От любви (СИ) - Брамс Асти

Когда осталась последняя коробка, я с досадой отметила, что на улице уже начинает темнеть. Обида больно стукнула в груди. Я сидела в одинокой комнате в красивом платье, в котором надеялась хотя бы один раз потанцевать, словно всеми забытая. Желудок сводило от голода. Я ведь ела только утром, а на кухне стеснялась попросить.

Голова начала ныть. Вроде ничего такого не сделала, но я ощущала себя вымотанной. Уже ничего не хотелось… Кроме как уехать домой.

Закрыв последнюю коробку, я оставила полотенца и вышла из комнаты. Зашла на кухню, собираясь снять фартук, перед тем как подняться на второй этаж. Сейчас здесь было всего две работницы. Одна из них проследила, как я прошла к раковине, где отмачивалась посуда, чтобы помыть руки и покачала головой. Боковое зрение позволяло это увидеть, поэтому я тут же уставилась на неё.

— Мариям, стаканы и тарелки — в посудомоечную машину! — услышала я вдруг позади командный голос. — Для кастрюль вот эта специальная губка.

Мои руки, по которым хлестала вода, так и застыли. Динара приблизилась, и аккуратно взяв пальцами толстую губку с жестким боком, положила на край раковины рядом со мной.

— А рукава придется закатать повыше, — отметила она, невозмутимо встретившись с моим взглядом. — Такое платье красивое, а раковина глубокая.

Глядя на тетю Адама в полном недоумении, я наконец-то прозрела. Наконец-то… Не прерывая зрительного контакта, закрутила воду и выпрямилась.

— Я думала, вам действительно нужна помощь, — произнесла я напряженными губами.

Вскинув брови, Динара бросила взгляд на раковину и ничуть не смутившись, подтвердила:

— Так и есть.

Я качнула головой.

— Простите… я должна спуститься к мужу, — сказала, заведя руки за спину, чтобы развязать фартук.

— О, за Адама не беспокойся! Ему не дадут заскучать, — тут же настоятельно уверила хозяйка дома. — Твой муж в кругу семьи, общается и празднует вместе с гостями. А ты сейчас очень полезна здесь.

Внутри неприятно дрогнуло. Оцепенев от болезненного осознания, я спросила, едва сдерживая тон:

— То есть… Я не гостья в вашем доме?

Губы Динары расползлись в кривой улыбке. Задержав на мне странный взгляд, она внезапно велела присутствующим женщинам покинуть кухню. И как только те удалились, хозяйка дома сорвала маску и заговорила со мной уже совершенно другим тоном.

— Наглая, бессовестная, дрянная девчонка, — членораздельно произнесла она, свысока глядя на меня и начиная медленно наступать. — Лучше бы ты молчала и драила посуду в своем заляпанном вшивом платье. Но теперь послушай и запомни. В моем доме ты никогда не будешь гостей. Поняла?

Каждое ее слово, сказанное с ледяным спокойствием, дробью ранило меня. В висках застучал болезненный пульс, тело пробило мелкой дрожью. Но зато все встало на свои места.

Резко замерев, я сделала вдох, опустила взгляд и начала снимать фартук, игнорируя боль, вонзившуюся в грудь.

— Что ж… — произнесла я, складывая фартук в подрагивающих руках. — Очень жаль. Однако, я хочу, чтобы вы знали. Из уважения к Адаму я всегда буду гостеприимной с вами в нашем доме.

Сказав это с достойной выдержкой, я бросила фартук на столешницу возле плиты и только собиралась обойти Динару, как вдруг она резко схватила меня за руку.

— Ты — оборванка! — прошипела она, испепеляя меня взглядом. — Как смеешь проявлять ко мне снисхождение?! После позора, который принесла в мою семью! После того, как почти уничтожила парня, которого я когда-то знала, которого растила с малых лет!

— Пустите!.. — потребовала я, пытаясь вырвать руку.

Но тетя Адама вцепилась намертво, до синяков в мое плечо и приблизила свое лицо.

— Попомни мои слова, несчастная дрянь: ты не будешь с ним! Жалость Адама не спасет ваш брак! Молись, чтобы он нашел вторую жену, потому что эта жалось превратиться в ненависть и тогда, ты пожалеешь, что на свет родилась!

Резко отшатнувшись, я отступила от нее на несколько шагов и, глотая комок обиды, выпалила:

— Вы понятия не имеете, что происходит между нами! И не можете знать, что им движет!..

