Школа Добра и Зла - Зоман Чейнани

И другие Несчастливицы засыпали его вопросами, да так, что Тедрос отшатнулся от неожиданности. Он не привык быть непопулярным. Но только его уже стали освистывать и гнать прочь…

— Мы рады всем, — сказала Софи и присела на пень.

На этой неделе Тедрос стал приходить ежедневно. Своим дружкам он говорил, что ему просто интересно, в чем на этот раз будет Софи, но на самом деле дело было не только в этом. Каждый следующий день он наблюдал за тем, как она обучала уродливых злодеев, как выпрямлять горбы, удерживать зрительный контакт и излагать свои мысли. Он наблюдал за тем, как поначалу скептически настроенные Несчастливцы прятались за деревьями, сначала только дразня Софи за советы, как высыпаться, маскировать запах тела, управлять гневом. Волки тоже поначалу, зевая, глядели на эти сборища, но Тедрос видел, что они прислушиваются. И с каждым днем не лекциях Софи появлялось все больше и больше Несчастливцев. Вскоре злодеи начали обсуждать ее предписания за ужином и в общих комнатах за мутным чаем. Они стали сидеть вместе за обедом, защищать друг друга на занятиях, и перестали издеваться друг над другом из-за неудач. Впервые да двести лет у Зла появилась надежда. И все из-за одной девушки.

К концу недели, Тедрос сидел в первом ряду.

— Получилось! Поверить не могу! — Агата подскочила к Софи, когда та появилась из древесного тоннеля. — Он скажет, что любит тебя! И возможно уже поцелует на этой неделе! И мы попадем домой! Какая темя завтра?

— «Как извиняться за сказанное», — сказала Софи и усвистела вперед.

В обеденное время следующего дня, Агата стояла в очереди за корзиной с артишоками и оливковыми тартинками, представляя, что они будут встречены, как героини, когда вернутся с Софи домой. Гавальдон возведет в их честь статуи на площади, будет восхвалят их в проповедях, напишет мюзикл об их жизни, будет рассказывать школьникам на уроках о двух девочках, спасших город от проклятья. У её матери появилось бы две сотни новых пациентов, у Жнеца каждый день будет свежая форель, и её картины будут печататься в городском свитке, а все те, кто когда-то имел наглость насмехаться над ней, будут пресмыкаться…

— Что за шутка.

Агата повернулась к Беатрикс, которая наблюдала за Несчастливцами, толпившимися вокруг Софи в черном сари и шпильках с мехом на носках, которая проводила лекцию на тему: «Как быть лучшей во всем (как Я!)»

— Как будто она лучшая, — фыркнула Беатрикс.

— Думаю, она самая лучшая Несчастливица, что я встречал, — раздался голос позади неё.

Беатрикс резко развернулась к Тедросу.

— Это она-то, Тедди? А я считаю, что все это сказочная нелепица.

Тедрос перевел взгляд в ту сторону, куда смотрела и она, на таблички с рейтингом, греющихся в мягком солнечном свете на Вратах в Синий лес. Имя Софи красовалось в самом низу, все в дырах от клюва малиновок. Номер 120 из 120.

— Сходи, посмотри на новое платье Императрицы, — сказала Беатрикс и зашагала прочь.

В этот день Тедрос не пошел смотреть на Софи. Пошли слухи, что он посчитал слишком печально наблюдать за Несчастливцами, которые возлагают такие надежды на «худшую девочку в школе».

На следующий день рядом с пнем было безлюдно, а деревянная табличка изуродована.

— Говорила тебе, будь внимательнее! — орала Агата, когда они ждали под проливным дождем, после занятия Юбы, когда волки откроют им ворота.

— Я не могу разорваться между шитьем новых нарядов, варением свежей косметики, готовкой к лекциям, да еще и беспокоиться об уроках! — всхлипывала Софи под черным зонтиком. — У меня есть фанаты, которые как раз и должны думать об этом.

— Которых нет! — огрызнулась Агата. Она заметила, как Эстер ухмыльнулась, стоя в шестом отряде, глядя на неё. — Три раза самый низкий бал, и ты вылетишь, Софи! Понятия не имею, как тебе удалось так долго продержаться!

— Они не выгонят меня! И неважно насколько я плоха! Почему ты думаешь я бросила учиться!

Агата попыталась разобраться в том, что сказала Софи, но ей не давало сосредоточиться жжение в пальце. С тех пор, как Юба разблокировал его, палец теперь горел всегда, когда она злилась, как будто ему не терпелось начать колдовать.

— Но как-то прежде тебе удавалось получать высший бал? — спросила она, пряча руку в карман.

