В царствование императора Николая Павловича - Александр Михайловский

Вы слышали – как мы поступили с Китаем, который попытался запретить нашим купцам, попытавшимся запретить им продавать опиум подданным китайского императора.

Шумилин кивнул – ему было хорошо известно – чем закончилась и Первая и Вторая Опиумные войны. В августе 1842 года Поднебесная подпишет с Британией унизительный Нанкинский мир, в результате которого у Китая отобрали Гонконг, заставили выплатить чудовищную контрибуцию – 15 миллионов серебряных лян (21 миллион долларов), и главное – британцы снова получили право травить китайцев опиумом, обирая их до нитки.

— А вы знаете, мистер Скотт, — сказал Шумилин, — что Китай в нашем времени одна из самых богатых и сильных держав мира. А Британия растеряла все свои колонии. Даже Ирландия стала свободной. А Шотландия всерьез намеревается отделиться от Британии.

— Что же случилось с моей страной?! — воскликнул ошарашенный мистер Скотт, — почему дикари, которых мы осчастливили своим присутствием, и приобщили к европейской цивилизации, поспешили избавиться от нас, и возвратились к своему первобытному невежеству?

— Мистер Скотт, — с улыбкой сказал Шумилин, — я скажу больше – в наше время даже в самой Британии англичане не будут чувствовать себя хозяевами. В Лондоне появятся районы, в которых белые предпочтут лишний раз не соваться, а по улицам будут прогуливаться "патрули", бдительно следящие за тем, чтобы женщины были одеты по мусульманским законам.

— Этого не может быть?! — снова взвился британец, — а куда смотрят власти Лондона, Парламент, королева, наконец?!

— Они будут – как это сейчас принято говорить в Британии – толерантны, и будут стараться не оскорбить чувства иноверцев. Владельцы предприятий и контор будут запрещать украшать на Рождество помещения елками, гирляндами, опасаясь судебных исков от служащих и рабочих нехристианского вероисповедания.

— Это ужасно, — пробормотал мистер Скотт, — но я вам почему-то верю. Получается, что все наши жертвы, труды – все это напрасно?

— Да, Британская империя, над территорией которой никогда не заходило солнце, через сто семьдесят лет снова скукожится до размеров, которые она имела к концу войны Алой и Белой розы.

— Мистер Шумилин, — сказал британец, — что вы хотите от меня узнать? И есть ли на свете то, что вам неизвестно?

— Есть, — коротко ответил Шумилин. — Главное – мы хотим знать – кто вам дал задание познакомиться с нами, и, если получится, похитить одного из нас?

— Вам знакомо имя Дэвида Уркварта? — спросил британец. — Если знакомо – вот и ответ на ваш вопрос. Он люто ненавидит русских, и готов на все, чтобы напакостить им. Правда, у него сейчас довольно натянутые отношения с премьер-министром Англии виконтом Палмерстоном, но у Уркварта имеются знатные покровители, которые не дают его в обиду. Этот человек и дал мне задание выяснить – кто вы такие, и в случае необходимости похитить одного из вас.

— Значит, Дэвид Уркварт, — задумчиво сказал Шумилин, — я так и думал. Этот чертов шотландец упрям, злопамятен и честолюбив. И опасен.

— Между прочим, — подумал про себя Шумилин, — позднее он будет якшаться с Герценом, помогая ему издавать в Лондоне пресловутый "Колокол". А потом Уркварт откроет издание "Свободная пресса", вскоре сменившее название на "Дипломатический обзор", в котором он будет регулярно упражняться в русофобии. А одним из активных подписчиков этого издания станет некто Карл Маркс. Тот самый, который с Энгельсом "единственно верное учение" создал. И который так же, как и его шотландский друг, ненавидел Россию. Интересный змеиный клубок получается…

— Вот что, мистер Скотт, — сказал он, — давайте отложим нашу беседу до завтра. Я вижу, что силы ваши на исходе, и вам нужно отдохнуть и как следует подумать над тем, что вам сегодня стало известно. Одна к вам просьба – не пытайтесь бежать – у нас имеются специальные приборы, которые поднимут тревогу при попытке взломать дверь. И еще – не надо пытаться покончить жизнь самоубийством. Мы будем незаметно наблюдать за вами, и при малейшем намеке на суицид, мы свяжем вас по рукам и ногам.

— А что будет с моим спутником, мистером Джонсоном, — спросил британец. — Он мало знаком с нашими делами, и его приставили ко мне для помощи, которая могла потребоваться, если вы, мистер Шумилин, оказались бы слишком несговорчивым.

