Где ты, рай - Арне Фальк-Рённе

Уже через несколько дней после их прибытия маленькая Шарлотта обзавелась подругами-сверстницами из малайского населения, но даже дочь голландского казначея господина Росета, четырехлетняя Маритье, тоже часто приходит в госпиталь поиграть с ней или пригласить ее в свой дом, откуда она возвращается с шоколадом и апельсинами.

Мэри никогда раньше не пробовала апельсинов, и ее дочери приходится показать ей, как их очищают перед едой. В то время как Шарлотта расправляется с ними, Мэри сидит на кровати и крупные слезы капают на белую простынь.

"Ну какого черта ты плачешь?" - спрашивает ее муж.

Проходит довольно много времени, прежде чем Мэри отвечает ему, дождавшись, когда Шарлотта выходит из комнаты. Девочка не должна слышать, о чем говорят родители, чтобы не разнести этого дальше. Хотя здесь никто из малайцев не знает английский язык и только некоторые голландцы понимают по-английски, оба языка все же довольно близки и частично смысл легко уловить, поэтому многие из беглецов высказывают опасения по поводу общения Шарлотты с Маритье.

"Я плачу, потому что нам надо убираться отсюда, - всхлипывает Мэри. Здесь Шарлотта счастлива, и ее как равную принимают в компанию других европейских детей. Здесь также было бы хорошее место для воспитания Эмануэля. Он мог бы стать шкипером на какой-нибудь шхуне, совершающей рейсы между островами. Он белый мальчик, Вильям, и здесь с ним не будут обращаться так, как на родине, в Корнуолле, где уважают только тех, кто богат или имеет титул. Когда нашему мальчику исполнится семь-восемь лет, его отправят на шахту, а Шарлотту попытаются приставить к вязальной машине. Не дай бог, если ей выпадет такая же горькая участь, как мне". И она снова начинает рыдать.

Вильям не вполне понимает, но сознает, что предоставить жене столько, сколько она ожидает от жизни, ему будет трудно, если не сказать невозможно. Он часто говорит с товарищами о том, как они представляют себе свою жизнь в будущем. Нет сомнений в том, что им придется совершить путешествие на голландском корабле из Купанга в Батавию, однако во что бы то ни стало надо избежать путешествия из Батавии в Англию на британском корабле. Джеймс Кокс осторожно расспрашивает казначея Бернхарда Росета о том, суда каких стран заходят в Батавию, и впервые из этого разговора "ботаники" узнают, что в Европе назревает война. Время от времени в Батавию заходит американская китобойная или тюленебойная шхуна, и это их единственный шанс, по мнению Кокса. "Мы должны выбраться в Северную Америку, - говорит он. - Свободные штаты - это совсем новый мир, и там все равно, богат ты или беден, умеешь ли ты читать и писать, лишь бы ты мог трудиться. Свободные штаты - вот что станет нашим раем, друзья".

Вил пересказывает Мэри слова Джеймса Кокса, но она только плачет и вздыхает. Он не знает, как ее успокоить, но просит Джеймса навестить ее, чтобы, по его выражению, "образумить жену".

Джеймс Кокс садится на край постели и берет ее за руки.

"Мэри, что с тобой? - спрашивает он. - В опасном путешествии из того места, с которым ты достаточно хорошо знакома, ты была самой выносливой из всех нас, а теперь ты совсем раскисла. Скажи мне, что с тобой?"

Вначале Мэри только плачет, но постепенно обретает голос. Она боится, что будет с детьми.

"Почему ты беспокоишься за детей?"

"Если мы уедем отсюда, Шарлотта и Эмануэль умрут".

"Но откуда у тебя возникла эта зловещая мысль, Мэри?"

Этого Мэри не говорит. Она продолжает причитать: "Я это знаю! Я это знаю!"

"Мэри, утри слезы и взгляни на меня, - говорит Джеймс. - Если мы не улизнем отсюда и останемся здесь жить в течение долгого времени, мы рискуем, что сюда зайдет судно из того места, куда мы меньше всего в мире хотим попасть. Мы беглые каторжники, Мэри (эти слова он шепчет ей на ухо), а это значит, что нас, во всяком случае нас, мужчин, повесят на реях через 24 часа после того, как схватят. Наш добрый толстый друг здесь в колонии не может ничем нам помочь, даже если бы он наверняка этого хотел. Тогда, может, тебя как женщину помилуют, но во всех случаях непременно отправят обратно в... да, ты сама знаешь куда. И как ты понимаешь, что тогда будет с Шарлоттой и Эмануэлем? Их отправят с тобой в кандалах? Скорее всего, их отнимут у тебя и отдадут на воспитание жене какого-нибудь солдата. Бог дает детей, но он посылает также горести".

Мэри снова рыдает. "Единственное, чего я желаю, - всхлипывает она, это прожить остаток жизни в том месте, где моих детей считают такими же хорошими, как детей всех других людей. Здесь, в Купанге, Шарлотта играет с Маритье, дочерью казначея Росета, и входит в компанию детей губернатора Ваньона и врача Ройтена. Здесь она и Эмануэль имеют такие же возможности в жизни, как дети минхера Росета и минхера Ваньона, но в Корнуолле дочь рыбака Вильяма Брайента относится к совершенно иному сословию, чем ее сверстница, дочь лорда Эштона. И ты веришь, по правде говоря, что все обстоит иначе в Североамериканских свободных штатах, которые ты так усердно восхваляешь?" [49].

