Вселенная бессердечна (СИ) - Рейн Алина

— Следи за словами, крашеная! — усмехнулся вампир, попивая американо.

Эмори зашипела, подобно кошке:

— Это мой натуральный цвет!

— Ой, не заливай! — Акио отпустил раскрасневшуюся сестру, очевидно опасаясь, что та выцарапает ему глаза. — Еще раз спрашиваю, зачем ты пришла?

— Отец знает, где ты, — затараторила девушка, всплеснув руками. — Кажется, вы засветились на одной из дорожных камер, точнее сказать не могу, мне мало что сообщают. Я приехала в Гросслинг с Мартой на концерт, по чистой случайности. Ночью мне позвонил Фрэнк, и передал, что все выдвинулись сюда. Они будут здесь через пару часов, а поисковики и того раньше, им приказано вас задержать…

— С чего нам вообще тебе верить? — вступила я.

Этот вопрос не давал мне покоя, ведь все слова Эмори можно смело делить на два, а то и на четыре. Она обманом заманила меня в дом своей семьи, оказавшийся настоящим логовом змей. Если бы не тени и Акио, я вообще не смогла бы унести оттуда ноги. Ради спасения мне пришлось убить человека… И я всё еще винила себя в этом, хоть и понимала, что иначе было нельзя.

— Отец хочет твоей смерти, — выдохнула Эмори. Я думала, эти слова относились ко мне, но она умоляюще смотрела на брата. — Ты понимаешь? Он считает тебя предателем… Верит, что ты умыкнул Коготь и ее, чтобы самолично использовать его могущество против семьи. Он помешался… Знаешь, он всегда был одержим своими демонами, но теперь всё в разы хуже… Даже мать не может сдержать его. За тебя назначена награда. Живого или мертвого.

Мне показалось, что она не лгала, хотя обманщицей она была отменной.

— Ах вот как? — неясная тьма всколыхнулась в глазах Акио, но через миг они вновь стали прежнего карего цвета. Он тяжело задышал и принялся ходить взад-вперёд по комнате.

— Ее отец, он кто? — Марк нарушил гнетущее молчание.

Я процедила:

— Японский мафиози с непомерными амбициями. И толпой головорезов. Это если вкратце.

— Почему ты мне об этом не рассказывала?

— Я тебе не доверяю, — шикнула я строго.

Марк изменился в лице, его будто ударили под дых. Невольно, но я пожалела о своих словах, однако отступать было некуда.

— То есть для откровенного разговора я недостаточно хорош, а для секса гожусь?

— Вполне, — ничуть не смутилась я.

Мы смотрели друг на друга. Он — со злостью и болью в разгорающихся багрянцем глазах. Я — со всей безразличностью, на которую только была способна. Не могла себе позволить, чтобы минувшая ночь что-то значила для меня. Даже намека на чувства нельзя допустить, ведь это будет только мешать. Путь, оставшийся до конца, я должна пройти одна. И это будет конец Нейта, не мой. Времени до вечера оставалось всё меньше, а проблемы множились в геометрической прогрессии.

Хорошо еще, что Акио и Марк не ведают о моих планах.

Переодевшись, я быстро вернулась из ванной. Казалось, все ждали только меня.

— Что будем делать? — осторожно поинтересовался Акио.

— Ты что, не слышал меня? — вскипела Эмори, до этого момента прислонившаяся к стене и изучающая свой идеальный маникюр. — Нужно уходить! Акио, пожалуйста! Я не могу потерять тебя снова, как тогда, год назад…

Я принялась спешно собирать свои нехитрые пожитки в рюкзак, мысленно призвав Орландо и Блума скрыться в моей тени. Те послушались. Они бесшумно заскользили по полу, не привлекая внимания блондинки.

— Вот и уходите, — буркнула я, нагибаясь, чтобы достать из-под кровати Когти. Кинжал отправился в боковой карман рюкзака, а клинок угнездился в ножнах, прилепленных к поясу джинсов.

— Я не уйду без тебя, а ты что-то задумала, и не смей отрицать!

— Что случилось год назад? — спросила я, выпрямляясь.

Акио не ожидал этого вопроса, и вместо него ответила Эмори:

— Авария. Мы были дома, нам позвонили из скорой, диагностировали остановку сердца… клиническая смерть. Понимаешь, что я тогда пережила?! А сейчас он снова подставляет себя под удар! И ради чего?

— Ради свободы делать то, что я хочу! — жестко оборвал ее брат.

