Тайна моего двойника - Татьяна Гармаш-Роффе

Врач обернулась:

– Я вас поздравляю. Это очень серьезный прогресс. Но сейчас нужно ее оставить в покое. Ни в коем случае нельзя перегружать ее нервную систему, она и так слишком хрупка и нестабильна. Вы, должно быть, сказали вашей сестре что-то очень важное?

Я почувствовала, что врачиха умирает от желания узнать, что такого суперважного содержалось в моих словах о некой Вирджини, привезшей ребенка из Москвы. Но она, конечно, не спросила, а я, конечно, не сказала.

– Мы уходим, – ответила ей я.

Было решено перекусить, и мы втроем отправились в ближайшее кафе. Я развеселилась от мысли, что у Шерил намечается прогресс, и начала уже мечтать о дне, когда сознание вернется к ней и мы снова будем вместе. Я повезу ее в Москву и познакомлю с мамой! Даже если мама – не наша мама, все равно, она будет счастлива принять Шерил. После того, конечно, как она переживет шок от такой новости…

На радостях у меня проснулся аппетит, и я заказала себе еду по полной программе: салат из свежих овощей, говяжью вырезку, мороженое и кофе. Ги болтал весь обед о политике, Джонатан иногда спорил с ним, хотя и не очень охотно, я вообще их не слушала, предаваясь радостным мыслям о выздоровлении Шерил. И только когда я хотела расплатиться и достала свою карточку – мои кавалеры меня остановили и вызвались заплатить, но я все же достала свою карточку, посмотрела на нее и снова подумала: деньги у меня не кончаются. На мой счет идут постоянные поступления. Какой же глупостью было предположить, что с Игорем что-то случилось!

– Ну что, поехали ко мне, посмотрим кассету?

Это, конечно, Ги выступил. Джонатан метнул на меня вопросительный взгляд.

– Или, хотите, в дискотеку завернемся сегодня?

На самом деле я больше всего хотела поговорить с Джонатаном, обсудить все, что случилось за эти дни, надеясь, что разговор внесет в мою голову ясность. Но я так устала от двусмысленности наших отношений, от непонятности моих собственных чувств, что я уже была не способна к какому бы то ни было общению.

– Пошли, – сказала я.

– Я не люблю дискотеки, – с вызовом заявил Джонатан.

– А я обожаю! – с не меньшим вызовом ответила я.

Джонатан пожал плечами и встал.

– Желаю приятно провести вечер, – обронил он, направляясь к выходу. Я проводила его взглядом. Так и не обернувшись, он исчез в надвинувшихся сумерках.

Неожиданно для меня самой оказалось, что мне совершенно не хочется танцевать. Протрясясь вместе с Ги несколько танцев, я отправилась в бар и просидела там весь остаток ночи, глядя на танцующего Ги, который, казалось, был рожден вместе с музыкой. Девочки глазели на него и пританцовывали вокруг, Ги встряхивал черными волосами, его глаза отражали вспышки лазеров, тело жило ритмами. Иногда он махал мне рукой, зазывая на площадку, но я упрямо сидела за столиком и пила коктейль за коктейлем, медленно пьянея и вспоминая, как Игорь меня увез от Вадика в ресторан и отпаивал чаем… Никто, как он, не умеет угадать настроения и желания! Никто, как он, не умеет их выполнить красиво и ненавязчиво; никто, как он, не умеет окружить женщину нежностью и необременительной заботой… Никто, как он, не умеет любить!

Я разревелась. В грохоте ритмов и вспышках света никто этого не заметил. Тем лучше. Никому нет дела до меня. Игорь пропал. Джонатан демонстрирует свой характер. Я одинока и никому не нужна.

Все меня бросили.

Все меня предали.

Я была пьяна.

Глава 4

ИГРА СО СМЕРТЬЮ 2: ОБОЗНАТУШКИ-ПЕРЕПРЯТУШКИ

Домой я приплелась под утро, совершенно разбитая, и, едва раздевшись, плюхнулась в постель.

Проснулась далеко за полдень с чудовищной головной болью. Проглотив две таблетки аспирина, я забралась в ванну.

Головная боль постепенно затихла, горячая вода расслабила, и я начала снова засыпать. В полудреме всплыло: Джонатан моет меня. Сосредоточенный взгляд его светлых, в ободе чернейших ресниц глаз скользит по моему телу. Кажется, без всякого выражения… Но откуда взялось тогда, наполнило электричеством самый пар в ванной то эротическое напряжение, которое так пронзило меня? Загадка… Влюблена ли я в него? Люблю ли я Игоря? И вообще, что такое любовь? Я знаю точно, что я люблю мою маму. Я знаю точно, что я люблю Шерил. Это две разных любви, но обе очень сильны. В любви к мужчине есть еще и эротика, сексуальное напряжение, которое добавляется к любви человеческой, эмоциональной, сердечной… Но если попробовать убрать эту сторону, что останется? Не знаю. Игорь так нежен, так заботлив, так чуток… Мне с ним хорошо. Я его люблю за то, что мне с ним хорошо? За все то, что он мне дает? Корысть? Любила бы я его, если бы он мне всего этого не давал?