Улыбка, исказившая ее лицо, где-то внутри сразу меня насторожила.

— Жалкая девчонка. Какая же ты жалкая, — заявила она, глядя мне в глаза. — Когда ты лежала в коме, Адам дал Аллаху зарок в момент отчаяния, что не разведется и приведет тебя в свой дом! Вот, что им движет, глупая! И он сделал это не потому что тебя любит. Просто мой племянник хороший человек! Но ты… Ты не достойна его!

Сердце билось с сумасшедшей скоростью. Губы затряслись от эмоций, но я упрямо прогоняла рвущиеся слезы.

Она просто пытается сделать мне больно! Просто пытается отомстить!..

— Пусть так, — глухо выдала я, наконец, найдя силы взять себя в руки. — Пусть я не достойна Адама! Но знаете… Вам не стоит удивляться, если и впредь он будет вас избегать!

Выражение лица Динары изменилось на глазах. Взгляд потемнел, губы превратились в тонкую линию.

— Ах ты… змея! Пошла вон отсюда!.. — прошипела она, затрясшись от гнева. Затем уже криком: — Пошла вон!

Обиженно глядя на женщину, я вскинула голову и уже шагнула в сторону, чтобы уйти прочь, но краем глаза вдруг заметила движение. Не успела даже ничего понять, как поток чего-то горячего рухнул на пол, и жгучая боль вонзилась в ноги…

42

Адам

Цепким взглядом, обводя столы, за которыми сидели женщины в разнообразных нарядах и платках, я не замечал, как указательный и средний пальцы нервно стучат по столу. Платиновый циферблат на запястье говорил, что уже точно миновал второй час, как она ушла, но мне казалось, прошла чертова вечность!

— Ты опять?! — услышал я недовольный бас дяди Чингиза, перебивающий музыку. — Так и будешь весь вечер жену высматривать как помешанный?

Встретившись с его глазами, я неоднозначно качнул головой и хмуро сосредоточил внимание на танцевальном полукруге, собравшемся неподалеку. Там как раз двое из моих не самых далеких братьев зажигательно соревновались в лезгинке.

— Идем, станцуем! Сидишь как прибитый, — упрекнул брат дяди — Рахмат, подошедший к столу, чтобы глотнуть воды.

Усмехнувшись уголком губ, я вежливо пообещал:

— Обязательно. Попозже.

Рахмат махнул своей массивной ладонью и вновь пошел к танцующим гостям, а Чингиз привлек мое внимание, тронув плечо.

— Динара же сказала, что приглядывает за твоей женой, что все в порядке, ну? Не в чужом дом ты привел ее вроде. Так чего сидишь как на похоронах?! Какой у тебя повод для переживаний?

Глянув на подошедшего мальчишку-официанта, я откинулся на спинку стула и потер подбородок. Сам не мог понять, что меня так дергает, что не дает сидеть на месте. Динара действительно говорила со мной на лестнице где-то час назад, когда я пошел искать Мариям. Упрекнула за то, что проверять вздумал, и уверила, что жена не скучает, что она в хорошей компании. Этого хватило, чтобы притормозить меня. Минут на двадцать…

— А разве нет его совсем? — прямо поинтересовался я у дяди, взглянув ему в глаза. — Повода.

Явно не ожидав вопроса, тот потупился, но отступать не стал. Сделал глубокий вдох, от которого его пузо надулось как шар, и наклонился ко мне.

— Я тебе так скажу, Адам, — серьезно начал Чингиз. — Есть время сеять хлеб, есть время собирать урожай. Как бы тебе не хотелось — невозможно все предусмотреть и всех примирить. Но сейчас смотри: моя жена сделала шаг навстречу. Так дай и ты своей жене взять ответственность за шаги! Дай им возможность самим договориться хоть до чего-то.

Поджав губы, я нехотя кивнул, не желая развивать спор с дядей. Пусть договариваются хоть до посинения — я что против?! Но неужели нельзя было за столько времени подойти ко мне? Зачем заставлять нервничать?

Вновь оглянувшись на женскую половину, я скрипнул зубами и резко поднялся из-за стола.

— Ты куда?.. — удивленно спросил Чингиз.

— Пойду, подышу.

Двинувшись между столов в направлении дверей, я то и дело бросал по сторонам раздраженный взгляд. Динара ведь обещала передать Мариям, чтобы та нашла меня, как вернется на веранду. Дядя даже говорил, что видел ее среди гостей, а я как дурак — ни сном, ни духом! Только и выглядываю золотистое платье из десятка других.