Летные дневники: часть первая - Василий Ершов

Я тоже готов работать. Вчера вечером вылетели во Владивосток. Заходил в Чите, старался, но приземлился на правое колесо - ветерок бросил в самый момент касания.

Во Владике садился Даль: высоковато выровнял, тянули, тянули, сели мягко, но с перелетиком. Да еще впереди висел Ан-24, еле успел срулить до нашей ВПР, а ведь мы за 42 км выпустили шасси и закрылки, чтобы не догнать... но не те скорости.

В Чите задержались на час: отказал указатель tо газов 2-го двигателя; но устранили быстро.

А после посадки во Владивостоке обнаружили разбитый обтекатель правого БАНО[99]. Старая трещина, заклеенная, остались следы, выкрошило плекс в полете. Час ждал, чтобы подписать акт, где указано, что мы не виноваты, - и все пытался вспомнить, может, где, и правда, на земле зацепили. Да нет, не было. Может, в полете болтанка помогла?

В районе Благовещенска стоял фронт. Ночь, хоть глаз выколи, и молнии подсвечивали снизу плоские вершины облаков. Как всегда, по закону подлости, эшелоны 10100 и 11100 были закрыты, и московский Ил-76, которому вес не позволял набрать 12100, блажил в эфире, добиваясь разрешения обойти 200 км севернее.

Благовещенск запурхался в сложной обстановке и был рад, что хоть мы можем занять 12100. Попутный борт впереди предупредил, что пролез между вершинами по локатору, а есть и выше полета.

Пока мы набирали эшелон, я убавил свет в кабине и пытался разглядеть изредка подсвечиваемые молниями контуры грозовых наковален впереди.

Для полноты счастья сдох локатор и выдавал едва заметные пятна вместо ярких засветок. Миша заколдовал над антенной, яркостью и контрастностью, а мы с Далем пытались рассмотреть хоть что-нибудь визуально, но увидели только встречный борт, как раз на пересекаемом нами эшелоне 11600. Полоска ярких огней и мигающий маячок прошмыгнули мимо. Благовещенск нервно потребовал подтвердить наше удаление 150 км. Удаление наше было 70. Диспетчер понял, что ошибся и, дав нам набор с пересечением занятого встречного эшелона, свел нас со встречным. Наверно, у него взмокло кое-где.

Мы промолчали, и он больше не тревожил нас, поняв, что мы прощаем его страшную ошибку. Который уже раз так бывало, особенно в сложной обстановке.

Мы прошли над грозой, чуть выше верхней кромки, и когда молния вспыхивала под нами, все вокруг заливал мертвенный зеленоватый свет. Потрепывало, но слегка. Снизились мы до 11100 через сотню километров, предварительно расспросив обстановку.

Дома, при заходе с прямой, нас предупредили, правда, поздно, что впереди заходит Ан-24, и мы висели у него на хвосте, точно как во Владивостоке. Но здесь уже пришлось уйти на второй круг, причем, забыли убрать фары и так и заходили снова, превысив на кругу предел скорости по фарам на 70 км/час. Хорошо, что этот параметр не пишется.

Некогда писать, носимся из рейса в рейс. Но серьезное событие было. В Алма-Ате на рулении наехал на бетоноукладчик, слегка повредил законцовку крыла, разбил БАНО. Виноваты службы аэропорта, но морально позор мне. Готов к выговору, пока - расследуют. Формально - рулил строго по разметке под руководством машины сопровождения. Мелькнул под крылом этот злосчастный агрегат, но, не предупрежденный нигде, я доверился разметке и пустил пузыря. Мастер... Медведев так меня и обозвал, и правильно. Хорошо, хоть убытка не нанес: алмаатинцы, чуя, что пахнет жареным, постарались мне все отремонтировать поскорее, и задержка получилась всего 7 часов.

Слетали в Ташкент, ничего особенного, но на посадке, зная, что горячая полоса поддерживает самолет, я все же чуть добирал, подвесил и не дал машине снизиться на последний дюйм, упал с предпоследнего. В результате - грубоватое приземление, 1,25. Кирьян летал с нами, промолчал, но когда я объяснил свою ошибку, согласился.

Назад я летел пассажиром, пилотировал Даль, сел отлично. А я с удовольствием подремал в салоне.

Сегодня летим в Сочи. Там вечно грозы, а на днях Паша Густов влез в град в Донецке, побил обтекатель локатора.

Я же, взлетая на Алма-Ату, чтобы не влезть в осадки, набирал высоту в окнах между облаками; пришлось заваливать крены до 30 градусов и скорость терять почти до разрешенного предела, но выскочили. Нарушений РЛЭ нет, а полет этот, в связи с повреждением, расшифрован в Алма-Ате. Единственно: АУАСП[100] был задран на рулении, и чтобы не пищала сигнализация закритического угла, мы его временно выключили... а на разбеге Миша включить-то и забыл. И только после отрыва, на скорости 360, когда я мимолетно бросил взгляд и увидел, что угол атаки зашкален, понял и дал команду включить.

Не слишком ли много мы забываем последнее время? Склероз или разгильдяйство? Или усталость?

Итак, Алма-Ата. Все было как всегда, после посадки рулил по разметке; замешкалась машинка. Мы еще сомневались, рулить ли прямо, по 3-й РД, или направо, за хвостами. Вылетела машинка; я краем глаза видел слева от 3-й РД технику, но все внимание было на машинку: куда пригласит рулить? Прямо... С облегчением порулил вслед, краем сознания отметив, что слева близковато желтая машина, агрегат такой, в яме, ниже крыла. И все. Трубок для тента над этой техникой я не заметил. Я их не ждал - вот ошибка. Раз приглашают рулить, значит, можно. Подвел стереотип мышления: мало ли проходит под крылом тумб, знаков, фонарей, колонок, - но рулим же мы по разметке, понимая, что все предусмотрено, что не зацепим.

А жизнь есть жизнь. И алмаатинцы вынужденно поставили на рельсы бетоноукладчик чуть ближе чем можно. И, по разгильдяйству служб, никого не предупредили, не нанесли временную разметку, не внесли в лист предупреждений и информацию АТИС[101], понадеялись на оперативность машинки сопровождения, а она чуть опоздала. И уж когда он крикнул держать правее оси, я взял правее, но - думая, что это для гарантии: слишком близко от левых колес был обрывистый край котлована, в котором стоял злосчастный агрегат. И ни сном ни духом не подозревая и не сомневаясь, я выпустил из внимания препятствие, ушедшее под крыло и чуть зацепившее законцовку.

Об эмоциях умолчу. Главное - выводы.

Самоуверенность, вот причина. Я, все видящий, умеющий распределять внимание, способный предвидеть, мастер сраный... доверился порядку вещей, предположительному порядку - как должно быть. Отбросил сомнения, глазомер, расслабился от облегчения ожидания, от разрешения сомнений: вот машинка, вот путь руления, вот дядя, который отвечает за безопасность. А там, сбоку... это предусмотрено дядей, это хоть и близко, но не опасно.