Интимный дневник гейши - Лора Роулэнд

— Если ты простишь, что я ничего тебе не рассказал, — ответил Сано.

Его лицо было таким искренним и виноватым, что вся злость, тлевшая в душе Рэйко, исчезла. То ли она шагнула к нему, то ли он к ней, но они с Сано сжимали друг друга в объятиях. Она чувствовала, как отзываются в нем ее рыдания, как мешаются на ее щеке их слезы. Руки Сано ласкали ее с такой нежностью, какой — она не сомневалась — госпожа Глициния никогда не получала. Ее тело пылко отвечало на его прикосновения. Дыхание участилось, объятия становились все крепче.

И все же они оторвались друг от друга, поскольку должны были обсудить очень важные вопросы. Рэйко подогрела чайник с саке, и они сели, поставив перед собой поднос с чашками и положив дневник.

— Если дневник писала не Глициния, то кто? — спросила Рэйко, разливая дымящийся напиток.

Сано принял из ее рук чашку, его лицо помрачнело.

— Я знаю одного человека, который мечтает, чтобы меня обвинили в убийстве и заклеймили как изменника.

— Ёрики Хосина?

Сано кивнул.

— Хосина знает о дневнике и о том, как он выглядит — он слышал, как камуро Глицинии мне его описывала. Возможно, он изготовил эту подделку и подбросил ее канцлеру Янагисаве. После этого ему оставалось только ждать.

— Когда канцлер использует дневник против тебя? — Рэйко погрела руки о чашку с саке, прежде чем сделать глоток. — Но как же ваше перемирие?

— В этом случае перемирие меня не спасет… — Сано выпил свою чашку и налил новую. — Пусть даже Янагисава хочет мира между нами, он не мог бы проигнорировать свидетельство, что я оскорбил сёгуна и интригую против него и что у меня была причина убить правителя Мицуёси. Он был бы вынужден передать дневник сёгуну независимо от того, верит в мою виновность или нет.

— Ведь покрывательство вероятного изменника выставит изменником и его самого, — поняла Рэйко.

— Он мог бы колебаться, если бы единственный знал об этом, — продолжил Сано, — но он не единственный. Автор дневника тоже все знает. И еще автору известно, что дневник у Янагисавы. И хотя мы с канцлером больше не воюем, однако друзьями тоже не стали. Он ни за что не поставит себя под угрозу ради меня. Хосина знает своего любовника и ищет способ навредить мне. — Сано взглянул на дневник. — Это скорее всего его рук дело.

Несмотря на все основания считать автором дневника Хосину, у Рэйко мелькнула другая догадка.

— Если это не Хосина… — Ее голос дрогнул — идея казалась правдоподобной, но уж очень нелепой.

— Ты подумала еще о ком-то? — спросил Сано.

— Я думаю о госпоже Янагисава, — тихо проговорила Рэйко.

Сано удивленно посмотрел на нее.

— Как она могла узнать, что Глициния вела интимный дневник и он пропал?

— Возможно, подслушала, как канцлер с Хосиной обсуждают это дело.

— Но откуда ей было знать, что именно писать?

Рэйко поняла, что госпоже Янагисава действительно неведомы существующие в Ёсиваре традиции, отношения между проститутками и их клиентами и политические приемы.

— Ёрики Хосина мог узнать о вас с Глицинией от шпионов мецукэ, однако у женщин есть свои способы получить информацию, — не уступала она. — Может, Глициния рассказала подругам или клиентам о своем романе с тобой и сплетня дошла от Ёсивары до замка Эдо, где госпожа Янагисава услышала ее от своих слуг. К тому же она многое знает из разговоров канцлера и его людей о делах бакуфу.

— Возможно. Но записи в дневнике кажутся настолько реальными, что автор должен обладать собственным опытом, чтобы писать об этом, — сказал Сано. — Это скорее подходит Хосине, чем госпоже Янагисава.

— Мне кажется, она достаточно умна, чтобы сочинить добротный рассказ, — отозвалась Рэйко, — а воображение способно компенсировать нехватку опыта.

— Если предположить, что госпожа Янагисава подделала интимный дневник, то она могла придумать и историю об анонимной посылке, чтобы ввести тебя в заблуждение. Но ты говоришь, она хочет быть твоей подругой. Зачем ей тогда причинять тебе боль, пороча меня? — усомнился Сано.

— Не знаю, — вздохнула Рэйко. — Но госпожа Янагисава очень странная женщина. Мне не нравится, как она на меня смотрит и то, что она начала искать со мной знакомства именно сейчас.

