Долг - Алексис Опсокополос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда предоставленный Милютиным водитель вернул меня на квартиру, часы показывали всего полшестого — вполне можно было часок отдохнуть перед разговором с Глебом; почему-то мне казалось, что он будет непростым. Но прежде чем отдыхать, надо было позвонить другу и назначить встречу. Но где?
Разговор с кесарем о безопасности не то чтобы меня напугал, но насторожил. После того, как бабушка сначала пленением финнов, а затем поимкой Жилинского и пресс-конференцией с Каменским привлекла внимание к нашей семье не только в России, но и во всём мире, а я по факту стал без пяти минут главой рода Седовых-Белозерских, имело смысл относиться к своей безопасности более серьёзно, чем я относился прежде. У бабушки были враги, или как минимум, недруги, а я был сейчас самым близким для неё человеком. И мне очень не хотелось становиться её слабым местом. Поэтому о безопасности теперь надо было думать ежеминутно.
И ночевать в Новгороде однозначно не стоило, да по большому счёту вообще никуда из этой квартиры не стоило выходить. Если бы не встреча с Глебом, можно было бы сразу уйти порталом в имение бабушки; но подвести друга я не мог, надо было где-то с ним пересечься, и желательно недалеко от моей квартиры, чтобы никуда далеко не ходить.
«А зачем вообще куда-то ходить? — посетила мою голову умная мысль. — Глебу явно всё равно, куда ехать, так пусть едет сюда!»
С квартиры я всё равно собирался съезжать, поэтому никакого риска в том, чтобы рассказать о ней Глебу, не было. И это было максимально безопасно — в случае чего, за стеной был Хеду, довольно неплохой боевой маг.
Я позвонил другу, продиктовал адрес и сказал, что жду его к семи. На всякий случай предупредил, что времени у меня на разговор будет не больше часа. На самом деле, я мог поболтать и больше, но сказал так, чтобы Глеб не притащил с собой вино, рассчитывая на разговор по душам до середины ночи.
Глеб прибыл ровно в семь, выглядел он немного взволнованно, но при этом улыбался. Эмоций его я прочувствовать не мог из-за защиты, но по лицу и поведению было видно, что он рад меня видеть; впрочем, эта радость была объяснима — он добивался встречи со мной, и вот эта встреча состоялась. Мы по-дружески обнялись, перекинулись парой дежурных фраз о самочувствии, и я провёл Глеба в гостиную.
— Будешь кофе? — спросил я, включая кофемашину. — Или тебе чай? У меня есть на случай визита московских друзей.
— Мне бы чего покрепче, — усмехнувшись, сказал Глеб. — Но сейчас не до выпивки.
— Думаю, чашку кофе с коньяком или чая с бальзамом можно не считать за выпивку.
— Тогда чай.
Я заварил Глебу чай, добавил туда бальзам, сварил себе кофе. Делал это всё не спеша, словно пытался оттянуть начало серьёзного разговора; и по другу было видно, что он не спешит. Это немного напрягало. Впрочем, я уже от кесаря выехал напряжённым, поэтому Глеб тут не особо был виноват.
Друг устроился в кресле, сделал пару глотков чая, похвалил его вкус, а потом вдруг выдал:
— Я сразу хочу сказать, что знаю всё про тебя и Аню.
Это было довольно неожиданно. Я, конечно, допускал, что старик Денисов рассказал внуку о моих отношениях с Аней в Восточном, и допускал, что рано или поздно у нас с Глебом случится разговор на эту тему, но что начало у этого разговора будет таким — у меня дома за чашкой чая, я не ожидал. И даже немного растерялся.
— Мне жаль, — сказал я. — Мне очень жаль, что в своё время всё это случилось, но я даже извинения тебе не могу принести, потому что мне просто не за что извиняться. Разве что за то, что не сказал тебе об этом, когда узнал о вашей свадьбе. Но я не мог, я был связан клятвой. Рассказав тебе о наших отношениях, мне пришлось бы раскрывать детали нашего пребывания в Польше. Это сейчас все знают о том немецком проекте, а тогда это была государственная тайна, и я поклялся её не разглашать.
Глеб меня выслушал, как-то странно кивнул, то ли соглашаясь со мной, то ли просто на автомате, сделал ещё глоток чая и произнёс:
— Я тебе это сказал не для того, чтобы ты извинялся. Конечно, мне это всё очень неприятно, но я понимаю, что твоей вины ни в чём нет. Ты не знал, что Аня — моя невеста, не знал, кто она и откуда, и как я понял, ты даже не знал, кто ты сам такой. А осуждать друга за то, что он крутил роман с красивой девушкой, я не могу, не настолько я лицемерен. Тем более, уж кто бы осуждал, да только не я с моим опытом любовных приключений.
— Мне приятно слышать, что ты не держишь на меня зла, — сказал я. — И я очень надеюсь, что это не станет препятствием для нашей дружбы, учитывая, что ваша свадьба всё равно не состоялась.
— Мы с Аней хотим пожениться, — огорошил меня второй раз за пять минут Глеб.
— Пожениться? — невольно переспросил я. — Но ведь помолвку разорвали? Зачем тебе это?
— Я люблю Аню и хочу, чтобы она стала моей женой.
Глеб удивлял с каждой фразой.
— Поэтому я тебе и рассказал, что всё о вас знаю, чтобы между нами не было тайн, — продолжил друг. — Чтобы мы могли говорить, не думая о том, что можем случайно сболтнуть лишнего.
— Аня в курсе, что ты об этом знаешь?
— Она мне всё и рассказала.
— Она? — удивился я в очередной раз. — Я думал, что дед. Но…
Я осёкся, чуть не ляпнув лишнего.
— Что но? — переспросил Глеб. — Но зачем она это сделала? Ты это хотел сказать?
— Извини, это было некорректно с моей стороны. Но, согласись, это действительно всё довольно неожиданно.
Глеб кивнул, глотнул чаю и сказал:
— Я люблю Аню, и она меня тоже любит. Поэтому всё и рассказала, чтобы между нами не было никаких тайн, раз уж мы решили связать наши судьбы.
«Могла бы и меня
