Клятва Смерти (СИ) - Цезарь Юлия Skazka569

Черт, а он вкусно пах.

Добавив цвета на губы, дабы каждый след был ярким и хорошо видимым, Мара продолжила. Два следа на шее, где она особенно задержалась из-за приятного исходящего жара от жреца. Он всегда был таким горячим… Мантия никогда не позволяла его запаху и теплу покинуть своего хозяина. Оттого исполнить желаемое ‒ что Мара рассказала Мире в каюте в день пьянки ‒ сейчас было нестерпимо! Ах, если бы не уходящее время!

Один след на щеке, один на подбородке, и самый долгожданный…

Мара закрывала глаза и видела, как был зол Сайман, когда просыпается! Как он кричит и сокрушается, что неверная и грязная фейри посмела покуситься на его нетронутое девственное тело, навеки его опорочив! Пусть он на неё обидится, но это несравнимо с тем, сколько планов порушил этот жрец; сколько злости она испытала, когда её заперли!

Остались губы. Но к ним Мара не торопилась. Она долго всматривалась в лицо жреца, пару раз медленно провела большим пальцем по этим сладким и манящим губам. Такие податливые… наверняка никем не тронутые!

‒ Но это ненадолго, да, Сайман? ‒ прошептала Мара в самые губы спящего, опустилась и коснулась их.

Была ли причина в их девственности или в желании Мары прикоснуться к ним… А может, дело в сладкой выпивке, но других таких губ Мара не встречала. Не только мягкие и так идеально подходившие этому лицу, они были созданы словно для неё. Её пухленькая красная полоска так идеально ложилась на его уста, так будоражище… Будто Мара целовала одну из богинь.

Её сладкий и вредный жрец!

В конце она не сдержалась, облизала нижнюю губу Саймана, а заметив, что стерла рисунок, проделала новый, не менее медленный поцелуй.

Только после Мара, наконец, встав, осмотрела свою работу, своё произведение искусства в виде идеальных следов, вышла из комнаты.

11. Танец в лентах крови

Дом богача был поистине величественный. Сайман не обманул, все кричало о достатке человека, который жил в нем: стены, покрытые известняком, позолоченные ограда и отделка на дверях, картины на каждой стене, вычурные канделябры с сотнями свечей. Мире впервые довелось побывать в таком доме, и уж тем более она не ожидала, что ей отведут место в главном зале, где она должна развлекать гостей.

Благодаря темному макияжу, над которым потрудилась Марвало, Мира выглядела таинственно и загадочно. На ней был черный наряд, но не привычное платье, а обтягивающий грудь и руки короткий топ, под которым открывался всеобщим взглядам животик от груди вплоть до длинной юбки, пояс которой украшала золотая вышивка. Мира нервничала, потому что впервые выступала перед знатными лордами в таком количестве. Это не обычных деревенских зазывать, надо было устроить нечто особенное. Чтобы немного успокоиться, она искала глазами в толпе своих знакомых. И надо было наткнуться именно на Сазгауса! Ее рука сама по себе коснулась живота, то ли прикрыть хотела, то ли все ещё не могла забыть касание. Но сразу после этого, пока их взгляды не встретились, она опустила глаза в пол. Лучше не искать, а то, если увидит в лице Кона неодобрение по поводу выбора наряда, совсем расстроится. Поэтому, подняв шар, Мира начала свое обычное представление.

Все взгляды были обращены на нее, но богачи не выстраивались в очереди, а поднимали руки. Некоторые в шутку, другие верили, а остальные просто скучали. Знатные лорды и леди были искушенной публикой, которой не так легко угодить.

Мара занималась тем, чем занималась всегда, когда рядом не было Саймана, а вот Сазгаус в большинстве своем прятался в тени. Он не врал про кражу. Робином Гудом не был, но считал, что с таких богатых много не убудет, если взять, например, дорогое колье. И вскоре он вовсе пропал из зала, осматривая дом и выискивая что-то интересное, как, например, его карта.

Вот кому тут было хорошо ‒ так это Кону. Если не считать стыда за свою одежду, он умело обзавелся знакомыми, по привычке чуть не начал договариваться о торговле с человеком, который зарабатывал на дичи с холодных краёв, чье мясо было питательным, а жир можно было использовать под свечной воск. Усы странно названных зверей в краях того человека использовались для создания прочных и упругих корсетов для дам, и еще много чего тот человек поведал.