Я попробовала представить себе себялюбивого, эгоистичного Игоря. Бр-р, какой кошмар! Такого бы я не любила, не смогла бы. Значит, любовь не бескорыстна. Моя, во всяком случае.

Однако есть же люди, которые любят стерв и стервецов, развратников и развратниц, эгоистов и эгоисток… Я не говорю о любви жертвенной – это святые люди, которые живут с инвалидами, с больными и так далее. Перед такими я преклоняюсь. Я говорю о безумцах, которые растрачивают сокровища своей души на всякую дрянь и пьянь. Они сами кто – святые или ущербные? Они и есть образец любви бескорыстной? Когда тебе в морду дают, в прямом смысле и в переносном, а ты бьющую тебя руку целуешь?

Нет, эти безумные, преданно любящие своих драгоценных негодников и негодниц – они любят в этой любви себя. Потому что они в ней реализуются. Потому что им нужны всепоглощающе сильные чувства, а столь сильные чувства требуют и успешно вызывают к себе глубокие эгоисты. Как в физике: чем больше разница потенциалов, тем больше электричества. Так что эти мазохисты тоже находят свой, хотя и специфический, душевный комфорт в столь, казалось бы, некомфортных отношениях…

Бывает ли вообще любовь полностью бескорыстная? Если начать анализировать, разлагать ее на составные – получится, что любви-то и нет. Есть все время выбор, хотя и подсознательный, кто тебе что дает. Пусть речь и не идет о материальных благах, пусть даже о душевных, духовных, энергетических – все равно, мы выбираем тех, кто нам дает…

Вода в ванне начала остывать. Выпроставшись из кружев пены, я потянулась за душем. Мои философствования навеяли на меня еще большую тоску. Чем тогда жить, если настоящей любви не существует? Получается, что существует только одна ценность: комфорт. Каждый стремится к такому роду комфорта, который для него наиболее существен: один к материальному, другой к душевному, третий к энергетическому – вроде слабаков, которым нужна постоянная подпитка; четвертый к интеллектуальному… Или вот еще разновидность: люди, которым комфортно только тогда, когда они себя чувствуют выше других. И они ищут любыми способами средства это доказать: кто на шмотки с косметикой разоряется, кто карьеру как безумный делает… Эта порода любит только тех, кто способен им помочь самоутвердиться в их тщеславных притязаниях, кто послужит двигателем в их продвижении на вершину общества. В общем, любовь как средство передвижения по жизни.

Паскудно все это. Но ведь это правда, не так ли?

Я закрутила воду и услышала, как надрывается мой телефон. Впрыгнув в махровый халат, я пошлепала мокрыми ступнями к аппарату, который по-прежнему стоял на полу в гостиной.

– Кати! Что-то случилось?

Я вдруг подумала: сейчас она скажет, что Шерил пришла в сознание!

– Нет, почему… Просто кто-то оставил запись на автоответчике по-русски.

Игорь?! А кто же еще, конечно, он! Слава Богу, объявился!

– Я сейчас же приеду! Хотя, погодите, я же могу прослушать отсюда! Повесьте трубку, пожалуйста, и не снимайте, когда я буду звонить.

Сбегав за тапочками и довытершись, я набрала свой прежний номер. Заговорил моим голосом автоответчик – сначала по-русски, потом по-французски, – и я нажала свой код.

«Добрый день, Оля, это Владимир Петрович. Ко мне приходил человек, он привез вам от Игоря портативный компьютер. Я ему дал ваш адрес, поскольку он не смог до вас дозвониться. Так что ждите гостя, он, по-моему, сразу к вам и поехал. Позвоните мне как-нибудь, а то вы совсем пропали. Надеюсь, у вас все в порядке?»

Ох, у меня ровно наоборот, Владимир Петрович: все не в порядке… Но я вам про это рассказывать не буду. Я снова позвонила, Кати сняла трубку.

– Должен приехать человек, он привезет мне компьютер. Не знаю, говорит ли он по-английски, но даже если и да, то, пожалуйста, ничего ему не объясняйте: кто вы, да что вы, и где я. Просто заберите у него компьютер, и все. Ладно?

– Разумеется, мне ничего не стоит выполнить вашу просьбу. А он когда должен приехать?

– Скоро, в течение ближайшего часа. Я тоже подъеду, только вот соберусь, а то я только что из ванны.

– Хорошо, буду вас ждать. А… какой компьютер?

– Не знаю, – удивилась я. – Портативный.

– С Windows 95?