Чутье подсказывало Рэйко, что жена канцлера завела с ней дружбу с какой-то тайной, нехорошей целью. Однако то же чутье заставило ее довериться подозреваемому в деле об убийствах, связанных с «Черным Лотосом», и усомниться в верности Сано ей и в его преданности сёгуну. Рэйко ужаснулась, что расследование дела «Черного Лотоса» будет постоянно довлеть над ее суждениями.

Она увидела, как ее страхи отразились на лице Сано.

— Если госпожа Янагисава действительно хочет навлечь на меня неприятности, зачем она принесла дневник тебе, а не оставила его мужу, дав событиям идти своим чередом?

Рэйко подавленно вздохнула.

— Не знаю. — Однако недоверие к жене канцлера продолжало изводить ее. Жалея, что посвятила в него Сано, она сменила тему: — Если это подделка, тогда найденный Хиратой дневник госпожи Глицинии может быть подлинным. Его текст трудно подвергнуть сомнению, хотя нам и не удалось найти человека с Хоккайдо. Что ты собираешься делать с этим экземпляром?

Сано взял книжку в руки и секунду подержал, как бы взвешивая.

— Не люблю уничтожать улики. Но единственной информацией здесь являются фальшивые сведения обо мне.

— Тут могут быть зацепки, которые мы пока не заметили, — возразила Рэйко. — Кроме того, в дневнике описано, как ты замышляешь измену в ночь, когда у тебя было алиби. Дневник может понадобиться как доказательство твоей невиновности.

— Возможно. — И все же Сано считал, что дневник несет с собой больше опасности, чем пользы. — Но в любом случае оставлять его у себя слишком рискованно.

Он развязал шнурок и стал бросать листы в жаровню. Они вспыхивали, коробились и чернели. Последними Сано положил на угли сиреневую обложку и зеленый шнурок.

— Хотелось бы верить, что на этом дело и закончится, — сказала Рэйко, открывая окно, чтобы проветрить комнату.

— Мне тоже, — отозвался Сано, — но, к сожалению, это не так. Тот, кто написал дневник, станет ждать, когда канцлер Янагисава предпримет какие-то шаги и я буду уничтожен. Если этого не произойдет, он поймет, что его план не сработал.

— И снова попробует приписать тебе убийства?

Сано кивнул.

— Я должен узнать, кто автор, пока он не придумал новых улик против меня. Еще я должен как можно скорее выяснить, кто убил правителя Мицуёси, чтобы доказать свою невиновность, если подозрение падет на меня.

Поддельный дневник осложнил расследование, однако Рэйко попыталась сохранить оптимизм.

— Пока мы в безопасности, — сказала она. — Быть может, автор дневника — убийца правителя Мицуёси и госпожи Глицинии. Если это так, то нам нужно всего лишь найти одного человека, чтобы раскрыть дело и избавиться от опасности.

25

Хотя Сано и Рэйко были измучены тяготами предыдущего дня и ночи, проснулись они на следующее утро очень рано, понимая, какой объем работы их ждет. Когда они сидели за завтраком из риса, бульона и рыбы, к дверям их спальни подошел Хирата.

— В деле возникла новая ситуация, — сказал Сано. — У нас есть что тебе рассказать.

После того как они обсудили подделку интимного дневника, Хирата сообщил:

— Судья Аоки забрал Фудзио из тюрьмы и перевез в суд. Наш осведомитель только что принес эту весть. И сёгун хочет немедленно вас видеть.

— Судья снова вмешивается, — встревожилась Рэйко.

— И так все плохо, да еще и сёгуну потребовалось, чтобы я объяснил, почему защищал на суде министра финансов Нитту. — Дурное предчувствие шевельнулось в душе Сано. — Отправляйся в суд и узнай, что там происходит. Я буду во дворце, — сказал он Хирате.

Прибыв в зал приемов дворца сёгуна, Сано увидел там членов Совета старейшин, сидевших по обычаю двумя рядами. Сёгун восседал на возвышении, справа внизу расположился канцлер Янагисава, слева — начальник полиции Хосина. Цунаёси Токугава выглядел больным, его лицо казалось слепленным из помятой бумаги, веки покраснели, под глазами лежали темные круги. Заметно дрожа, он смотрел на Сано.

Опускаясь на колени и кланяясь, Сано ощутил леденящий страх. Как он и опасался, сёгун гневался на него.

— Как вы могли? — спросил Цунаёси Токугава. — После всего, что я… э-э… вам дал, после того, как я доверял вам! Как вы могли совершить такой… э-э… жестокий, подлый поступок?

— Миллион извинений, ваше превосходительство, за то, что вызвал ваше недовольство. — Сано отчаянно старался сохранить спокойствие. — Я не мог допустить, чтобы судья Аоки осудил министра финансов и прервал расследование, поскольку имелась большая вероятность, что Нитта невиновен.