Точка-джи-эл - Борис Долинго

Хотя, разумеется, Пётр прав: никто не препятствовал женитьбе или выходу замуж – было бы желание.

Только один раз Валентине захотелось, чтобы парень, с которым она познакомилась в столовой, начал ухаживать за ней. Но он пробыл под куполом всего ничего, успел поболтать с ней пару раз и исчез куда-то. Она поинтересовалась у Петра – тот сказал, что Александр, так звали парня, отобран для работы в специальном отделе контрразведки, а куда будет направлен – будет знать только его непосредственное руководство.

Четыре месяца прошло после того, как она видела того парня, а ещё вспоминает это мимолётное знакомство. Или это именно та черта характера, что мешает ей жить нормально: всё время ожидаешь недосягаемого «принца»?

Валентина молча вздохнула.

– Валя, – сказал инструктор, внимательно за ней наблюдавший, – ты уверена, что не хочешь вернуться на Землю? Ты заработала приличные деньги, купишь хорошую квартиру. Может, тебе там будет проще жизнь устроить?

На Земле Валентина работала учителем в школе и жила в старой однокомнатной «хрущёвке», доставшейся ей от рано умершей матери.

Она скривилась:

– Что мне там делать?! Нет там у меня никого и ничего, чтобы возвращаться.

Инструктор энергично развёл руками:

– Ну, тогда тебе надо сменить работу! Не в столовой торчать, а постараться сделать карьеру. У тебя много времени в запасе. Лет десять добивайся профессионального успеха, постарайся полностью влиться в это общество, а не воспринимай себя здесь как временщик. Многие земляне сделали неплохие карьеры в Содружестве – это вполне реально. Например, у нас девчонка работала года три тому назад, так та в спецназе сейчас, представляешь? А в спецназ и не всех орхан берут!

– Ты мне что, в спецназ предлагаешь пойти?! – прыснула Валентина.

– Почему в спецназ! – Пётр невольно скользнул глазами по широким бёдрам и налитой груди Валентины. – Это я так, для примера. Есть много интересных мест. Ты, как я знаю, по базовому образованию биохимик – пройди курс для работы на тяжёлых формирующих системах. Я видел, как эти штуки работают – здорово! Движется махина с двадцатиэтажное футбольное поле туда-сюда, туда-сюда в заданном секторе – а после неё почва нормальная остаётся, потом – лесопосадки или какой-то специальный рельеф местности. В общем, машины создают на месте безжизненной пустыни нормальную среду обитания. Их постоянно совершенствуют, можно делать предложения по улучшению конструкций, технологий работы и так далее, только разобраться надо, само собой. Это вроде как практическая научная работа там, на Земле: написал статьи, потом – диссертацию, потом диссертацию защитил, потом – ещё что-то. Понимаешь?

– Тебе надо кого-то сагитировать на работу на эти формирующие платформы? – напрямик спросила Валентина.

Инструктор всплеснул руками:

– Да чего ты так? Да, там есть проблемы: работа в одиночестве или с одним-двумя напарниками, не больше. Но там и платят не в пример тому, что ты в столовой получаешь. Даже если решишь всё бросить и на родину мотнуть года через два-три, к тому времени будешь миллионером! С приличными деньгами ты и на Земле в сорок лет будешь завидной невестой, а здесь только-только в самый потребный возраст войдёшь. Кстати, почему обязательно на Землю? Ты равноправный гражданин Содружества по закону, можешь осесть где угодно, купить жильё, найти работу. Можно и за орханина замуж выйти – такое бывает.

– А что, – вдруг сощурилась Валя, – действительно стоит сменить работу…

Пётр кивнул:

– Я тебя не уговариваю идти в операторы ТФС, но то, что столовая – не твоё место, факт! Я бы и сам пошёл в операторы, только меня руководство не отпускает, у них инструкторов не хватает, а говорят, у меня с людьми хорошо работать получается.

Валентина прищурилась и пристально посмотрела на Петра.

– Ну, болтать ты умеешь, куда без тебя! – засмеялась он, чувствуя, что пасмурное настроение улетучивается, по крайней мере, на время. – Психолог ты наш!..

Способы обучения, применяемые в Содружестве Идентичных, позволяли овладевать знаниями куда быстрее, чем на Земле. Поэтому Валентина быстро прошла специальный курс подготовки и через пару-тройку месяцев прекрасно понимала принципы и методики работы с тяжёлыми формирующими системами, или сокращённо ТФС.

