Семья Спеллман расследует… - Лиза Лутц

– И долго это будет продолжаться? – спросил Дэниел отца.

– Сколько понадобится, – ответил тот и сел обратно в машину.

Отрешенного выражения на лице Дэниела я не заметила, потому что уже продумывала план бегства. Я села в машину и завела двигатель. Сон должен был обострить мои чувства, но в глубине души я прекрасно понимала: чтобы уйти от отца, придется приложить нечеловеческие усилия. Вполне возможно, что это мне не по зубам.

Я проскочила сквозь запруженный бульвар Уэст-Портал и свернула на Оушен-авеню, которая вскоре заметно освободилась. Отец всю дорогу ехал прямо за мной. За шесть лет работы в полиции и двадцать лет частных расследований папа успел попрактиковаться в погонях. Он настигал куда более ловких и бесшабашных водителей, чем я, и знал, что я не стану рисковать своей или его жизнью, поэтому наша гонка была скорее похожа на светскую беседу, нежели на настоящее преследование.

Зазвонил мой мобильный.

– Я могу ездить за тобой хоть весь день, милая.

– Я тоже.

– Изабелл, скажи мне, как все уладить.

– Прекрати за мной следить.

– А ты прекрати бежать.

– Ты первый.

– Нет, ты.

– Кажется, мы зашли в тупик, – сказала я и повесила трубку.

Делая петли, я поехала обратно по жилым улицам района Ричмонд – мимо меня проплывали одинаковые милые домики с белыми заборчиками. Отец ехал за мной, не понимая, что я больше не пытаюсь от него оторваться. Вернее, я придумала способ попроще.

Я остановилась неподалеку от бульвара Джиари в переулке, где парковка практически невозможна из-за обилия домов на две-три семьи. Однако я нашла разрешенное место в двух кварталах от бара, заперла машину и пошла мимо отца к пивной. Тот опустил стекло и крикнул мне вдогонку:

– Куда ты?

– В «Свинью и свисток».

– Зачем?

– Хочу напиться.

И я зашагала дальше, зная, что он клюнет. Отец припарковался в неразрешенном месте, выложил на приборную доску свой старый полицейский значок и пошел за мной.

Он купил нам по первой кружке пива, затем по второй и по третьей. Четвертую я купила вопреки его бурным протестам. Мы с папой потихоньку накачивались, забыв ненадолго о нашей игре в кошки-мышки. Даже нормально поговорили:

– Ну как у вас дела со стоматологом?

– У него есть имя.

– Как у вас дела с Дэниелом Кастильо, доктором стоматологии?

– Хорошо.

– Иззи, когда мы сможем нормально поговорить?

– Когда ты прекратишь собирать сведения.

– Ладно, тогда я начну. Возможно, дядя Рэй ляжет в реабилитационный центр.

– Какова вероятность?

– Процентов десять.

– Стало быть, вероятность его выздоровления равна одному проценту, – заметила я.

– Да уж, ты права, – немного запинаясь, согласился папа.

– Кто-нибудь объяснил это Рэй? Если она до конца жизни собирается читать дяде мораль, то надо поговорить с ней о целесообразности действий.

– Мы уже поговорили.

– И все-таки я приятно удивлена, что дядя Рэй хотя бы допустил возможность реабилитации.

– Мы знаем, что покупка наркотиков – липа.

– Откуда?

– Зубные врачи – фиговые актеры, это во-первых. А во-вторых, я дал Рэй «Райс Крисписс» среди недели и сказал, что если она проболтается, то может съесть всю коробку. Она и проболталась.

– Вашей низости нет предела.

– Я дал ребенку рисовые хлопья. Ты притворялась, что нюхаешь кокаин.

– Я притворялась, что нюхаю кокаин, потому что вы установили жучок в моей комнате.

– Мы установили жучок в твоей комнате, потому что ты помешалась на деле Сноу. На деле, которое закрыто, между прочим.

– На деле, которое вы сами мне поручили.

– Мы допустили ошибку.

– Какую?

– Дав тебе это задание.

– Это не единственная ваша ошибка.

Папа купил в баре еще соленых крендельков и вернулся за стол.

– Когда я впервые нашел тебя в отключке, то подумал, что ты умерла.

– Это было очень давно, папа. Я уже много лет так не делаю.

– Значит, Прежняя Изабелл не возвращается?

– Если бы Прежняя Изабелл вернулась, она бы сейчас не пила с отцом.

– А что бы она делала?

– Клеила бы ирландцев в баре или покупала дурь в Долорес-парке.

– И как нам теперь быть? – спросил папа.

– Я ухожу. Ты за мной не следишь.

– Нет уж.

– Да уж, – сказала я, медленно оделась и положила на стол чаевые.

– Почему ты так уверена?

