Еврейское остроумие - Зальция Ландман

— Пан солдат, купите себе сигар!

Входит второй, тоже раненый, немецкий солдат.

— Вы такой же, как тот, вон там? — спрашивает еврейка.

— Нет, — отвечает солдат. — Тот — рядовой, а я — ефрейтор.

— Ах так, — говорит еврейка и протягивает ему целый рубль. — Вот, возьмите на сигары!

— Слушай сюда! — сердито говорит ей муж. — Если сейчас войдет генерал, я разорен!

Первая мировая война, Украина. Два еврея разговаривают о самолетах. Один задумчиво спрашивает:

— Как вообще с земли узнать, русский это самолет или немецкий?

— Очень просто, — говорит второй. — Если самолет в самом деле летает, то он немецкий.

Еврей ищет способ избавиться от военной службы в царской России.

— У меня чахотка, — пытается убедить он врача.

— Ну и что? У генерала А. тоже чахотка. Он же не увиливает от службы.

— Я на один глаз не вижу.

— Генерал Иванов тоже кривой — и все же прекрасный солдат.

— И еще я слабоумный.

— А это и подавно не повод, чтобы получить освобождение от армии. Царь вот наш — он ведь тоже состоит на военной службе!

Пленный немецкий солдат в России заводит разговор с часовым-евреем:

— Наш кайзер Вильгельм — очень хороший полководец. Он каждую неделю выезжает на фронт!

— Наш Николай еще лучше, — отвечает еврей. — Ему и ездить никуда не надо: с каждой неделей фронт к нему все ближе и ближе.

Галицийский фронт. Тщедушный еврей, солдат царской армии, каждый день, уходя в разведку, приводит по девять пленных. Все вокруг только диву даются.

В конце концов он объясняет, в чем дело:

— Я подползаю к австрийским окопам и шепотом говорю: "Нужен миньян (не менее десяти мужчин) для поминального дня". И каждый раз из окопов вылезают ко мне девять человек.

Вариант.

Из разведки возвращается венгерский еврей и приводит с собой шестерых солдат, русских евреев.

— Как это тебе удалось? — спрашивает командир роты.

— Я просто крикнул: "У нас готовят кошерное!"

Во время Первой мировой войны в Вене было много евреев, беженцев из Галиции, которая была занята царской армией, в том числе казацкими частями.

Стоят два еврея перед витриной, в которой висят портреты Гинденбурга и начальника австрийского генштаба Хетцендорфа, а под ними написано: "Наши полководцы". Мойше спрашивает у Янкеля:

— Скажи, что значит "наши полководцы"?

— Чего тут не понять, Мойше? Это они привели в Вену целый полк евреев.

Приехав с инспекцией в один из полков, царь спрашивает солдат, довольны ли они жизнью. Все отвечают: жалоб нет. И лишь молодой еврей, собравшись с духом, говорит:

— Ваше величество, я в России очень несчастлив. Мне не позволено жить, а иной раз даже переночевать там, где я хочу. Я не могу учиться в университете… Погромы… Семья голодает…

Царь, тяжело вздыхая:

— Дорогой Янкель, а мне, ты думаешь, легко? Мои министры лгут и обворовывают меня. В меня бросают бомбы. Я тоже очень несчастлив…

— Знаете что, ваше величество? — предлагает Янкель. — Давайте уедем вместе в Америку!

В странах, где евреи были лишены гражданских прав, они испытывали отвращение к военной службе.

Маленький Давид не хочет идти в школу. Отец силой тащит ревущего мальчика к школе по улицам города. Им навстречу под гром военного оркестра шагает полк солдат; впереди — офицер верхом на коне, в парадной форме и с пристегнутой саблей.

Отец показывает пальцем на офицера и говорит:

— Если не будешь учиться, ты кончишь так же!

Из проповеди некоего ребе во время Первой мировой войны: "Мы живем, к сожалению, в великое время!"

На курорте императору Францу-Иосифу был представлен один раввин.

— У вас есть сыновья? — приветливо спросил император.

— Слава Богу, да, ваше величество, — ответил раввин.

— А они служили в армии?

— Слава Богу, нет, ваше величество!

Шмуль вызван на призывную комиссию. Он спрашивает у друга Мойше: не посоветует ли тот что-нибудь, чтобы комиссия признала его негодным?

Мойше дает совет: пойти к зубному врачу, пускай тот вырвет ему все зубы.

Несколько дней спустя Мойше встречает злого, мрачного Шмуля.

