Птица-пересмешник - Джеральд Даррелл

– Всего, стало быть, т'идцать? Очень хо'ошо. П'едположим, по до'оге в Англию половина из них пе'едохнет. Так все 'авно останется пятнадцать! П'едположим, эти последние пятнадцать п'отянут еще па'у недель. Может, чуть больше. Это будет…— Джагг закрыл глаза, наморщил лоб и начал что-то вычислять в уме.— Так, п'едположим, они п'отянут две недели, надеюсь, конечно, что чуть дольше…

П'и хо'ошей 'екламе… Это будет… Сумасшедшие деньги! За две недели я положу себе в ка'ман пятьдесят тысяч фунтов чистыми! А то и больше!

Питеру чуть не сделалось дурно.

– Так вы… допускаете, что все пересмешники погибнут?

– Послушай, ведь до того, как ты отк'ыл их, мы без них п'ек'асно обходились, вено? — сказал Джагг.— Значит, и дальше п'ек'асно без них обойдемся. Конечно, будет нехо'ошо, если они все околеют, очень даже нехо'ошо. Но что делать, такова уж судьба диких животных и пе'натых. Доход от них ог'омный, но ведь возможен и 'иск.

– То есть… как? — спросил Питер, готовый услышать что угодно.

– Ну, вот тебе хотя бы такой п'име'… П'ошлой зимой мы п'ивезли целое семейство леопа'дов. Целых десять штук, понимаешь? П'едставляешь, в какую копеечку мне это влетело? Ну так вот — я благополучно доставил их в па'к, и… Ты не пове'ишь, что было дальше! В этот день дежу'ил сто'ож-идиот, кото'ый 'аботает у нас без году неделя,— так он возьми да и выпусти их на ночь из клетки!.. Ну, они за ночь и околели в глубоких суг'обах. Неве'оятно, но это так! Вп'очем, что же это я в'у? Два остались живы, уме'ли только к вече'у следующего дня. Что ж поделаешь, возиться с леопа'дами — т'удная штука!

– Ну а… с этим сторожем-идиотом вы что сделали? — спросил Питер, не в силах поверить услышанному.— Вы его уволили?

– Зачем же? — сказал Джагг и с жалостью во взоре посмотрел на Питера.— Бог мой, зачем же я буду б'ать г'ех на душу? Если бы я п'огнал его в шею, как ты советуешь, у меня бы до сих по' лежал камень на се'дце. Нет, я отнесся к этому как к к'охотной ошибочке. Позвал к себе и гово'ю: с кем не бывает, только надо учиться на своих ошибках! И что ты думаешь? Исп'авился и ве’но служит! Значит, п'инял к сведению. А что касается зве'ей — все дело случая, так я считаю.

– Ну, положим, судьба будет к ним благосклонна,— сухо сказал Питер.— А что, если они не захотят размножаться в неволе?

Джагг рассмеялся столь сердечным смехом, что на глазах у него выступили слезы.

– Да как же это… не захотят 'азмножаться? Животным свойственна тяга к п'одолжению ода, а? — сказал он, вытирая глаза своим алым носовым платком,— Ну, в общем, как бы там ни было, я их заби'аю, а капитан платит мне хо'ошую цену за п'аво отвезти их в Джака'ту. От тебя требуется всего-навсего пе'едать мое п'едложение вашему че'номазому ко'олишке. Я получаю птиц — он получает по пятьсот фунтов с клюва — и нет п'облем! Да, и не забудь пе'едать, что если дело выго'ит и они п'инесут мне большую п'ибыль, он может 'ассчитывать на дополнительное вознаг'аждение. Нитку цветных бус или что-нибудь в таком 'оде.

Джагг развалился в кресле и принялся дико гоготать.

– Что ж,— сказал Питер, вставая,— я передам ваше предложение Его Величеству. Надеюсь, он заинтересуется. Ну а теперь извините, я должен навестить остальных прибывших. Спасибо за кофе.

– П'иятно было с тобой пот'спаться,— серьезно сказал Джагг, протягивая руку.— П'иятно поболтать с па'нем, кото'ый знает, что где почем.