На глазах Эмори заблестели слезы, а руки безжалостно теребили сумочку. Растерянность на ее лице сменялась страхом. Она боялась за его жизнь, и я тоже боялась. Нельзя допустить, чтобы повторилась история Криса, только не сейчас. Пришло время учиться на своих ошибках.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Акио… — я подошла вплотную к парню, заглядывая в ставшие родными карие глаза. Переплела с ним пальцы, отчего Эмори и Марк напряглись. — Тебе нужно идти с сестрой. Прямо сейчас. Уезжайте как можно дальше отсюда, начни новую жизнь, как ты и хотел. Свобода ведь так близко… Обещай мне…

Я вложила в голос всю силу, которую он только мог вместить. В конце концов Акио лишь человек, и не в состоянии сопротивляться внушению суккуба. Если бы я нашла в себе силы сделать то же самое ради Криса… Он остался бы жив. У Рози был бы брат, у Эллиота — лучший друг, а у их родителей — сын.

Но я была слабой, думала лишь о себе и так боялась отпустить любимого, что… потеряла его навсегда.

Моргнув несколько раз, Акио отвел взгляд и высвободил свои руки. Я молилась всем, кому только можно, даже самому Демону, чтобы всё получилось. И вдруг он обнял меня, так крепко, что чуть не затрещали кости.

— Береги себя, — его горячий шепот обжег кожу. — Мы еще встретимся. Может, даже раньше, чем ты думаешь.

И отпустил. А я отпустила его. Мне не привыкать терять близких, но, когда они в безопасности — это не так тяжело.

Не оборачиваясь, Акио зашагал прочь из моего номера. А я могла лишь стоять на месте и с тревогой смотреть ему в след. Эмори еще пару секунд переминалась с ноги на ногу, потом с ее губ сорвалось неуверенное:

— Спасибо, — я лишь кивнула в ответ. — Знаешь, жаль, что мы так и не подружились.

— Я так не думаю.

Блондинка ухмыльнулась, развернулась на каблуках и поспешила вслед за братом. Надеюсь, они будут оберегать друг друга, ведь иначе, всё было напрасно.

Оглядев номер, и проверив, ничего ли я не забыла, я невольно встретилась глазами с Марком.

— Я знаю этот взгляд, — его голос звучал спокойно, но я чувствовала, что внутри он весь напряжен. — Ты что-то задумала, и это что-то касается Нейта.

— Ты очень проницателен.

Закинув рюкзак на плечо, я нашарила в кармане джинсов ключи от джипа и направилась в сторону выхода. Марк кинулся следом, но вот незадача — он был всё еще одет в махровый гостиничный халат. Воспользовавшись его заминкой, я зашагала быстрее, чувствуя ободряющее покалывание теней под волосами. Едва ли необходимость быстро переодеться его надолго задержит, но лучше так, чем… Я не знала, что я буду делать, если он встанет у меня на пути, защищая друга. А это рано или поздно случится.

Вампир нагнал меня на парковке, когда я как раз собиралась вставить ключ в замок.

— Не делай этого, — выпалил он, блокируя дверь ладонью. — Хватит уже мести, Эвелин! Никому, слышишь, ни-ко-му от этого не станет легче! И особенно тебе.

Я закатила глаза, разворачиваясь корпусом к Марку. Суровость его взгляда давила, будто тиски, а губы были плотно сжаты. Что он сделает, когда поймет, что меня не переубедить? Атакует? Я хорошо его изучила, и я вижу, как в нем борется желание оберегать меня и защитить друга. Сейчас он старался переубедить меня, ведь только так можно спасти нас обоих.

— Тут ты ошибаешься.

Чувствуя зов Когтя, я дотронулась до эфеса. Змей встретил меня с воодушевлением, готовый к бою, и с жаждой крови. Это мое движение не укрылось от Марка. Он наклонился ко мне, его серые глаза сузились.

— Так вот что ты хочешь? Убить меня? — прошипел он. — У тебя был такой шанс, ты им не воспользовалась. Скажи мне, почему?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Не дожидаясь ответа, Марк поцеловал меня. Но поцелуй вышел жесткий, беспощадный, выжигающий всё изнутри своим огнем. Он напомнил мне, что я имею дело вовсе не с человеком. Его губы требовали, чтобы я откликнулась. И я это сделала.

Потянулась к силе, бурлящей в крови, и она с готовностью отозвалась. Вспышка фиолетового света — и вампир отлетел на несколько метров, протаранив спиной ни в чем не повинную красную малолитражку. Недостаточно, чтобы убить, но вполне хватит, чтобы оглушить. Эту не хитрую формулу я выучила еще при встрече с Нейтом, в прошлой жизни.