Нэй: мой любимый Прародитель (СИ) - Анна Кривенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И хотя все вокруг уже знали, что Нэй — мой брат, но такие длительные объятья вызвали недоумение даже у моего отряда.
Даже не знаю, что на меня нашло. Хотя нет, знаю…
Я просто… была счастлива, что вернулась и вижу его вновь. А еще… меня так согрела его любовь!
Наверное, впервые я даже не напряглась от его прикосновений. Мне просто захотелось отдаться этому его безусловному принятию и насладиться им…
Но сейчас пришло чувство вины.
Вспомнила предложение генерала Лаурини о соблазнении мальчишки и забеспокоилась. Это же не выглядит так, словно я его соблазняю?..
Тряхнула головой.
Нэй поднялся на ноги.
— Ты чего-то боишься… — вдруг выдал он, делая ко мне шаг за шагом и так цепко вглядываясь в мое лицо, словно пытаясь прочесть мысли. — Расскажи мне, Ангелика…
Его руки опускаются на мои плечи, и я чувствую, как властно меня подчиняет его обеспокоенный взгляд.
Сглатываю.
Что за наваждение?
Не могу оторваться от его глаз и вдруг понимаю, что смотрю на Нэя… снизу вверх!
Он вырос?
Уже на полголовы выше меня!
Только сейчас замечаю, что с его лица почти пропали милые щечки, делавшие лицо женственным и нежным. Подбородок и скулы стали острее, шея и плечи шире.
Несколько прядей волос выбились из золотой косы и небрежно упали на лицо.
Мне безумно захотелось протянуть руку и загладить их за ухо…
— Ангелика… — его голос перешел на шепот.
Лицо было так близко, что я могла рассмотреть, как в его глазах отражается мое изображение…
Вдох. Другой. Стоп…
Опускаю глаза.
Его близость что-то слишком волнует меня.
Это недопустимо!
Я не позволю сбыться мерзким планам Лаурини!
Выскальзываю в сторону и спешу сесть на койку.
— Нэй, я очень устала. Давай отдохнем пару часов, потому что мне еще отчеты писать. А завтра…
— Что завтра? — переспрашивает Нэй, так как я замолчала.
— Завтра мы летим на Ишир…
— На Ишир? — удивился парень. — Но зачем?
Я вдруг подумала о том, что Нэй еще никогда не бывал ни в одном увеселительном заведении. Улыбнулась.
— Буду знакомить тебя с досугом отчаянных иширских мужчин…
Глава 32. Пьяный поцелуй…
Нэй
На сей раз Ишир открылся мне с совершенно иной стороны.
Нет, я конечно же видел в Сети немало развлекательных фильмов и видео, но лично лицезреть яркие завлекательные вывески и медленно идти посреди оживленной улицы мне приходилось впервые. Ребята даже свои комбинезоны не сменили, и я подозревал, что они хотят покрасоваться. Юные иширки, завидевшие целую группу мускулистых военных, с улыбкой оборачивались, перешёптывались, стреляли глазками.
Лис так вообще аж светился весь. Кудри уложены, на талии широкий пояс, на котором болтается пустая кобура (позёр!). Я невольно улыбнулся, глядя на него. Впервые после того неудавшегося покушения он снова стал похож на себя.
Чтобы не выбиваться из толпы, я тоже оставил себе комбинезон.
Ангелика не отличилась, щеголяя нашивками капитана.
Во свете вечерних огней мне казалось, что эластичная ткань одежд сегодня облипает ее слишком плотно, и меня это немного раздражало.
Я не хотел, чтобы на нее кто-то другой смотрел. Впрочем, лицо девушки выглядело очень сосредоточенным и даже жестким, словно мы не развлекаться пришли, а воевать с кем-то, поэтому легко могло отпугнуть каких-нибудь незадачливых поклонников.
Разгладилось оно только тогда, когда мы остановились напротив неприметного с виду сооружения, с вывеской под названием «Космическая утопия».
Я скривился.
Столько предвкушения в глазах ребят, а место вообще не впечатляет…
Ангелика оглянулась на меня, проверяя мое настроение. Я изобразил удивление и указал на окружающий унылый вид.
Она подмигнула и потянула за собой.
— Расслабься! Это наша традиция! Заведением управляет наш бывший начальник — отличный мужик, лучший командир во всей нашей жизни. Тебе он понравится! Будешь называть его просто Кэп, он это любит…
Я понял, что вся причина царящего возбуждения таится в привычке и ностальгии.
Внутренность кафе-бара меня совсем не удивила. Все было типично (видел в сети): полумрак, округлые столики, барная стойка, небольшая сцена с томно поющей девушкой, красующейся глубоким декольте, и несколько десяткой посетителей, которые с любопытством начали разглядывать нас с первого же мгновения, как мы вошли.
Скукота!
Ребята же оживились. Бармен радостно замахал им рукой, на что в ответ получил громкие радостные возгласы. Мелкая худощавая официантка почти всплеснула руками и бросилась обниматься с Ангеликой, а потом с криком: «Папа! Твои пришли!» кинулась куда-то в хозпомещения.
Ангелика потащила меня за запястье в самый темный угол. Я не противился, хотя ее хватка выглядела как-то по-детски. Просто мне нравились ее прикосновения…
Стол в углу был значительно больше остальных и пустовал. Наверное, его заказали заранее.
Подбежавшая вскоре официанточка пришла не одна.
Высокий, широкоплечий мужчина с короткими посеребрёнными волосами широкими шагами преодолел расстояние через всю комнату и тотчас же утонул в десятке объятий.
— Рувим, ты стал еще больше! У тебя в роду гигантов не было??? — хохотнул он. — А это малыш Нико! Да не смотри ты так: всю жизнь будешь у меня малышом! Взрослых детей не бывает! Ливвен! Родни! Ангелика…
Ее он обнял аккуратно, бережно, как драгоценную фарфоровую статуэтку, и мне почему-то подумалось, что именно так любящий отец должен обнимать своих детей.
Чему-то во мне стало больно: от своего отца — того, который выплывал из моей памяти — я видел только ненависть…
— О, а у вас пополнение, я смотрю… — этот возглас вывел меня из ступора, потому что взгляд бывшего командира был обращен ко мне.
— Это мой младший брат… — проговорила Ангелика. — Его зовут Нэй…
Кэп удивленно поднял брови: видимо, наличие брата стало для него слишком невероятным сюрпризом.
— Нэй, это наш наставник Айз Риддер, но ты можешь называть его Кэп…
Мужчина протянул мне широкую грубую ладонь, и моя рука просто утонула в ней, еще раз подчеркнув чрезмерную хрупкость моего тела. Я почему-то покраснел…
— Зеленый-то какой! — протянул Кэп. — Пятнадцать хоть исполнилось?
— Девятнадцать, — поспешила ответить Ангелика, тревожно на меня поглядывая. — Ему девятнадцать…
Наверное, она уже поняла, что я очень болезненно реагирую, когда меня принимают за ребенка…
— Ко́рмите вы его