Невеста каменного лорда - Таня Соул

9.2

Когда я поднялась из подземелья, ощущала давно позабытую лёгкость. Будто со слезами освободилась от оков, связывавших меня надеждами, обязательствами и злостью. Тэинор забрал мою тревогу и пробудил силу духа. Это древо было поистине великим и по-прежнему живым.

– Как и сам лорд Грэмт, – прошептала, бредя по коридору, а в мыслях прокручивала противоречивое поведение жениха. Его холодность, легко сменявшуюся желанием. Его взволнованное состояние во время прогулки. То, как время от времени вспыхивали его глаза. Возможно, в первые дни нашего знакомства он и был похож на человека, безвозвратно потерявшего Благословение, но не сейчас.

Будто чувствуя зов моих мыслей, у самого входа в заговоренный коридор стоял лорд Грэмт. Всё та же статуя, в которую я превратила его своими колкими словами. Напряжённые плечи, ровное дыхание, холодный взгляд. Но теперь я знала, что за каменной оболочкой скрывалось что-то большее.

Помедлив, пошла ему навстречу. Шаг, другой. Я приближалась, а лорд Грэмт так и стоял на месте. Изваяние во плоти.

Вот мы уже поравнялись. Он скользнул по мне взглядом – всего на секунду – и отвёл глаза. Будто боялся, что я снова расшатаю его выстроенную за годы одиночества крепость. Но я молча прошла мимо и свернула налево, в сторону наших комнат.

Перед глазами вдруг вспыхнуло воспоминание о появившейся на тэиноре почке. И я остановилась. Ноги отказывались уходить. Я, вопреки собственной воле, обернулась.

Мой взгляд замер на бездвижной фигуре жениха. Посмотрит ли он мне вслед? Сердце в груди колотилось, как бешеное, будто на кону стояла моя жизнь. Я сжала кулаки, не позволяя себе струсить и отвернуться раньше, чем узнаю ответ. Правдиво ли это окаменение?

Время тянулось расплавленным сургучом. Плечо лорда Грэмта дрогнуло, и я поняла – он обернётся.

Медленно, будто это движение доставляло ему боль, он повернул голову и встретился со мной взглядом, в котором уже не было холода. От этого взгляда меня и саму бросило в жар.

Нет, в его истории что-то не сходилось. В ней не сходилось ровным счётом ничего.

Подхватив юбку, я бросилась прочь. Бежала до самой комнаты, будто боялась погони. Но на самом деле убегала не от лорда Грэмта, а от себя самой. Мне было страшно заглядывать в собственную душу. Страшно признаваться себе, что я была не в силах вернуть свою безучастность.

– Проклятая помолвка! – крикнула я, хлопая дверью и замирая. На софе у окна, сложив руки в замок, сидела Лукреция Гийер. Она смерила меня надменным и неприязненным взглядом.

– Где тебя носило? – потребовала она. – Ты пропустила обед.

– И что с того? – спросила я в ответ. – Всё равно впереди ещё ужин. И вообще, какое вам дело, где меня носило?

– Какое мне дело? – переспросила Лукреция, пропитывая каждое слово ядом. – Мне всякое дело. Ты хоть понимаешь, как это выглядело?! – заорала она. – Я, твоя гувернантка, даже не знала, что ты не придёшь! Что я должна была думать?!

– Что я, наверно, сбежала, – пожала я плечами.

– Именно, – выдавила Лукреция. – Посмотри, что ты на себя напялила! – она подскочила с софы. – Как ты себя ведёшь? У тебя нет ни стыда, ни воспитания.

Подобный укор из её уст звучал настолько абсурдно, что я не удержалась от смеха.

– И кто же меня, по-вашему, воспитывал? – спросила я, вытирая навернувшиеся от смеха слёзы. – Уж не вы ли сами?

– Неблагодарная! – Лукреция бросилась ко мне, хватая за накидку. Пуговица, на которой та держалась, оторвалась и полетела на пол. – Ты даже с женихом поговорить нормально не можешь! На «прогулку» она с ним ходила. Что ты наговорила ему опять, что он стал таким?.. – надзирательница пыталась подобрать состоянию моего жениха подходящее слово.

– Каменным? – спросила я, усмехаясь, но эта усмешка была соломинкой, за которую цеплялось моё самообладание. Ещё немного, и нам обеим станет не до смеха.

– Что ты ему сказала? – Лукреция тряхнула меня и толкнула к стене.

– Что над его замком никогда больше не появится солнце, а его розы засохнут. Что рядом с ним мне холодно и дурно. Что никогда между нами не будет любви! – закричала я, ощущая, насколько эти слова были отвратительны. И отвращение, которое я к ним испытывала, злило меня ещё больше. Будто говоря их, я спорила с самой собой.

Лукреция, оскалившись, замахнулась, чтобы влепить мне пощёчину, но вскрикнула – распахнувшаяся дверь с силой ударила её железной ручкой под рёбра. В комнату заглянула Кэт и, увидев, что надзирательница, скривившись, держалась за бок, охнула.

– П-простите, я не хотела, – пролепетала она. – Просто услышала крики и…

– Не хотела?! – взревела Лукреция и, выбрав новую жертву, ударила Кэт по лицу. Девушка ахнула, прижала ладонь к щеке и посмотрела на надзирательницу с таким укором, что в моей памяти ожили мерзкие воспоминания из детства. Когда-то и я смотрела на Лукрецию точно так же. Тогда я не могла ответить на её издевательства, и мне оставалось лишь молчаливо укорять.

– Злобная мегера! – закричала я, хватая запястье надзирательницы с такой силой, что на её коже наверняка останутся синяки. – Никогда. Никогда больше ты не поднимешь руку ни на меня, ни на мою камеристку. Это понятно?! – толкнула её к раскрытой двери. – Если ещё раз это произойдёт, я скажу лорду Грэмту отправить тебя в Эргейб. И он меня послушает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