— Это было до того, как они заставили нас читать. То есть я что, похожа на того, кому интересно как пропитать ядом гребень, как вырвать жабьи глаза, как сказать Троллю «Можно я перейду через ваш мост?» Вот она я, пытающаяся сделать злодеев лучше, а ты хочешь, чтобы я запомнила рецепт супа «Дети с лапшой»? Агата, вот, ты, например, знала, что перед тем как опустить ребенка в горящий котел, его сначала нужно завернуть в пергамент? В противном случае он может быть приготовлен не должным образом, а еще, чего доброго, может и очнуться в котле. Ты хочешь, чтобы я это учила? Как причинять боль и убивать? Как быть ведьмой?

— Слушай, тебе нужно вернуть уважение…

— Через преднамеренное Зло? Нет уж. Дудки.

— Тогда мы обречены, — огрызнулась Агата. Софи сердито выдохнула и отвернулась.

Но неожиданно у неё изменилось выражение лица.

— Что за…

Она таращилась на доску с рейтингом Счастливцев, прибитой к воротам.

1. Тедрос из Камелота 71 бал

2. Беатрикс из Жан Жоли 84 бала

3. Рина из Барханов Паши 88 балов

4. Агата Из-за Леса 96 балов

— Но… но… ты… ты! — выкрикнула Софи.

— И я делала свою домашку! — рявкнула Агата. — Мне нафиг не сдалось изучать, как вызвать голубицу или как правильно падать в обморок или как лучше вышить носовой платочек, но я делаю все, что требуется, чтобы вернуть нас домой!

Но Софи не слушала. На её лице расплылась нахальная улыбочка.

Агата скрестила руки на груди.

— Ни за что. Во-первых, учителя нас поймают.

— Тебе понравится моя домашка по Проклятьям, весь этот обман принцев — ты ведь терпеть не можешь мальчишек!

— Во-вторых, твои соседки нас сдадут…

— А как тебе понравится домашка по Уродству! Мы изучаем, как пугать детей — а тебя же бесят дети!

— Если Тедрос об этом узнает, мы — трупы…

— И погляди на свой палец! Он светится, когда ты расстроена! Я просто не могу сделать это!

— Это всего лишь совпадение!

— Смотри, он светится еще ярче! Ты прирожденная злод…

Агата топнула ногой.

— МЫ НЕ ЖУЛЬНИЧАЕМ!

Софи молчала. Волки открыли Врата Синего леса и ученики хлынули в свои тоннели.

Ни Софи, ни Агата не шелохнулись.

— Мои соседки утверждают, что я стопроцентное зло, — тихо сказала Софи. — Но ты знаешь правду. Я не знаю, как быть Злом. Даже на толику. Прошу тебя, не заставляй меня идти против собственной души, Агата. — Её голос дрогнул. — Я просто не могу.

Она оставила Агату под зонтом. Когда Софи присоединилась к остальным, дождь смыл блеск с её волос, блестки с её кожи, и Агата уже не могла её отличить от других злодеев. Её обожгло чувство вины. Она не сказала Софи правды. Её посетила та же мысль, что и Софи — сделать за неё всю домашнюю работу. Но Агата не предложила этого не потому что боялась, что их на этом подловят.

А боялась она, что ей понравится. На все сто процентов.

Той ночью Софи снились кошмары. Тедрос целует кикимор, Агата выползает из колодца с купидоновыми крыльями, демон Эстер гнал её по водосточным трубам, пока Чудовище поднимался из темных вод, и хватал Софи окровавленными ручищами, а она проскользнула мимо него и заперлась в Пыточной. Только там её ждала уже иная пытка. Её отец в волчьей маске.

Софи резко поднялась в постели.

Её соседки крепко спали. Она вздохнула, устроилась на своей подушке поудобнее, и подскочила, как ужаленная…

У неё на носу сидел таракан.

Она заголосила…

— Это я! — прошипел таракан.

Софи закрыла глаза.

«Проснись, проснись, проснись».

Она открыла глаза. Таракан все еще сидел на её носу.

— Мой любимый кекс? — прохрипела она.

— Черничный из отрубей, — сплюнул таракан. — Есть еще дебильные вопросы?

Софи сняла таракана с носа. У него были те же выпученные глаза и впалые щеки.

— Да как же это…

— Магрификация. Нам её две недели талдычили. Встретимся в общей комнате.

Агата «Таракан» посеменила к двери, но по дороге оглянулась:

— И захвати свои учебники.

Глава 18

Таракан и Лисы

— Предположим мои свечения зеленое или коричневое или типа того? — зевнула Софи, почесывая ноги ногтями. Все в Общей комнате ЗЛОБЫ было сделано из мешковины — полы, мебель, шторы — не комната, а святилище чесотки. — Не буду этим заниматься, если это не будет сочетаться с моей одеждой.