Измена. Бес в ребро - Лана Полякова

Сороковая глава

В комнате Иришки при распахнутых дверях одногруппники дочери готовились к сдаче совместного проекта. Олег и ещё незнакомые мне мальчик и девочка.

Мальчишки излишне серьёзные. Очень хотят быть взрослыми. Олег, пожалуй, более расслаблен и свободен, чем другой молодой человек. А девчушка шебутная. С ярко-красными волосами и немного раскосыми азиатскими глазами. Худенькая, невысокая и подвижная, словно ртуть. Она что-то доказывала остальным звонким голосом, перемежая свою речь сленговыми американизмами. Жестикулируя и помогая себе мимикой. Очень органично смотрелось. Но абсолютно не понятно, когда я невольно решила послушать о чём там речь.

Покачав головой и хмыкнув, я прошла мимо. Такие интересные слова, такие живые молодые эмоции, как свежий ветер.

Нужно придумать перекусить ребятам. Голодные, наверняка. Бутербродов настрогать или пиццу замутить.

Оля на кухне шебуршала посудой.

- Мам, там папа у подъезда ждёт весь вечер. – сказала она выключая воду и поворачиваясь ко мне. - Виделись. – ответила я.

- Он такой несчастный. Его так жалко. – заговорила наша девочка, теребя в руках кухонное полотенце.

- Мне тоже его очень жаль. – со вздохом сказала я, присаживаясь к столу.

- Ты его простишь? – тихо спросила Оля, устраиваясь напротив.

- Решение лежит не в плоскости простишь, или не простишь. – попыталась объяснить я.

Оля внимательно слушала меня. Значит, нужно сказать ей более подробно. - Когда перемены естественный процесс, то это обеспечивает рост и жизнь в конце концов. Человеку комфортнее в привычном. Но нужно помнить, если не меняешься, то ты уже памятник. Или умер. Изменения это всегда неприятно. Особенно если эти изменения застали внезапно. Когда они ворвались в жизнь, разрушая все на своем пути. Это противоестественно. И больно. Но необратимо. Как эволюция и революция. – сказала я, глядя внимательно на свою так внезапно повзрослевшую дочь.

- Папа хочет вернуться обратно. Хочет, чтобы все было как прежде. А так не бывает. Нельзя ступить в одну и ту же реку дважды. Вода уже убежала. – продолжила я этот сложный разговор. - Разве перемены это всегда хорошо? – тихо спросила Оля.

- Это почти всегда больно. Очень больно, если резко. От нас зависит - сможем ли мы сделать из лимона лимонад. - улыбнулась я ей.

- А ты смогла? – серьёзно спросила моя девочка.

- Не знаю ещё. Но надеюсь. Вы уже выросли. Жизнь дала шанс на резкую смену позиций. Но не даёт пока выдохнуть и осознать. Всё подсыпает и подсыпает мне испытаний. – честно ответила я.

- А папа? – спросила Оля.

- Не вижу, что он любит меня. Что он примет изменения, перемены во мне, которые сам же спровоцировал. – вздыхая сказала я.

- Ему плохо и мне так жаль его. И он мой папа. И он не перестанет им быть, даже если вы переругаетесь с ним как кошка с собакой. Такой потерянный там, одинокий. Хочется помочь ему. – с горечью в голосе проговорила моя нежная и добрая девочка. - Ты понимаешь в чём мои ошибки? – спросила я.

- Что не следила? – удивилась Оля

- Следить за взрослым - не уважать ни себя не его, – ответила я ей и продолжила - ошибка в том, что слишком растворилась в муже. Сняла с него обязанности. Максимально облегчила его жизнь за счёт своей. И снизила требования. Слишком далеко отступила от себя.

- Колю как мне простить? – задала мучащий её вопрос Оля.

- Не знаю. Смотри на его действия. Слушай слова. Насколько совпадают? И если не можешь - не прощай. Только твой выбор. Ты важнее всего. Ты и твои решения. Не оглядывайся в этом на других. Только свой опыт, котичка – сказала я ей, протягивая руку через стол и чуть сжимая её ледяные хрупкие пальчики.

- Хочу на каникулах поработать волонтёром в центре помощи пострадавшим от насилия женщинам. - подняв на меня взгляд, проговорила Оля.

- После ЕГЭ?

- Угу...

- Послезавтра вдвоём к врачу? Ты сегодня ездила без меня. С Колей. Как? – с тревогой спросила я.

- Терпимо, мам. Я пока ничего не понимаю. Врач нравится. Наревелась у неё в три ручья, как дура. Коля, как увидел, дёрнулся в кабинет. Но быстро взял себя в руки. Он тоже к ней собрался ходить, представляешь? – рассказывала моя Олюшка.

Моя бедная девочка. Горло перехватило от жалости, и слёзы защекотали нос. Я бы забрала всю твою боль себе, если бы могла. Многое бы отдала, чтобы ты и дальше танцевала и смеялась. Мой котёночек нежный. Выпала тебе доля повзрослеть раньше. Отняли у тебя кусок детства.

Иголкой сердце кольнула вина. Не сберегла. Не сохранила. Не обеспечила. И, почти тут же, смывая яростью. Не я. Он. Они.

Вот тварррри...

Утром мне сняли ортез.

Вот оно - счастье!

По пути домой я поймала весенний ветерок в проходе между домами и стояла, чуть расправив руки в стороны, радуясь свободе движения и ветру в волосах. Запаху влажной земли. Весне. Обновлению. Жизни. Солнечному зайчику, стрельнувшему в глаза. Жизнерадостному щенку на поводочке у девочки и выгнувшему спину дворовому коту, что не сдвигается с места, заметив резвящегося щенка.

Закрыла глаза и постаралась поймать, запомнить этот момент счастья.

Я хочу быть счастливой! Я не хочу быть брошенной и несчастной! Я буду живой!

Ну что ж. Сергей.

Поговорим!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