— Мы тоже побеседуем с ним, — сказал Шумилин. — Думаю, что ему тоже есть что нам рассказать. А пока – спокойной ночи. Подумайте хорошенько над всем тем, что я вам рассказал…

"Тонкая красная линия"

О захвате британских агентов императора проинформировал граф Бенкендорф. Николай воспринял это известие как нечто чрезвычайное. Одно дело, когда интересы российской и британской разведки пересекаются где-нибудь на окраине державы – на Кавказе или в Азии. А тут такое в столице Российской империи, да к тому же два раза подряд. Есть о чем задуматься.

Николай решил досконально разобраться во всей этой истории. Через ротмистра Соколова он передал приглашение Шумилину в самое ближайшее время прибыть в Зимний, чтобы в личном докладе получить информацию, что называется, из первых рук.

Шумилин, после долгой беседы с мистером Скоттом – его напарник ушел, как говорят уголовники "в полную несознанку" – подобрал в своем архиве материалы о взаимоотношении Британии и России в 1840-х годах, и ранним утром выехал на присланной за ним карете дворцового ведомства с Петербург. Заехав по дороге на Фонтанку, и захватив ожидавшего его Бенкендорфа, они ровно в полдень вошли в кабинет императора.

Николай приветливо поздоровался с графом и Шумилиным, и пригласил их присесть.

— Да, Александр Павлович, — сказал он, — ну вы и кашу заварили с вашими британцами. Честно говоря, не ожидал я ничего подобного. Хотя джентльмены из Лондона никогда не отличались хорошими манерами, но тут они собрались учудить такое, — Николай развел руками, показывая, что у него просто нет слов, чтобы оценить наглость англичан, которые вели себя в России, словно к какой-нибудь Индии или в Китае.

— Ваше величество, — ответил Шумилин, — джентльмены считают, что соблюдать правила приличия необходимо лишь в отношении своих соотечественников. Прочие же люди, которые живут по ту сторону Канала, уже как бы не ровня им. И, в зависимости от "табели о рангах", установленной этими джентльменами, все прочие народы считаются варварами и дикарями.

— Ну, здесь они ошибаются, — возмущенно произнес Николай, — мы не допустим, чтобы подданные королевы Виктории поступали с Россией, как с какой-то азиатской колонией, которую легко завоевать с помощью нескольких батальонов. Кстати, Александр Павлович, что вы можете сказать об армии Британии. Насколько она сильна, и может ли она представлять опасность для нас в случае вооруженного столкновения?

Шумилин достал из кармана своего сюртука несколько листков бумаги, и разложил их на столе.

— Ваше величество, — начал он. — Британия сильна своим флотом. Сухопутная армия же королевства после разгрома Наполеона Бонапарта находится в весьма жалком состоянии.

Годовое содержание солдата британской армии обходится дешевле, чем содержание арестанта в английской тюрьме. В казармах – теснота неимоверная. В тюремных камерах на каждого арестанта выделяется в два с половиной раза больше места, чем во многих гарнизонах и госпиталях на одного британского солдата. Все это не может не сказаться на здоровье нижних чинов. Смертность среди гражданского населения сопоставимого с солдатами возраста составляет восемь человек на тысячу, а в пехотных частях британской армии в мирное время – двадцать человек на тысячу. Особенно много солдат умирает от туберкулеза, смертность от которого в пять раз превышает этот показатель для гражданских лиц.

Принятые в армии мундиры хотя и живописны, но тесны – летом в них жарко, а зимой – холодно. Даже частям, которые несут службу в Канаде, выдаются только обычные мундиры и ничего больше – ни теплых шарфов, ни шинелей. А так как жалование у британских солдат мизерное, то они могут купить себе лишь перчатки…

— А какое, кстати, денежное довольствие у британских солдат? — спросил Николай¸ с интересом слушавший бывшего опера.

— Жалование рядового обычного пехотного полка, — ответил Шумилин, — в среднем составляет семь шиллингов в неделю. Причем, половину этой суммы у него высчитывают за питание, и еще шиллинг и десять пенсов – за общие расходы на содержание, включая мыло и прочее. Можете подсчитать – сколько денег остается солдату на жизнь.

— А как их кормят, — поинтересовался Бенкендорф, — сколько солдату положено в день хлеба и мяса? — видимо граф вспомнил свою боевую молодость, когда он был вынужден заботиться о своих подчиненных, и требовать от интендантов, чтобы нижние чины были накормлены и напоены.