Порубежная война - Роберт Святополк-Мирский

— Да, государыня, я должен привести мессира Сальваторе вместе с органом к середине следующего месяца.

Софья улыбнулась.

— Все правильно, Андрон. Я жду тебя с Джованни и его органом 14 февраля.

— Я выполню твой наказ, государыня, или сложу голову, выполняя его.

— Ты будешь щедро вознагражден, дворянин Аристотелев. Успеха.

…Почти месяц Софья провела в напряженном ожидании.

Аристотелев и порученное ему дело — это лишь маленькая часть сложной и большой игры, которую Великая княгиня начала ради будущего своего сына, ради будущего Великого Третьего Рима в тот день, когда со слезой искреннего сожаления легким толчком руки отправила своего любимого скомороха и лицедея Савву в небытие.

План был обширен и сложен, однако до сих пор все шло, как задумано. Вскоре после того, как все поиски исчезнувшего Саввы окончились безрезультатно, княгиня явилась к супругу и со слезами на глазах стала просить, чтобы он нашел для нее какое-либо развлечение вместо любимого скомороха.

Иван Васильевич сделал целый ряд предложений, и Софья медленно и осторожно подвела его к мысли о музыке. Иван Васильевич имел в виду русские дудки и свистелки, и Софья радостно ухватилась за эту мысль.

— Да, Иван, — да! Я знала, что ты мудр и проницателен — ты всегда даешь прекрасные советы! Дудки, — именно дудки! Ты натолкнул меня на замечательную мысль. Спасибо тебе, любимый. Я вспомнила, как часто слышала орган, когда жила при дворе у папы. Это тоже дудки, только очень большие и связанные вместе. Ты даже не представляешь, какую небесную музыку они издают. Вчера мы с тобой составляли список для Траханиота, ну, ты помнишь, — там были мастера, которые умеют находить золотую и серебряную руду, мастера, которые умеют отделять эту руду от земли, хитрые мастера, который умеют к городам приступать, каменщики, умеющие строить палаты, да еще серебряных дел мастера, которые могут отливать серебряную посуду и кубки, чеканить и делать на этой посуде надпись… Так вот я прошу тебя, Иван, добавь еще одного — «арганного игреца» — Траханиот многих знает — он найдет.

Нежный поцелуй закрепил дело, и «арганный игрец» был внесен в список.

…Следующим ходом комбинации был разговор с главой посольства. Юрий Траханиот и два его брата — греки, прибывшие вместе с Софьей в ее свите, когда она ехала в Москву к своему будущему супругу; семья Траханиотов всегда верно служила Палеологам, и у Софьи не было никаких опасений. С Юрием она могла говорить открыто.

Но разумеется с глазу на глаз.

— Юрий, — сказала она, — в списке лиц, которые тебе предстоит найти, находится органный мастер. Великому князю все равно кем он будет, но я хочу лучшего. Еще юной девушкой, живя в Риме, я помню одного мастера, который потряс меня своей игрой. Потом я узнала, что он не только исполнитель, но умеет сам изготавливать и собирать этот волшебный инструмент. Вот тебе письмо для Джованни Сальваторе — так его зовут — разыщи его, где бы он ни был, и передай ему наедине и в собственные руки. В этом письме предложение, от которого он не откажется. Я расплачусь с ним здесь. Тебе же следует обеспечить доставку его и органа в целости и сохранности.

— Я постараюсь, государыня, — поклонился Юрий.

Софья нахмурила брови:

— Постараюсь? Я надеюсь, ты помнишь, чем вся семья Траханиотов обязана моему отцу.

— Ни мы, ни наши потомки никогда не забудем этого, — поклонился снова Траханиот.

— Так ты уж… Постарайся… Юрий. И не только постарайся. Сделай это для меня.

И от того тона, каким были сказаны эти слова, мурашки пробежали по всему телу старого Траханиота.

Он как бы опомнился и склонился до земли.

— Можешь не сомневаться, государыня, все будет сделано.

Теперь оставалось только ждать.

…Софья, желая скоротать время в ожидании Сальваторе, подробнее заинтересовалась новым и необычным романом, возникшим у ее подруги детства и верной фрейлины Паолы.

Паоле, как и Софье, было уже под сорок и за годы жизни в Москве у нее случалось много мимолетных романов, как с приезжими иностранцами, так и с московитами в основном из кремлевских слуг высокого ранга. Паола была очаровательной темпераментной брюнеткой, и мужчины не сводили с нее глаз, но она всегда умела быстро и легко обрывать одну любовь, чтобы освободить место для следующей. А тут вдруг случилось нечто такое, чего не было у нее никогда в жизни, и даже Софья, с которой они подружились, когда им было по тринадцать лет, никогда не видела и даже не предполагала ничего подобного.

В конце прошлого года на литовском купеческом подворье в Москве появился молодой богатый купец, мужчина обворожительной красоты. Он быстро сблизился со скуповатыми иностранцами, всевозможными «фрязиными», как их здесь называли, они подружились, и он стал частым у них гостем, щедро угощал их и развлекал, швыряя золото налево и направо.

Именно местные итальянцы, работающие на кремлевских стройках, и познакомили его с Паолой, которая с первого взгляда была так потрясена его небывалой красотой, что почувствовала, как у нее задрожали ноги, и знакомая горячая волна пробежала по всему телу.

Еще никогда в жизни она не испытывала такого чувства.

Сперва молодой красавец, казалось, даже не обратил внимания на не очень юную итальянку, однако после того, как Паола применила несколько давно отработанных и безошибочно действующих на мужчин приемов, он вдруг как бы заново открыл ее.

И тут неожиданно вспыхнула такая страстная и яркая любовь, которой Софья, будучи свидетельницей многочисленных предыдущих коротких влюбленностей Паолы, даже не могла себе вообразить.

Из верной и преданной фрейлины — исполнительной, готовой в любую минуту дня и ночи явиться по первому требованию хозяйки, Паола вдруг превратилась в неловкую, забывчивую и рассеянную женщину, которая думает только о своем возлюбленном и больше ни о чем.

Сначала Софье казалось, что эта страсть скоро пройдет, однако, увидев глубокое увлечение Паолы, насторожилась.

Не говоря ни слова Паоле, она пригласила своего дьяка Алексея Полуехтова, однажды уже оказавшего ей немаловажную услугу, в силу которой их стала связывать нить некой тайны.

Она попросила Полуехтова очень осторожно, не привлекая ничьего внимания, детально выяснить всю подноготную новоявленного красавца, вплоть до посылки в город Рославль, в Литву, откуда он якобы был родом, людей, которые бы на месте проверили, действительно ли он тот, за кого себя выдает.

И выполняя это поручение, Алексей Полуехтов-младший, не мог бы даже предположить, что тот, о ком он сейчас собирал сведения, никто иной, как его родной брат по отцу, о существовании которого он знал, но никогда в жизни не видел, а если бы и видел — ни за что бы не распознал — такого мастерства достигло высокое искусство доктора Корнелиуса!