Обменявшись адресами, Кон пошел дальше знакомиться, попутно высматривая Миру и проверяя, в порядке ли она.

Вечер протекал спокойно. Несмотря на трудности в начале, после нескольких фактов, о которых не мог знать чужой человек, к Мире начали проявлять больше интереса. И все равно находились скептики, которые говорили, что это мог рассказать ей хозяин дома. Но Мира брала своей искренностью и даже плохие предсказания честно произносила слушателю, правда, не так громко, как хорошие. Впрочем, таких было не много.

‒ Милочка, а ты можешь пройти за стол? Промочи горло, и мы с гостями ждём, ‒ подошёл к ней хозяин сего празднества. Пухлый старичок с некогда рыжими волосами, которые заметно тронула седина. Его локоны и борода были завиты в кудри, а усы смешно топорщились в две стороны. Толстыми пальцами в перстнях он осторожно взял руку Миры и вложил в нее фужер с вином на длинной ножке. ‒ Я приготовил кое-что особенное.

Спорить с тем, кто платит, не стоило, так что, немного отпив дивного вина, чей вкус был прекрасен по сравнению с моряцким ромом, она прошла следом. На столе и правда ждал сюрприз. Мира только слышала о досках Уиджи, которые встречались крайне редко. Подделок можно было найти в любом цирке, где была гадалка, но настоящие сделаны из особого дерева, на которое в свете красной луны наносили руны в определенном порядке. Рассказывали, что эти доски делал сам дьявол для своих лучших ведьм, чтобы они могли общаться с ним. Хотя все это могло оказаться выдумкой какой-нибудь старухи ради создания более мрачного образа.

Мира отложила хрустальный шар и осторожно коснулась пальцами деревянного треугольника с круглым отверстием внутри. Доска определенно излучала духовную энергию ‒ настоящая, раз даже Мира с неприглядными, по ее мнению, способностями это почувствовала. Она села за стол, а свет вокруг приглушили для создания атмосферы.

Богачи хотели чего-то особенного, они получили. Не успела Мира начать, как ее унесло в транс быстрее обычного. Глаза покрылись белой пеленой, а губы продолжали взывать к духам, только вот шли на ее зов не одни обитатели этого дома. В какой-то момент ее руки заметались по доске с такой скоростью, что она не успевала произносить слова за ними, но потом резко замерла. Глаза вернулись в норму, но это была уже не Мира.

‒ Хотели пророчеств? ‒ спросила она не своим голосом у богачей и рассмеялась, как безумная. ‒ Я расскажу вам кое-что поинтереснее. Твоя женушка знает, что ты развлекаешься с ее братцем, и не против, если вы будете вдвоем с ней в постели, ‒ указала она на пару, стоящую ближе всего. Женщина ахнула и выронила веер, прикрывая руками рот в испуге, когда мужчина налился красным цветом то ли от смущения, то ли возмущения. По толпе прошел ропот, а следующей жертвой стал ещё один старик. Мира встала, смотря ему прямо в душу. ‒ Папа, папа, отпусти меня! Прекрати, мне больно, когда твоя штука трогает меня там! ‒ передразнила она детским голосом, мужчина резко побледнел и схватился за сердце, а Мира полезла на стол.

Она вытаскивала наружу самые неприглядные и страшные тайны местной знати, о которых, скорее всего, все догадывались, но не могли сказать с уверенностью. Музыка совсем стихла, из-за чего ее неестественный голос, будто говорили два человека одновременно, был хорошо слышен всем. Когда же она заговорила на незнакомом языке, из тени у дальней стены вышел Зед и пал на колени, единственный, кто понимал эти слова. Голова Миры резко повернулась к нему, после чего она безошибочно и с первого раза находила Кона, Марвало и Сазгауса в толпе или направление к ним, словно видела сквозь стены и людей.

‒ Ты, ты, ты, ты, ‒ указывала она на них. ‒ Обещанные дети скоро встретят свою судьбу и отдадут свои души в услужение хозяйке. Ужасная и прекрасная жде-о-от!