— Хороший же совет ты мне дал! — говорит Мойше.

— А чем ты недоволен? Тебя же признали негодным!

— Да. Но из-за плоскостопия.

Еврей проходит медицинское освидетельствование и ужасно нервничает.

— Господин доктор, очень вас прошу, не приписывайте меня к артиллерии! Я стрельбу слышать не могу.

— Да вы не бойтесь: они стреляют так громко, что вы не сможете ее не слышать!

Мойше стоит перед врачом призывной комиссии. Он утверждает, что очень болен.

— А что с вами такое? — спрашивает врач.

— У меня очень плохое сердце. Я не могу подниматься по лестнице!

— Это пустяки, — успокаивает его врач. — Вы пойдете в пехоту. Они воюют в партере.

Во время Первой мировой войны в Галиции был военный врач, известный тем, что за взятку в сто крон объявлял негодным к военной службе любого. Происходило это следующим образом. Вызванный на медицинское освидетельствование говорил: "Господин доктор, у меня геморрой!" Врач осматривал призывника, вытаскивал спрятанную у того между ягодицами сотенную купюру и говорил: "Негоден!"

У одного бедного еврея было всего двадцать крон. Он надеялся, что врач удовлетворится и этим. Врач нашел купюру, посмотрел на нее и сказал: "Годен!"

— Господин доктор, — взмолился еврей, — у меня же геморрой!

— Да, — буркнул врач, — но слишком мелкий…

Первая мировая война. Двум австрийским евреям удалось избежать отправки на фронт. Оба служат в тылу. Но так как оба — мужчины молодые и здоровые, позиция у них довольно шаткая. Однажды, получив отпуск для поездки домой, они встречаются и расспрашивают друг друга о житье-бытье.

— У меня хорошее место в тылу, в Южном Тироле, — говорит один.

— А я — писарь в Министерстве обороны, — говорит другой.

— Кстати, а как поживает твой друг Мойше?

— Он хорошо устроился, трус несчастный! Сидит себе в окопах на передовой!

— Для чего солдату дана винтовка? — спрашивает фельдфебель.

— Чтобы, не дай Бог, стрелять! — отвечает новобранец Лембергер.

Упражнения с оружием. Фельдфебель:

— Не так нежно, Кон! Вы ведь винтовку берете на караул, а не вексель к оплате предъявляете!

Учебные стрельбы. Фельдфебель:

— Кон, сколько вы еще собираетесь ждать, прежде чем нажмете на спусковой крючок? Это ведь винтовка, а не вексель. Здесь нету трех месяцев срока!

Раздраженный фельдфебель говорит новобранцу Кону, из которого никакими силами не удается сделать дисциплинированного солдата:

— Знаете что, Кон? Купите себе пушку и стреляйте из нее сами!

Во дворе казармы идет строевая подготовка. Солдаты маршируют по направлению к стене. Почти перед самой стеной фельдфебель командует:

— Стой!

— А если бы вы, герр фельдфебель, не скомандовали, — спрашивает рядовой Кац, — я бы, по-вашему, вошел в стену?

Фельдфебель обучает новобранцев:

— Считаю до трех, и вы бежите. Раз… два… Эй, вы там, Розенблюм! Я же еще не сказал "три"!

— Ах, герр фельдфебель, они тут все — ослы! А я-то знал, что вы вот-вот скажете "три"!

Фельдфебель ставит возле орудия часового-еврея. Через некоторое время, обходя посты, фельдфебель обнаруживает, что часовой исчез. Он обнаруживает его в казарме: еврей сладко спит. Фельдфебель орет на него.

— Уверяю вас, — оправдывается еврей, — я поступил вовсе не безответственно. Когда вы ушли, я попробовал сдвинуть орудие, но оно даже не шелохнулось, для одного человека оно слишком тяжелое. Значит, сказал я себе, один человек орудие не утащит. А если придет много людей, то с ними я один все равно не справлюсь. Потому я и пошел себе спать.

Фельдфебель:

— Кайзер всегда говорит: "У меня нет времени, чтобы быть усталым". Мойше, что всегда говорит кайзер?

— Он всегда говорит: "У меня нет времени. Я усталый".

Филактерии, коробочки со священными текстами, надеваемые во время молитвы, всегда черного цвета.

Йозеф Нахтлихт, гренадер королевских прусских частей, читает в казарме утреннюю молитву. Капитан застает его как раз в тот момент, когда Нахтлихт надевает на себя филактерии.