Викки - Руфь Уолкер

Только сейчас до Майкла дошло, что они не одни и трое рабочих рядом чинят подмостки этого проклятого «Ноева ковчега».

— Если вам угодно, мы можем пройти ко мне в фургон, — сухо сказал он.

Он быстро зашагал, и Викки поспешила за ним. Пару раз Майкл останавливался, чтобы выслушать чьи-то жалобы, и всякий раз девушка отходила в сторону — вежливость, лишь раздражавшая Майкла еще больше.

Фургон простоял запертым несколько часов, и Майкл распахнул окна, чтобы впустить свежего воздуха, после чего жестом предложил Викки сесть.

— Как вас угораздило познакомиться с Розой? — спросил он.

— Я подружилась с ней, еще когда была с Джимом. Она меня и приютила на эти две ночи.

— Ох уж эта ее привычка подбирать заблудших и страждущих! Не довела бы она ее до беды… — проворчал Майкл.

— Она очень добра ко мне, но как только я смогу платить за жилье, я, разумеется, переберусь в пульман. — На секунду замолчав, она добавила: — Вот увидите, все будет нормально, я со всеми уживусь и никаких неприятностей от меня не будет.

— Но вы же недолюбливаете циркачей, разве не так? Вы их считаете неотесанными мужланами, грубиянами. Что ж, вы правы — и в то же время неправы. По большей части это достойные люди, просто они живут такой жизнью, в которой человеку трудно рассчитывать на уважение. Некоторые из них — прирожденные артисты, и их единственное счастье — выйти на арену и увидеть восторг в глазах зрителей. Другие — неудачники, изгои нашего общества — к примеру, те же уроды. Где еще такие люди, как Барки, могли бы зарабатывать себе на жизнь? А третьи прячутся — от закона, от старых прегрешений, от самих себя. Но каждый из них не пытается изображать из себя нечто большее, чем он есть на самом деле. И к вам они относятся настороженно, потому что у них инстинкт — они не любят тех, кто смотрит на них сверху вниз. Именно поэтому они держат с вами дистанцию. А история с самоубийством вашего партнера — дело десятое.

— Я не смотрю на них сверху вниз! — возмутилась Викки. — И я не понимаю, что я такого сделала, что вы всеми силами стараетесь от меня избавиться?

В голосе ее сквозила искренняя боль, но Майкл не позволил себе пожалеть ее. Нет, конечно, она прекрасна, спору нет. Слово это настолько затерто, что потеряло свое первоначальное значение, но к Викки оно подходило в полной мере. Но не было в девушке никакой душевной теплоты — даже сейчас, когда она пыталась заручиться его расположением.

Вообще-то самое время было приказать ей покинуть цирк, даже если для этого придется потом вступить в открытый конфликт с Маркусом и стариком. И Майкл уже открыл было рот, чтобы сказать ей об этом, как вдруг послышались поскуливание и жалобное тявканье, и Майкла прямо-таки ошеломила перемена в выражении лица Викки.

— Но это же Виски!!! — ликующе закричала она. — А вы сказали, что он мертв!

Не дожидаясь ответа, она резко отодвинула Майкла и подбежала к занавеске, отделявшей рабочую комнату от спальни. Майкл с удивлением смотрел, как она встала на колени перед большой коробкой, на дне которой лежал, свернувшись клубочком, крохотный терьер. Викки погладила собачку, и та благодарно лизнула ей руку, снова заскулив.

Викки хотела взять собаку на руки, но Майкл остановил ее:

— Разве вы не видите, что ей больно? — чуть раздраженно спросил он.

Викки жалобно посмотрела на него:

— Он мой. Мистер Таккер подарил его лично мне. Почему вчера вечером вы мне не сказали, что он здесь?

— Потому что вчера вечером его здесь не было. Я нашел его возле фургона вашего партнера сегодня утром. Доктор Макколл уже осмотрел собаку. Он говорит, что все будет в порядке, но бегать она уже не сможет.

Викки села на пол.

— Тогда пусть пока останется у вас, а когда ей станет лучше, я приду за ней.

— Устраивает. Можете навещать ее, когда сочтете нужным, — добавил он, сам удивляясь своему великодушию.

— Нужно ли это понимать…

— Это нужно понимать так, что я даю вам шанс и койку в пульмане. Но первая же неприятность — и можете идти на все четыре стороны. Поболтайте со своей собачкой, я подожду вас в кабинете.

Отодвинув занавеску, он подошел к столу и налил себе виски. Просто поразительно, как эта молодая женщина умеет выбить его из колеи. Через занавеску доносился нежный звук ее голоса. Что она там говорит своей собачонке? Что все будет хорошо, потому что мамочка снова с нею? На первый взгляд, неподдельная нежность — но может быть, все дело в том, что просто срабатывает инстинкт: не выпускать из рук ничего, что принадлежит тебе?

Одно очевидно — мистер Сэм у нее на крючке. Если она, будучи в три раза его моложе, попытается развить успех, он, Майкл, обязан будет решительно положить конец этой авантюре. Одного она уже довела до самоубийства, и Майкл, как ответственное лицо и как сын, не намерен сидеть сложа руки и смотреть на ее попытки оседлать старика.

Пока у него не хватило решимости указать ей на дверь, но если она даст хоть малейший повод для нареканий — он выгонит ее в два счета. В конце концов, он тоже человек и имеет право на самооборону.

16

Майкл был поражен, когда увидел, сколько народу собралось на генеральный прогон нового номера Маркуса Барнэ. Учитывая, что сезон подходит к концу и нет смысла опасаться, что соперник вытеснит тебя из твоего места в программе, можно было предположить, что особого интереса к новинке не будет. И тем не менее манеж был переполнен зрителями — причем, не только артистами.

Несмотря на зарок, Майкл даже посочувствовал девушке. Более суровой и безжалостной аудитории Викки не могла бы себе найти, а вдобавок к этому циркачи с самого начала были настроены к ней предвзято. Понимал ли Маркус, на что шел, когда брал ее к себе в ассистентки?

С другой стороны, она пользуется негласной поддержкой старика. А впрочем, пользуется ли? Сейчас у мистера Сэма был такой вид, точно он поперхнулся. Рядом стояла Роза с загадочной улыбкой, а вот лицо ее подружки Кланки выражало явное неудовольствие.

Публика загудела, когда Маркус в комбинезоне, явно позаимствованном у кого-то из рабочих, вывел на манеж красивейшего из своих арабских скакунов. Он улыбался, польщенный всеобщим вниманием.

Следом за ним шла Викки и вела под уздцы другого арабского жеребца. На ней великолепно сидела традиционная амазонка — жаль только, что волосы были спрятаны под черным котелком, всегда казавшимся Майклу некрасивым и неуместным на женщине. Как Викки прореагировала на толпу любопытных, сказать было трудно. Хоть она и приветствовала кивком головы Розу, вид у нее был отрешенный. «Любопытно, — подумал Майкл, — чем она завоевала расположение цыганки, умеющей как никто разбираться в людях?»