– Ты слишком пьян, чтобы вести машину, а бегаю я быстрее, – ответила я, дико улыбаясь. За последнюю неделю мне редко удавалось обставить родителей, так что сейчас я была по-настоящему счастлива. Попятившись к выходу, я распахнула дверь и вырвалась наружу.

У меня за спиной раздавалось пыхтение отца, который неуклюже выбирался из бара. Оглядываться было нельзя, так что я просто побежала вперед, а через три квартала свернула на Филмор-стрит, где поймала такси. На всякий случай запрыгнула на заднее сиденье. Водителю я показалась подозрительной, поэтому он был рад побыстрее получить деньги и отделаться от меня. Я нырнула в ближайший ресторан для богатеньких туристов, где среди жителей Среднего Запада и их шикарных мехов потихоньку пила кофе и трезвела.

Через несколько часов, когда и пиво, и кофе перестали действовать, зазвонил мой мобильный.

– Изабелл?

– Да. Кто это?

– Встретимся через час на станции Уэст-Окленд, – сказал незнакомый мне голос. Я даже не поняла, мужчина это или женщина.

– Не, я занята.

– Разве вы не хотите получить ответы, Изабелл?

– Очень хочу. Например, с кем я сейчас говорю?

– Обсудим при встрече.

– Я не поеду на другую сторону моста без веской причины. Вы хоть знаете, какое там сейчас движение?

– Я могу ответить на все ваши вопросы об Эндрю Сноу.

– Кто это?

– Я же сказал, при встрече.

– Хорошо, подумаю. Какая станция, говорите?

– Уэст-Окленд. Юго-восточный выход. Через два часа.

– Через три. Мне надо протрезветь.

К машине возвратиться я не могла: отец наверняка вытащил из нее какую-нибудь важную деталь вроде карбюратора. Я села в автобус и позвонила в офис Дэниела. Миссис Санчес не сразу согласилась передать ему трубку, но в конце концов я услышала его голос.

– Можно взять твою машину?

– Кто это?

– Изабелл.

– Ты шутишь?!

– У меня срочное дело.

– Изабелл…

– Прошу тебя.

Многое в той беседе осталось недосказанным. Мне было нужно кое-что от Дэниела (его машина), а Дэниелу было нужно кое-что от меня (быстрое расставание). Чтобы успокоить совесть, он решил дать мне свой «БМВ». Я ждала его возле гаражей на пересечении Третьей и Фолсом-стрит. Фонарь над моей головой помигал пять минут и погас. Дэниел сказал, что приедет после тенниса. Он опаздывал. Трезвея, я начинала нервничать. От любого звука, будь то шаги вдалеке или катящаяся по дороге банка, у меня замирало сердце.

Наконец из-за угла показался Дэниел. Увидев меня, он отвел взгляд. Уже не в первый раз я замечала за ним такое – стало быть, скоро последует коронная фраза «Надо поговорить». Я попыталась оттянуть неизбежное.

– За тобой нет хвоста?

– Кто станет за мной следить? – удивился он.

– Мои родители.

– Это вряд ли.

Я протянула руку, надеясь без лишних слов получить ключи.

– У нас ничего не выйдет, – сказал Дэниел.

– О чем ты?

– О нас с тобой.

– Почему?

– Что мы скажем детям?

– Каким детям?

– Если у нас будут дети, что мы расскажем им о нашей первой встрече?

– Соврем, конечно.

– Это конец, Изабелл. Я так не могу.

Не стану приводить здесь остаток беседы. Лучше почитайте «эпитафию» на Дэниела:

Имя: Дэниел Кастильо

Возраст: 38

Занятие: стоматолог

Хобби: теннис

Длительность отношений: 3 месяца

Последние слова: «Липовый кокаин был последней каплей»

…«Форд» с визгом останавливается буквально в десяти футах от моей машины. Я выключаю двигатель и делаю несколько глубоких вдохов. Потом спокойно выбираюсь из автомобиля и подхожу к седану.

Стучу в окно. Через пару секунд стекло опускается. Я кладу руку на козырек и слегка нагибаюсь.

– Мам. Пап. Пора с этим кончать.

Они не успевают даже подобрать слова, чтобы выразить свое разочарование, – я достаю из кармана нож и протыкаю им левую шину. Другого выхода нет. Только так я смогу уйти от погони. Они не слишком-то шокированы: отец шепчет мое имя и качает головой, мама отворачивается, пряча гнев. Я убираю нож и пожимаю плечами:

– Все могло быть иначе.

Уезжаю довольная – наконец-то у меня появилось время. Сворачиваю на Мишн-стрит и направляюсь к въезду на мост Бэй. Из-за какой-то аварии здесь полностью застопорилось движение. Под злобные гудки автомобилей и тиканье часов на приборной доске мое приподнятое настроение быстро падает. Оказаться по другую сторону моста и доехать до станции Уэст-Окленд за двадцать минут мне точно не удастся.