажного обслуживания, и дюжина “Обезболиваний”. Вот это поворот! То есть полиция знала про артефакты и не просто молчала, а сама пользовалась запрещенкой!

— Нет, ну я еще могу понять “сладкий сон”, — ошарашенно сказала я. — На ночном дежурстве — самое оно. Но “Спокойствие”! Но “Обезболивание”!

— Избиения и пытки заключенных хоть и не приветствуются, но не запрещены, — спокойно заметил Асур. — Вообще-то очень изящный ход. Ущерб здоровью минимальный, но если на подозреваемом обратное “Обезболивание”, то он все ощущает в десять раз сильнее. Любая царапина покажется смертельным ранением.

— Выходит, даже обратные амулеты можно использовать во благо?

— Смотря, чье благо, — хихикнул Асур. — Подозреваемый бы с тобой не согласился.

— Трындец, — сказала я. — Вот теперь и вправду трындец. Что мне делать? Отнести в полицию?

Асур пожал плечами.

— Сожги к демонам. Опасная это вещь, темная. Будь я на Севере, я бы, конечно, постарался все это расследовать. Потому что, к примеру, один мой дядюшка сошел с ума, а двоюродный дед спился. Еще один родич от неразделенной любви сбросился с обрыва, а одна знакомая дама отравилась сразу после первой брачной ночи. С одной стороны, в аристократических семьях нередко случаются… ммм… нервные срывы. Но кто знает, не помог ли моим близким какой-нибудь недоброжелатель? Я бы точно хотел быть в курсе.

— Да ну тебя! — рассердилась я, открывая тетрадь в коричневой коже. — Ничуть ты мне не помог! Ой, мама!

На втором или третьем листе, без сомнения, была схема артефакта. Кажется, обычной охранки. Только вот охранка была не из серебра, не из железа и не из глиния, а из сплава меди с золотом, процентное соотношение которых было написано с точностью до второго знака. И заклинание было мне не знакомо.

— Плетение против мигреней, — очень спокойно сказал Асур. — Одно из базовых. Видишь этот хвостик… Хотя ты не увидишь, у тебя дар другой.

— Это обратка?

— Совершенно точно. Отличная тетрадочка. Знаешь, на ней можно диссертацию защищать, я уверен. Если тебя не повесят, конечно.

Я представила, что испытывает человек, страдающий от мигрени, и содрогнулась. Ему и так непросто, а если кто-то подсунул ему этакий амулет, усиливающий его боль, то это, действительно, может свести с ума.

Дальнейшее исследование записей ничем меня не порадовало. Это была самая настоящая тетрадь смерти. А самое ужасное, что я догадывалась, что некоторые из подобных артефактов, действительно, могут послужить на благо общества. Как яд, который в малых дозах бывает лекарством.

— Сжечь… но жалко же, — сказал Асур, с любопытством вглядываясь в непонятные мне значки. — Твой отец был настоящим гением. Наши преподаватели в университете были бы в полном восторге от таких остроумных раскладок. Понимаешь, по сути это вообще новое направление в артефакторике!

Он, кажется, был в восторге.

Мне же все это совсем не нравилось. Здравый смысл и весь опыт прошлой жизни настойчиво требовал уничтожить и записи, и расписки, но проклятое любопытство и что уж там, банальная жадность, кажется, брали верх. Обратные артефакты стоили в разы, в десятки раз дороже, чем те, что продавали мы с Аглаей. Нет, я не планировала ставить их на поток. Но… полиции ведь нужны и «сладкий сон», и «спокойствие». А полиция не сможет меня арестовать, если я буду с ней сотрудничать, верно?

Деньги. Это были деньги, самое настоящее богатство. Быстрый, хоть и опасный заработок. Если мы с Аглаей (самостоятельно я же ничего не смогу) научимся делать обратные артефакты, безбедная жизнь нам обеспечена.

А потом я снова поглядела на схему артефакта “беременность” и натужно сглотнула. Представила, как женщина носит желанного ребенка, обустраивает свое гнездышко, шьет крошечные распашонки, а кто-то подбрасывает ей вот такой артефакт. И все, ничего больше не осталось. Кто сказал, что вот это — не самое настоящее убийство?

Можно ли влезть в эту обратную артефакторику и остаться с чистыми руками? Сколько стоила совесть Матвея Ковальчика? Очень дорого, судя по распискам.

А сколько стоит моя совесть?

Глава 34. Чужие преступления

Наверное, впервые за всю мою новую жизнь я не знала, что делать. Раньше все было просто и понятно: найти работу, найти крышу над головой, заработать денег. Любить, учиться, просто жить и наслаждаться горячей едой, общением с друзьями, высоким небом или танцем снежинок в неровном свете фонарей, морозным воздухом, теплом очага, движением металла под пальцами. Ничего сложного, никаких моральных терзаний.

А теперь я оказалась на распутье. Те бумаги, которые я нашла, меня, без сомнения, тревожили. Уничтожить их я теперь опасалась, но и держать у себя боялась. А нести в полицию боялась еще больше. И самое неприятное — это наследство моего отца, я не могла переложить решение на плечи ни Асуру, ни Аглае. Да мне даже совета не у кого было спросить! Хоть к тетке иди, она ведь женщина умная, опытная, но, как оказалось, замешана в этом деле по самые уши. А может, именно поэтому и стоит пойти за советом именно к Есении Карловне? Она никак не сможет причинить мне вред, потому что в таком случае ее заденет рикошетом. Мало точно не покажется. К тому же я ее любила и уж точно именно ее расписки полиции бы не показала.