Нас повенчали снежинки - Алиса Лунина

Сидели на кухне, пили чай. Андрей показался Инне смущенным и растерянным. «Кстати, совсем не Ален Делон! – отметила Инна. – Так… ничего особенного!» Андрей молчал, поэтому говорить в основном пришлось ей.

– Вы поймите, Андрей, я как лучше хочу… Не могу больше видеть, как Маша переживает, ну, сколько можно? Вы вместе уже восемь лет, и восемь лет она мучается. Дело в том, что у нее чудесная семья, муж, который ее любит и которого она любит. Ведь Маша, даже если бросит Олега и уйдет к вам, все равно будет страдать. А, возможно, и жалеть о том, что сделала… Не обижайтесь, Андрей, но я вам скажу правду: время идет и так не может больше продолжаться. Кому-то из вас надо наконец решиться и разрубить этот узел!

– Что сделать? – переспросил Андрей.

– Мне кажется, вы меня прекрасно поняли. Я прошу вас оставить Машу в покое.

Помолчав, Андрей спросил:

– Это Маша уполномочила вас провести со мной сию душеспасительную беседу?

– Что вы, – испугалась Инна, – Машка об этом вообще ничего не знает…

– Ну, разумеется! – усмехнулся Андрей. – Ладно, я понял.

Выслушав подругу, Маша застыла – зачем Инна это сделала?!

– И все! Больше я ничего ему не говорила! – заверила Инна. – Попрощалась и сразу ушла. Маня, ну что ты на меня так смотришь?! Я просто хотела помочь!

Маша с горечью закусила губы – спасибо за помощь!

Прошло лето, наступила осень. Маше пришлось приложить много усилий, чтобы спасти свой бизнес – 2008 год, помимо прочих бед, принес еще и кризис, в результате которого ее модельный дом оказался на грани разорения – не было денег на выплату кредитов и даже на зарплату сотрудникам. Кстати, в это время Олег продал родительскую квартиру и при желании мог бы помочь жене с деньгами, но… то ли не догадался, то ли не захотел. Маша, по благородству души, заставила себя поверить в первое. Ну да ладно – сама справится. Не зря же ей говорили, что у нее «бульдожья хватка». Впоследствии, выстояв и сохранив бизнес, она шутила: «Правильно говорят – все, что не убивает нас, делает нас сильнее. Я теперь сильная, как борец сумо».

В ноябре 2008 года Маша поехала в Милан. Встречи с поставщиками, контракты, дни расписаны до предела. Через неделю, покончив с делами, она отправилась в Венецию. Ей хотелось побродить по улочкам, где они когда-то гуляли вместе с Андреем, постоять на мосту, где они целовались.

Осенняя Венеция не была похожа на тот летний, шумный, переполненный людьми город, в котором они с Андреем были три года назад (тихо, в разы меньше туристов, сильный ветер, и довольно холодно), и все-таки здесь все напоминало ей об Андрее. Остановившись на мосту рядом с отелем, где они прежде жили, Маша задохнулась от острой тоски и поняла, что готова сейчас бросить все – дела, контракты, отказаться от своей настоящей жизни и рвануть в Прагу, к Андрею. Видеть его, говорить с ним, заниматься с ним любовью, стареть рядом с ним, все-все – на двоих. И она позвонила Андрею.

– Андрей, это я! Знаешь, я сейчас в Венеции, на нашем мосту. Приезжай ко мне? Я буду ждать тебя здесь. Или хочешь, я завтра приеду в Прагу?

Молчание. Потом…

– Маша, я рад твоему звонку. Но приезжать не надо. Я женился. У меня жена и ребенок.

После разговора с Андреем у нее было такое чувство, будто она – надувной шар, и ее проткнули. Все, ничего больше нет. И очарование прекрасного города, в котором она никого не знает (а она любила жить в городе, в котором не знала никого, кроме Андрея), быстро сошло на нет, словно бы прелесть ему придавала лишь радость от будущей возможной встречи с любимым.

