Невеста викинга - Диана Гроу

— Сегодня мы переночуем здесь, — объявил он.

— Но мы почти на месте, И день еще не закончился. Чем скорее мы доберемся до-Дублина, тем скорее узнаем, там ли тот человек, которого мы ищем. Затем заберем Кодекс монастыря и распрощаемся с этим проклятым местом, — удивилась Бренна.

— Все не столь просто, как вам кажется, — ответил Йоранд.

— Конечно, нет, — вздохнула девушка.

— Далеко не просто, — уверил ее Йоранд. — Вы должны знать, что нормандцы не подставляют другую щеку в отличие от христиан. У нас люди просто так не отдают то, чем обладают. А монахи из Клонмакнойза даже не боролись за бесценную рукопись. Колгрим верит, что теперь эта старинная рукопись уже его и по праву. Даже если мы и застанем его в Дублине, он так просто не отдаст свою добычу.

— Я знаю, — ответила Бренна. — Но надеюсь, что нам повезет и все окажется намного проще.

Глядя на Бренну, сидевшую перед ним с опущенными плечами, Йоранд чувствовал боль в груди, словно ее усталость камнем висела у него на шее.

— Кроме того, я хотела бы помыться и найти на ночь какую-нибудь крышу над головой, — продолжила она, задумчиво поглядывая вверх по течению. — До цели рукой подать.

Она чувствовала, что Йоранд чего-то боится.

— Бренна, — довольно резко сказал Йоранд, — сегодня мы ночуем здесь. Я все вам объясню, но пока, в течение нескольких дней, я хотел бы, чтобы вы действительно доверяли мне.

— Я догадываюсь, что вы хотите сказать мне, — произнесла Бренна. — Вы хотите предупредить, что мне будет не так просто находиться в Дублине… среди ваших людей.

— Я лишь хочу, чтобы вы поняли несколько вещей, — ответил Йоранд, сильными гребками направляя лодку в сторону низкого берега. Нос лодки пропахал илистый берег.

— Во-первых, немногие из моих соотечественников говорят по-ирландски. Во-вторых, у нас немного иные традиции. Они могут показаться вам грубоватыми, но вы не бойтесь. Вы моя жена, и я позабочусь о вас.

— Звучит так, словно мы направляемся в пещеру к медведю.

— В какой-то степени да, — ответил Йоранд, переступая через борт лодки прямо в воду и хватаясь за веревку, чтобы вытащить лодку на берег. — А зовут этого медведя Торкилл. Пять лет назад он вошел на шестидесяти длинных судах в дельту реки Лиффи и основал город Дублин. Этот правитель решителен в своих намерениях, если надо задержать, осудить или наказать.

Привязав лодку, нормандец возвратился в воду, чтобы перенести Бренну на берег. Мочить ноги еще и ей было совсем ни к чему. В руках мужа она почувствовала себя легкой как пушинка, словно ребенок, послушно скрутилась в калачик, приятно щекоча грудью его руку.

Бренну внезапно осенила догадка.

— Откуда вы знаете об этом Торкилле? — спросила она. — Вы вспомнили!

— Да, вспомнил.

В ответ Бренна радостно обняла Йоранда за шею. Тот осторожно поставил ее на ноги.

— Вы все вспомнили… тогда? — спросила она.

— Кажется, да, — ответил Йоранд, чувствуя, как у него посасывает под ложечкой.

— Но это же замечательно. Вы должны мне рассказать обо всем! — воскликнула Бренна, уже заметив, где можно вырезать торф для костра. — Почему вы так мрачны?

Йоранд тяжело опустился на серый валун и принялся изучать свои широкие ладони, словно не желая встречаться взглядом с Бренной.

— Потому что в моем прошлом не все столь безоблачно.

— А вы знаете людей, у которых в прошлом не было бы темных пятен? — спросила Бренна, запуская руку в его шевелюру и целуя его в лоб. Затем она своей маленькой ладошкой подняла его подбородок и заглянула ему и глаза. Глядя в ее приветливое и даже улыбающееся лицо, Йоранд не мог не заметить некоторую напряженность «Она боится!»

— Ну, хотя бы начните рассказывать. Когда будем трудно или неприятный момент, можно передохнуть, — попросила девушка.

«Начать сначала, по крайней мере это выглядит безопасным», — подумал Йоранд.

— Я родился в Согнефьорде, — начал свой рассказ нормандец. Когда он был еще малышом и едва мог поднимать ковш с водой, его родители погибли в море. В тот год Йоранда взял к себе старший брат Эрик, который к тому времени был женат. Его жене была неприятна мысль о том, что они воспитывают еще одного наследника, который будет претендовать на пахотные земли. Тогда Йоранда взял к себе местный правитель — ярл[7] Харальд.

— Харальд и его леди были очень добры ко мне, — продолжил свой рассказ Йоранд. — Кажется, мой отец, Орн, спас в сражении жизнь самого Харальда, так что ярл считал меня чуть ли не сыном.

Из его рассказа Бренна поняла, что за Йорандом не очень следили в этом большом семействе и рос он подобно волчонку в стае. Старший сын Харальда, Гуннар, измывался над Йорандом как мог, а младший сын ярла, Бьерн, который был лишь немного старше самого Йоранда, защищал его. Так что Бьерн стал ему другом и братом.

— Бьерн оказался мне ближе, чем моя родная семья. А когда мы достигли совершеннолетия, то начали выходить в море. И тогда Бьерн стал капитаном. Он был прирожденным лидером. Я бы не задумываясь поплыл бы с ним в ад.

— И тогда вы ушли к викингам?

— Да, — ответил Йоранд, досадливо сжимая губы. — Я действительно участвовал в набегах на соседние фьорды. Обычно это происходило в ответ на вторжение, но и когда мы нападали и первыми.

В ее взгляде стоял невысказанный вопрос. Но она не торопила Йоранда и внешне спокойно подбрасывала дикий лук и сельдерей в горшок на огне. В желудке нормандца урчало от ароматов, смешивающихся с дымком костра, хотя нервы были натянуты, как тетива лука.

— И вы… делали то, что случилось с моей сестрой? — наконец спросила Бренна чуть сдавленным голосом, словно чувствовала, как кто-то сжимает ей шею.

— Нет, это никогда, — возразил Йоранд, — Женщин я не трогал даже пальцем, не говоря уж о том, чтобы убивать их или… принуждать. А мужчин в набегах я убивал… сколько полагалось убить каждому. Норвегия — красивая страна, но не очень ласковая. Сезон землепашества короток, плодородных земель не так много. Если только ты не прямой наследник, каким является первенец, то у тебя нет иного выхода, как продавать свой клинок тому или иному ярлу. Став викингами, мы зарабатывали на жизнь. После рейда мы возвращались в свой фьорд не с пустыми руками.

Бренна вздохнула:

— Полагаю, это мало чем отличается от убийства скота, случайно зашедшего с территории другого клана. Однако отец Михаил скорее всего сочтет это грехом.

— Скорее всего так, — согласился Йоранд. Ему вдруг показалось забавным, что он никогда не считал викингов плохими людьми. Просто это дело было частью ею жизни. Людям надо было что-то есть, и фьорд иначе никак не мог обеспечить себя пропитанием. Когда викинги возвращались с серебром, худющей коровой или со свиньями, они получали такой прием, что невольно чувствовали себя героями. Они ведь помогали поселению пережить северную зиму с резкими ветрами и морозами.