Отправившись на поиски остальных гостей, Питер каялся, что потерял столько времени с этим Джаггом. Нет уж, конечно, он не отдаст пересмешников на верную смерть в «Джунгли Джагга»!

Гости блаженствовали, принимая солнечные ванны в садике позади дома. До Питера донесся голос Харпа:

– В общем, так, нам придется занять жесткую позицию по отношению к королю. Да, друзья, очень жесткую! Мы должны продемонстрировать ему, что никакие фокусы не обманут природоохранное движение, решительно никакие!..

Увидев Питера, он прервал свой монолог и, сияя невинной белозубой улыбкой, шагнул ему навстречу, протягивая руку.

– А, мистер Флокс! Какая прелесть! — сказал он, заключая руку Питера в свои.

– Простите, я вас прервал,— сказал Питер.

– Прервал? Да нет, что вы, что вы… Мы тут просто так, болтаем с юными леди и джентльменами… Садитесь, выпейте с нами! Чем можем служить?

– Это я собирался узнать, чем могу служить,— сказал Питер.— Я пришел выяснить, хорошо ли вы устроились и желаете ли, чтобы я что-нибудь для вас организовал.

– Весьма любезно с вашей стороны,— ответил Харп.— Мы не хотим обременять вас. Мы понимаем, сэр, вы очень, очень занятой человек.

– Ничего страшного,— с улыбкой ответил Питер.— Это же входит в мои обязанности.

– Нам просто стыдно беспокоить вас,— сказал Харп и вытащил из кармана шорт лист бумаги фантастических размеров.— Я тут поутру обежал всех наших мальчиков и девочек, чтобы удостовериться, все ли живы-здоровы и все ли у всех о'кей, и мы составили кратенький списочек предложений. Поймите, это всего лишь предложения, нам просто интересно ваше мнение.

Весь последующий час Питер ломал голову, как ему справиться с «кратеньким списочком» предложений.

Мисс Элисон Грабуорти не давали покоя тараканы, осы, бабочки и гекконы, разделявшие с нею жилище. Адольф Цвигбюрер, представив критический анализ всего и вся, подчеркивал, что в Швеции все делают не так. Сеньорита Мария Роса Лопес требовала врезать ей новый замок, потому что ее терзала мысль: вдруг у мажордома-зенкалийца есть запасной ключ и как-нибудь ночью он ворвется и похитит ее. А надо сказать, что этой крючконосой горбунье было под семьдесят и морщины избороздили ее лицо, словно шляпку сморчка. «Едва ли ее опасения имеют под собой почву»,— думал Питер. Но, как бы там ни было, ему удалось выполнить все прихоти и фантазии гостей, начиная с просьбы Харпа класть ему побольше льда в виски и тщательнее мыть овощи и фрукты, из которых ему готовят салаты, и вплоть до требования герра Руди Майнштоллера починить ему часы. Этому суровому представителю Всемирной организации за спасение природы казалось немыслимым позором, если часы у швейцарца в неисправности,— этого его родная страна, конечно, не выдержит, от этого она погибнет безвозвратно! Что ж! На Зенкали отыскалась-таки часовая мастерская, и смуглокожий мастер справился с заданием блестяще.

Когда Питер наконец дополз до жилища Ганнибала, его истомила дикая головная боль и не менее жуткая жажда. Ганнибал восседал в своем гигантском кресле-качалке в длинной светлой гостиной, овеваемый мощными вентиляторами. Как всегда, вокруг него на полу сидела свора его любимых собак, а на столе громоздились пачки бумаг; часть их успела сверзиться со стола на пол. Нацепив очки на кончик носа, он что-то усердно писал. Когда Питер вошел, он на секунду оторвался от бумаги, молча показал на стол с напитками и снова вернулся к своей писанине. Залпом выпив стакан, Питер пододвинул кресло и сел рядом с Ганнибалом. Так он сидел, высасывая стакан за стаканом, пока Ганнибал наконец не кончил писать. Перечитав написанное, он снял очки и поднял стакан.