Однажды губернатор Ваньон навещает Мэри в госпитале. Она приходит в себя после тягот путешествия и лежит в чистой постели с несколькими подушками за спиной, рядом с ней ее дети. Видно, что это красивая и привлекательная молодая женщина.

"Ну, госпожа Джонс, как ваши дела? - спрашивает толстяк губернатор и протягивает ей горшочек меда. - Это от наших пчел".

"Благодарю, ваше превосходительство, мне никогда в жизни не было так хорошо, как теперь". И говоря эти слова, Мэри Брайент нисколько не преувеличивает. "Я чувствую себя, словно очутилась в раю".

"О, полноте, мы смогли сделать так мало после всех несчастий, которые перенесли вы и ваши дети".

Внезапно Мэри не может сдержать слезы. Она громко всхлипывает. Ваньон берет ее руку и тихо похлопывает ее. "Ну, ну, госпожа Джонс, успокойтесь".

Она наклоняется к нему: "Ваше превосходительство, - почти кричит она, - разрешите моим детям и мне остаться немного подольше в Купанге. Я так боюсь, что с нами будет, когда мы отсюда уедем".

"Разумеется, госпожа Джонс. Я хорошо понимаю, что требуется время, чтобы прийти в себя. Никто не будет торопить вас, я обещаю вам это как губернатор острова Тимор".

Мысль остаться в Купанге захватывает Мэри. Когда беглецы пришли в себя и покинули госпиталь, им было предоставлено жилище на окраине города. Как все другие деревянные дома на Тиморе, их дом окружен большой открытой верандой, где установлены гамаки и много удобных шезлонгов из бамбука. Джеймс Кокс продал баркас со всеми принадлежностями, кроме фляг, может, из опасения, что покупатель обнаружит, что эти предметы происходят из Ботани-Бея. Мушкет они сами выбросили за борт еще до высадки на острове. Некоторые мужчины получили работу по обработке табака, другие помогают, где могут. Джеймс Кокс собирает суммы, которые они зарабатывают, и платит бульшую часть их казначею Росету как плату за дом. На остальные деньги они покупают продукты.

"Вы сами видите, что мы не откладываем ничего впрок, - говорит Мэри. Разве мы не должны просить Ваньона, чтобы он разрешил нам пожить здесь?"

"Если мы это сделаем, нам придется также рассказать ему, откуда мы прибыли и почему убежали", - говорит Кокс.

"И ты думаешь, он посадит нас в тюрьму и выдаст, если придет английский военный корабль?"

"В этом нет никакого сомнения. - Кокс говорит это убежденно. - Я это уже говорил тебе раньше, Мэри. Может, сам он и не желает этого. Но таков его долг как губернатора. И если выяснится, что он этого не сделал, то, вероятно, его отстранят с поста губернатора".

Утром приходит с визитом господин Росет с дочерью, чтобы спросить, не пойдет ли Шарлотта к ним домой поиграть с Маритье. "Я рад, что девочки так хорошо играют вместе, - говорит он, - так как Маритье при этом обучается английскому языку".

Батчер и Нат присутствуют при этом разговоре, и, когда Росет уходит с обеими девочками, они нападают на Мэри: "Ты подумала, какому риску подвергаешь нас, разрешая Мэри обучать Маритье английскому языку? Ты не думаешь о том, что она невольно проговорится и Росет узнает, кто мы такие. Наверняка, обещаю тебе, для нас это кончится плачевно".

Мэри вспыхивает. "Никто не должен решать, с кем играть Шарлотте, кричит она. - У нее никогда в жизни не было товарищей по играм. Она и Маритье имеют право быть вместе, если для этого есть возможность".

Прибегает Вильям. "Прекрати болтать чепуху, - кричит он и отвешивает ей здоровенную оплеуху. - Ты принесешь нам всем несчастье своей неосторожностью".

Вильям не совсем трезв, и то же относится к Нату и Батчеру, поскольку они тоже начали успокаивать свои нервы крепкой голландской можжевеловой водкой, которую здесь совсем нетрудно раздобыть. Единодушие, присущее им во время плавания от Порт-Джексона до Тимора, начинает исчезать. Теперь Вильям Брайент, может быть, чувствует, что он стоит на пути своей жены. На следующий день Мэри посещает с Эмануэлем и Шарлоттой голландских чиновников. Эмануэль немного мучится от кожной болезни, которая поражает большинство детей в колонии, и поэтому Мэри должна несколько раз в неделю приводить мальчика в госпиталь, где доктор Ройтен смазывает его тело мазью. Из госпиталя она обычно идет с доктором Ройтеном в дом казначея Росета, где Шарлотта и Маритье играют всю вторую половину дня. И здесь она также часто встречает Джеймса Мартина, который подружился с Росетом. Она и раньше знала, что Писатель хорошо играет в шахматы, но теперь она открывает еще один из его талантов. Вместе с Росетом он играет на флейте и обучает голландского друга ирландским народным мелодиям.