Узор Судьбы (СИ) - Джулс Бичем

   - Мы обратились за помощью к целителю, но когда он прибыл, Вы были уже исцелены, хотя и без сознания, - бархатный голос ракшаса приятно гладил слух, лишний раз напоминая о том, что Гай дома. Видя, что он молчит, Дэв поклонился и бесшумно направился к выходу из комнаты, решив, что раз тот пришел в себя, его не стоит беспокоить.

   Эльф не сдвинулся с места, словно ожидал, когда Дэв уйдет. В комнате повисла тишина, прерываемая лишь стуком дождя в окно.

   - Это ты помог мне исцелиться, - Гай не спрашивал и не утверждал, а констатировал факт, ожидая, что эльф расскажет - что же произошло на самом деле. Гай знал, что может рассчитывать только на себя. В крайнем случае - на помощь Господина, который был единственным, кто мог бы проявить заботу о них с Аноэлем. И на Аноэля, который никогда бы не упустил возможности помахать кулаками, но притащил бы Гая домой только из чувства солидарности напарников. Поэтому он хотел понять, с чего вдруг эльф побеспокоил свою надменность, привезя его и исцелив. Неужели он настолько сильно хочет показать, что готов на всё, лишь бы его простили за проваленное дело?

   Оставался открытым вопрос - кто вытащил его из рук Фомор. Точно не Шолто. Эльфы презирали сражаться с её народом, считая их чем-то вроде животных или слуг.

   - Я нашел Вас на повороте к особняку в старой машине, - наконец произнес эльф, подтверждая мысли Гая. Устало закрыл глаза, затем полез во внутренний карман пиджака, доставая увесистый конверт, - это для Вас, господин. Надеюсь, что это будет полезным.

   ***

Аноэль неожиданно понял, что с ним что-то не так. Словно светлые стены стали надвигаться на него со всех сторон, угрожая опрокинуться. Он моргнул, прогоняя внезапно нахлынувшую дурноту, и зашагал к покою Господина Хедрунга, собираясь узнать - когда они отправятся обратно. Аноэль скучал по Земле, несмотря на то, что она была чужда ему своей короткой и частенько - бессмысленной жизнью людей, с их полным отсутствием логики. Дурнота исчезла так же внезапно, как и появилась; возможно, так действует воздух Анхаша, к которому Аноэль не привык. Как-никак, этот мир ему почти незнаком, откуда можно знать - какие секреты он таит в себе.

   Аноэль достиг входа в покой, закрытого золотисто-алой занавесью, и отодвинул её, проходя внутрь. Он понял, что появился не вовремя тогда, когда услышал голоса беседующих в дальней комнате покоя.

   - Ты играешь в опасную игру. Если допустишь промах, все приложенные усилия пойдут прахом. А чем это грозит - ты и сам знаешь. Разве мало того, что из-за тебя уже понес наказание тот, кто осмелился нарушить законы? Даже для тебя есть границы, за которые лучше не выходить.

   Голос говорившего был незнаком Аноэлю. Но в нём скользили нотки озабоченности, отчего казалось, что обсуждаемая тема крайне важна для собеседников.

   - Вам не стоило показываться на состязании.

   Беседующие явно приближались к выходу, и Аноэль подумал, что ему стоит убираться из покоя.

   Он не успел никуда уйти, как занавесь отлетела в сторону, словно поднятая ветром, пропуская фигура в плотном плаще с низко опущенным капюшоном. За ней следовал Господин Хедрунг, явно не ожидавший увидеть Аноэля.

   Фигура остановилась перед Аноэлем, рассматривая его, затем обошла кругом; тот, кто скрывался под плащом, был с него ростом и, вероятно, уже не молод. Не зная, как себя вести, Аноэль стоял, позволяя незнакомцу разглядывать себя. Это было непривычно, но раз уж он оказался в таком положении, лучше промолчать.

   На секунду фигура шевельнулась, и полы плаща разошлись, открывая вышитое на подоле одеяния золотое изображение Круга Вечности. Оно принадлежало Храму Анхаша, насколько успел узнать Аноэль о городе, А значит, под плащом был один из священников Храма, не желавший, чтобы его увидел кто-либо. Потому Аноэль ничем не выдал своего удивления, оставаясь спокойным, словно ничего и не заметил.

   - Помни, был дан только один шанс, - священник обращался к Господину Хедрунгу, который становился всё более озабоченным с каждым его словом, - нельзя избежать надвигающегося, можно только изменить его, если хватит сил и духа.

   Он отвернулся и прошел мимо Аноэля, еле слышно шелестя плащом, а за ним плавно опустилась занавесь входа. Господин Хедрунг смотрел ему вслед, и Аноэль мог поклясться, что впервые видит на его лице почти растерянность. Это было неожиданно, Аноэль не знал ни одного момента, в который тот не нашел бы выхода или решения. Хотя он мало знал о нём, точней - не знал почти ничего. Да и что вообще Аноэль знал даже о самом себе?

   Когда он открыл глаза, пытаясь придти в себя на поле, ему в глаза светило солнце. Оно было настолько яркое, что заполняло всё вокруг белым светом. Настолько белым, что он мог сиять изнутри, оставаясь при этом прозрачным. Таким белым, что проходил сквозь израненное тело, как сквозь воздух. Вокруг него колыхались высокие стебли пшеницы, которая росла на поле вопреки тому, что на нём происходило.

   Он лежал, ожидая смерть. Она ходила по полю, собирая свою пшеницу, и он лежал одним из срезанных колосьев, ожидая, когда она подойдет, чтобы забрать и его. Рассеченная мечом одежда больше не закрывала его тела, позволяя распоротой коже обнажать ещё бьющееся сердце. Когда-то белая ткань теперь была бурого цвета от крови и земли. Он смотрел на солнце, просто слушая тишину. Тело больше не болело. Мысли больше не звучали. Он лежал на земле, при этом удаляясь от неё так далеко, насколько далеко было от неё солнце, и ещё дальше. Время остановило свой ход, и он внезапно понял - насколько прекрасна вечность.

   Смерть подошла к нему, улыбаясь. И он улыбнулся ей в ответ, не видя её такой страшной, какой её представлял. Она просто была проводником, тем, кто встречает и показывает дорогу, не желая зла, а просто выполняя свою работу. Она улыбалась, собираясь забрать его в путь домой.

   Внезапно солнце перестало быть белым. Оно продолжало светить, но белый свет исчез, словно растворившись в воздухе. Смерть подняла голову, словно прислушиваясь к чему-то. Затем отвернулась и пошла прочь, оставляя его. Он пытался крикнуть ей, что хочет уйти, что она должна взять его с собой в дорогу, но она не останавливалась и не слушала его. Она не захотела забрать его домой, и это было похоже на наказание.

   Затем вернулась боль. Голубое небо над ним взорвалось вспышкой боли, и его заслонило чье-то лицо, склонившееся над ним. Жизнь не собиралась отпускать его.

   Что было дальше - он не помнил. Изредка приходя в себя, он видел стены, сложенные из дерева. Из камня. Снова из дерева. Казалось, что его везли куда-то. Затем он видел полог, расшитый узорами, который скрывал постель, на которой он лежал. Порой полог поднимался, чтобы кто-то приблизился к постели - врач или слуга, но он не мог долго оставаться, проваливаясь снова и снова в забытье.