Маша шла по узким улочкам под дождем, и ей казалось, что она и себя не знает, иначе разве она могла бы допустить такую ошибку и утратить то, что было для нее самым важным?

Нет, кое-что она о себе знала, вернее, узнала в тот самый день. Прочла, углядела в серой венецианской водичке, настоянной на времени. «Я люблю его. Все эти годы люблю его. И всегда буду любить. Андрей – единственное настоящее, что было в моей жизни. И теперь – недоступное».

Надо же – четыре года прошло, а она снова переживает события того дня, как будто он длится и длится.

Маша потянулась к пачке с бумажными платками и обнаружила, что она пуста. Конечно, столько слез за этот вечер – никаких платков не напасешься. Сегодня слезы, воспоминания, боль хлынули потоком – не остановить. «Ну что, так и будешь сидеть в машине до утра, плакса несчастная? – усмехнулась Маша. – Надо бы успокоиться и ехать домой!» Домой? Она вдруг поняла, что не хочет, не может сейчас быть одна. Спасительный звонок другу (и как хорошо, что есть, кому позвонить в такой паршивый вечер!).

– Инна, ты где? В ресторане? Можно я сейчас приеду?

Они сидели с Инной на чудесной летней веранде ее ресторанчика. Дождь прошел, оставив после себя свежесть и чистоту. Может, от воспоминаний, а может, от общей «эмоциональной разбалансированности» Маша то смеялась, то порывалась разреветься.

– Обычно ты сдержанная, Маня, а сегодня… – Инна покачала головой. – Какая муха тебя укусила?

– Так… Встретилась с бывшим мужем.

Глаза Инны округлились и стали как два больших блюдца:

– И что?

– Ничего. Сегодня вечером я сделала то, что должна была сделать много лет назад.

– Ты о чем, Маня?

– О том, что я должна была уйти от Олега раньше. Прежде чем Андрей устал от неопределенности наших отношений. Но еще вернее, я должна была уйти от Олега после того, как узнала, что Андрей женился. Да, уйти от мужа, и любить Андрея всю жизнь. В одиночестве. Хотя бы теперь храня ему верность. А я не решилась (не хватило смелости – очередной жалкий, трусливый компромисс из череды прочих, сломавших мою жизнь!) и оставалась с Олегом, пока он сам не ушел. Но сегодня у меня получилось – я сделала свой выбор.

Инна смахнула слезу:

– Нет, Маня, ты точно чокнутая.

– Ага, – не стала возражать Маша.

Подруги молчали. «Настоящая дружба, – это когда с другом можно молчать, – подумала Маша. – Как хорошо, что у меня есть Инна!»

Четыре года назад, узнав о том, что Инна наговорила Андрею, Маша с горькой издевкой похвалила подругу «за заботу и проявленную инициативу» и сказала, что она ей очень-очень благодарна.

– А хочешь, Инночка, анекдот в тему? Сидит девочка, ест конфеты. Проходивший мимо дядька остановился и говорит ей: «Девочка, не ешь конфеты, а то станешь толстая, зубы пожелтеют!» Девочка ему отвечает, что, между прочим, ее дедушка прожил до ста пяти лет. «Он что, каждый день ел конфеты?» – удивился дядька. «Нет, он не лез не в свое дело!» – сказала девочка». Мораль, Инночка?! Не надо лезть не в свое дело!

После этих слов Инна ушла. Маша ее не остановила. И все. Дальше тишина на много лет. Они просто перестали звонить друг другу. Какое-то резкое охлаждение, понижение температуры. Маше было одиноко и плохо без Инны. Да – сначала гнев, но постепенно он стихал, затем на смену ему пришло глухое раздражение, а позже сожаление. С другими приятельницами у Маши дружбы не сложилось, не было после Инны в ее жизни никого большого и искреннего. Настоящая дружба столь же редко выпадает в жизни, как счастливый лотерейный билет.