Несмотря на то, что согласилась Валя во многом спонтанно, новое занятие ей неожиданно понравилась. Поначалу сомнение вызывала необходимость проводить длительное время вдали от людей, но именно это вдруг стало основным притягательным фактором.

Операторы ТФС работали сменами по семь суток, после чего следовал трёхсуточный отдых. С учётом того, что операторы сами по ситуации выбирали продолжительность рабочего дня в течение смены, а системы автоматики платформ отказывали чрезвычайно редко, нагрузки не были запредельно изматывающими.

В ведомстве оператора находилось от пяти до десяти агрегатов, собственно формирующих платформ, и платформ-преобразователей – всё зависело от сложности ландшафта, где установки применялись. Конечно, основную работу по преобразованию скального грунта в плодородный слой почвы, куда позже высаживались зелёные насаждения, контролировала автоматика – человек требовался лишь в крайних случаях.

Работа оператора имела ещё одну, главную составляющую, о которой Валентина не знала раньше, но которая стала для неё самым увлекательным моментом. Дело в том, что оператор часто выступал ландшафтным дизайнером, поскольку именно на его усмотрение оставлялось множество частных решений по ситуационному планированию местности. Например, какой холм оставить холмом, а не сровнять с землёй, как проложить русло реки, как сформировать линию берега озера или моря, и тому подобное – всё это оператор ТФС мог отдать на откуп интеллектуальным контроллерам платформы, а мог, проявляя инициативу, решать самостоятельно, вводя в управляющие комплексы собственные данные.

На каждой ТФС компьютерная система позволяла моделировать вид участков поверхности планеты, по которым двигался комплекс платформ, и задавать принятое решение к исполнению гигантскими роботами-строителями. Так что операторы имели большую степень свободы выступать «художниками-модельерами» будущего облика планеты.

Вале это так понравилось, что она часами просиживала за голографическим планшетом моделирующей системы, порой забывая про законные выходные. Вообще на выходные большинство операторов традиционно улетали в купола, которых на Саларе выстроили семь, по числу основных континентов. Но на каждой ТФС имелся жилой блок, включавший пульт управления, рабочий кабинет, спальню, автоматизированную кухню и небольшой спортзал с бассейном. Зачем платформы конструировались так, сказать было сложно – при той степени автоматизации процессов, которые обеспечивались на ТФС, операторы могли не жить на платформе по несколько дней, а перемещаться на трансмобилях между подведомственными участками, возвращаясь в конце смены в купола. Валя не спрашивала об этом, но догадывалась, что обладая мощным энергетическим и сырьевым ресурсом, люди Содружества старались обеспечивать высокий уровень комфорта везде.

В любом случае Валентину устраивало наличие прекрасных бытовых условий на платформах, и она неделями не видела ни одного человека, кроме как в ауре связи. Вечерами она всегда выходила на самую высокую площадку ТФС, располагавшуюся над жилым блоком и созерцала закат – здесь это была настоящая цветомузыкальная симфония.

Солнце на Саларе напоминало земное, что не удивляло: планеты для колонизации выбирались не рядом с белыми карликами или голубыми гигантами, а в системах звёзд, сходных с теми, где развивались цивилизации идентичных. Но закаты сильно отличались от земных: хотя состав атмосферы позволял свободно дышать без скафандра, в верхних имелось заметное количество газообразных и пылевых примесей, прохождение света через которые вызывало причудливые спектральные смещения и аберрации, расцвечивающие вечернее небо сказочными радужными палитрами.

Для постоянной резиденции Валентина облюбовала самую крайнюю ТФС, двигавшуюся по линии морского побережья. Сделав с помощью управляющей системы платформы специальное кресло, она долго сидела на высоте семидесяти с лишним метров, наблюдая, как шар светила опускается всё ниже к линии морского горизонта, постепенно теряя яркость и меняя окраску от бело-жёлтого к немыслимому лазурно-голубому, красно-алому или малахитово-зелёному.

Очарование подобных вечеров изредка смазывалось внезапно налетавшими ураганами и смерчами – природные саларские вихри давно были усмирены, но искусственное изменение профиля и структуры поверхности планеты меняло степень прогрева почв, что вызывало нестабильности в движении воздушных потоков. Это портило великолепие цветовых закатных «симфоний», но находившимся на площадке не грозили торнадо: при любой угрозе их автоматически укрывало защитное поле.