Продам май (сборник) - Мария Фомальгаут

2050 г

…небывалый расцвет и процветание ждет нас в будущем, народ Аюми подтверждает это. Путеводной звездой мерцает для нас высоко с небес корабль Аюми, Пол-Лын, спешат поздравить человечество и сами Аюми, выходят из пучин морских, качают своими семью рогатыми головами.

Несомненным улучшением международных отношений является прибытие наместника от Аюми, в народе Аюми он числится под номером шестьсо… гхм… Думаю, что правление наместника станет залогом процветания для нас для всех.

2010 г

Ну и в заключение хочу пожелать…

2050 г

…чтобы у каждого сбылись его самые заветные мечты…

62 г. н. э

…чтобы все печали остались в уходящем году…

2020 г

…чтобы мы взяли с собой в наступающий год все самое лучшее…

2070 г

…в наступающем году победа будет за нами, гнет Аюми падет…

2030 г

…хочу поднять бокал…

2000 г

…за нас за всех…

2050 г

…с Новым Годом, дорогие друзья!

3000 г

С новым счастьем!

2012 г.

Санки

— Доброе утро.

Смотрю на женщину, идет мне навстречу, поднимается по лестнице, тащит за собой детские санки.

— Здравствуйте.

Думаю — убить мне ее сразу, или подождать. Тут же спохватываюсь — подождать.

Чего подождать…

Вижу ее каждое утро, и каждое утро хочу убить. Смотрю, как заходит в подъезд, поднимается по лестнице, тащит за собой детские санки. Тут-то мы с ней и встречаемся, возле лифта, я выхожу из квартиры, закрываю дверь, она идет навстречу, тащит детские санки…

— Доброе утро.

— Здравствуйте.

И хочу ее убить — и не могу.

Еще пытаюсь успокоить себя, не мое это дело, мне-то что, не для того я здесь живу, не для того я здесь квартиру снял, чтобы вмешиваться в дела людей. Мало ли у кого что, вон, смотрю в замочную скважину, бескровный доходяга выуживает из почтового ящика шприц, наполняет какой-то дрянью… Выйти бы сейчас, выхватить у него эту штуку, наподдать хорошенько…

А нельзя.

Сиди тихо.

Не вмешивайся.

Или за стеной каждый день пьяные оргии, кто-то кого-то лупит, кто-то зовет милицию, а попробуй, вызови эту самую милицию, тебя же самого и отлупят…

Но эта женщина… преследует меня, как наваждение, как насмешка над моей совестью, дразнит, не отступает…

Ладно…

Не мое дело — наказывать преступников. Так что пусть эта преступница крутится здесь, сколько хочет, и без меня ее кто-нибудь выловит…

Выхожу утром по делам, дела — превыше всего, для того и приехал сюда, чтобы делать дела. За поимку преступников меня в штабе по головке не погладят, не высовывайся, не вылезай, зря, что ли, шифровался…

Но эта женщина… каждое утро проходит мимо, говорит:

— Доброе утро.

— Здравствуйте.

Ее видят все. И никто даже не спохватится, что надо позвонить в полицию, ходит преступница среди нас, будто так и надо…

Пару раз выходил из дома пораньше, видел ее — с детьми, как она спускалась по лестнице, несла ребенка на руках, или вела по ступенькам, раз, два, три, четыре, а дальше как? Забыл? Пять, шесть… Я еще придерживал дверь, когда она выносила санки, она еще говорила:

— Спасибо.

И вела ребенка — в темноту, в снежные сумерки. Сколько раз хотел выхватить у нее ребенка, увести, убежать, да какое там! Вся шифровка пойдет псу под хвост, тут только попробуй засветись, и так меня все спецслужбы ищут…

Осторожно сообщал в центр, осторожно просил лицензию на убийство — всякий раз отвечали отказом, не смей трогать людей, не твое дело, чем они там занимаются…

Но женщина, женщина…

Каждое утро шла мне навстречу с пустыми санками, веселая, легкая, счастливая, будто ничего и не произошло — только что, где-то там. Каждый раз весело говорила мне:

— Доброе утро.

И я отвечал:

— Здравствуйте.

Осторожно спрашивал у соседей, что полагается за убийство ребенка. Называли какие-то статьи, какие-то сроки. Иногда, вечерком, заходил к кому-нибудь из соседей, пятьсот рублей разменять, а у вас телевизор работает, а у меня что-то барахлит… Слово за слово, интересовался, а бывает такое, чтобы мать своего ребенка убила, а что за это полагается, а как это… и все в один голос подхватывали, да я бы таких матерей своими руками душил, да стрелять их мало, да вон в газете писали, алкашка какая-то двух дочерей…

Я кивал.

Слушал.

Не понимал.

Она же ходит среди них, убийца, делает вид, что ничего не происходит, и все делают вид, что ничего не происходит, почему, почему…

Некогда было решать — почему, утром ждали дела. До конца света оставалось не так уж и много.

Пару раз заходил к этой женщине, просил фен, миксер, еще что-нибудь такое, женское, домашнее. Видел детей — обреченных. Веселых, счастливых, носятся по дому, кричат, еще не знают, что их ждет завтра…

Поднимается по лестнице.

Тащит пустые санки.

— Доброе утро!

— Доброе.

Какое оно, на хрен, доброе…

Еще пару раз слал запросы в Центр, еще пару раз слушал отказы. И не вздумай даже, не высовывайся, у тебя дела, у тебя конец света, какие люди, какие дети, ты вообще о чем, ты о своих детях подумай, задание провалишь, как бы с твоими детьми чего не случилось…

Что делать, такой я, до всего мне есть дело, все не все равно… Правильно босс меня брать не хотел, все головой качал, не дай бог с твоим характером в агентуру…

— Доброе утро.

Смотрю, как несет на руках ребенка, тащит санки, ребенок хнычет, она ему нашептывает что-то, ну-ка, как зайка в мультике по пеньку барабанил?

— Доброе.

Придерживаю дверь подъезда…

— Спасибо.

— Не за что…

Смотрю, как усаживает ребенка в санки, сует ему какого-то плюшевого носорога, ту-ту, поедем… Смотрю на себя как со стороны, какого черта я стою, бежать, бежать за ней, пристукнуть ее чем-нибудь, выхватить ребенка…

Нет, не так…

Набираю ноль-ноль-два…

Гражданский долг…

— Здравствуйте… вы позвонили в дежурную часть…

— Утро доброе. Волоколамская, семнадцать. Тут женщина детей своих убивает…

…из планетарной системы Антареса. Обнаружен случайно после звонка в дежурную часть полиции. Задержанный уверял, что его соседка убивает собственных детей, при допросе выяснилось, что задержанный не знаком с элементарными…